Макс Вебер - Аграрная исстория Древнего мира

• Название: Аграрная исстория Древнего мира
• Автор: Макс Вебер
• Издательство: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-93354-010-2

Очередная книга большой серии «Публикации ЦФС» (малая серия «LOGICA SOCIALIS») представляет собой первую книгу двухтомника, в который входят три весьма важных для понимания творчества М. Вебера труда по исторической социологии: «Аграрная история Древнего мира», «История хозяйства» и «Город».

В первую книгу включены «Аграрная история Древнего, мира» и, в качестве приложения, очень важная для понимания всех трех работ М. Вебера статья М. Ростовцева «Колонат».

---

Заем средств (в особенности серебра) для уплаты рабочим вознаграждения во время жатвы, равно как и заем зерна, фиников и т. д. для посева — в обоих случаях с обещанием возвращения займа после жатвы — это древнейшие случаи производственного кредита (Produktivkredit), который уже в древневавилонский период выступает наряду с, тоже по большей части совпадающим с периодом жатвы, займом хлеба для собственной потребности. Заем на осеменение, в частности, есть, должно быть, древнейшая форма производственного кредита и, во всяком случае, еще более древняя, чем заем скота (Hainisch).

Развитие явлений оборота вообще на всем азиатском Востоке идет значительно дальше вперед, чем, по крайней мере, в предоставленном собственному культурному развитию Египте (см. ниже), что является следствием городского характера вавилонской культуры и положения Вавилона как места посреднической торговли, где формы менового хозяйства должны были развернуться на полном просторе. Вавилон и его право сделались для всего Востока как раз носителями развития, ведшего к «капитализму», и это несмотря на то, что запасы благородного металла в стране, наверное, почти всецело были привозные. Цари, и в особенности храмы, при таких условиях, очевидно, находились в экономически очень хорошем положении, поскольку подати преобладали над барщиной, и поэтому не препятствовали развитию менового хозяйства. Чтобы вавилонская теократия, как таковая, принципиально относилась враждебно к признанию за деньгами особого положения в праве, созданном развитием оборота — как (может быть) относилось жреческое сословие в Египте (см. ниже) — это трудно допустить. Все, что можно там встретить в подобном роде, не идет дальше аналогичных явлений в западных государствах. Впрочем, уже шумерские цари (см. выше) стараются облегчить для подданных специфическую тягость денежных требований. Но на сисахтию[96] нет указаний, и она представляется маловероятной.

Смягчение строгости долгового права в кодексе Хаммурапи путем допущения уплаты in quo potuerit[97] находится в полном соответствии с подобными же соглашениями в частных контрактах и вообще с той ролью, какую «деньги» как таковые играли в обороте древневосточного мира. Ведь финикийская торговля за все время своего настоящего расцвета (также и в Карфагене[98] вплоть до IV в. до н.э.) не знала монеты в современном правовом смысле. В Вавилонии мы находим сначала не ведающую не только монет, но и вообще сколько-нибудь регулярного действительного употребления денег во внутреннем обороте, но тем не менее высокоразвитую технику натурального обмена. Деньги в древневавилонском царстве, представляющие собой серебро в виде предметов употребления (колец) или на вес, служат, правда, и в качестве добра (сокровищ), играющего роль цены, но главным образом служат мерилом стоимости обмениваемых друг на друга in natura благ, как действительное (effectives) средство обмена во внутреннем обороте (как в Египте) большей частью только для уплаты разницы в цене, которой нельзя было возместить in natura. Лишь в позднейшее время они принимают некоторое подобие монеты, сначала, по-видимому, посредством частного удостоверения веса известными фирмами — в источниках встречаются «куски в одну пятую зекеля (шекеля)[99] со штемпелем X», — и только таким путем начинают постепенно приобретать монополию в качестве действительной платы за товар. В древневавилонском царстве еще нередко продолжают обменивать финики на хлеб, дома на поля, иногда восполняя разницу в цене серебром. Наряду с этим встречаются тогда в высшей степени сложные акты обмена, в которых только оценка товаров обеих сторон в серебре делает возможной этот обмен: так, например, обменивают землю на 816 зекелей серебра, из которых 100 уплачены повозкой, 300 — шестью конскими сбруями, 130 — ослом, 50 — ослиной сбруей, 30 — быком, остальное в виде мелких сумм — маслом, платьем и т. д. Для такого оборота, как раз благодаря присущему ему характеру натурального оборота, были уже в раннее время находимы своего рода банковские предприятия (bankartige Unternehmungen) для посредничества и окончательного расчета (als Vermittelungsund Ausgleichsstellen). «Денежный человек» является в кодексе Хаммурапи весьма обычной категорией. Мы встречаем расценку натуральных доходов профессиональными торговцами, которые считают не только на серебро, но и на хлеб, финики и г. д. Затем мы встречаем в высшей степени своеобразный оборот с требованиями (Anweisungen) на эти состоящие из натуральных сборов запасы, даже со своего рода складскими свидетельствами на предъявителя (Lagerscheine au porteur), требующий и заслуживающий более близкого рассмотрения: по-видимому он заимствовал свои формы первоначально из порядков управления доходами царских магазинов и храмов.

Храмы были в Вавилонии крупнейшими заимодавцами, ссужавшими хлеб и деньги, и первоначально, наряду с царскими магазинами, с членами царствующего дома (которые в источниках выступают в этой роли) и с некоторыми «магнатами» государства, единственными, которые делали себе из этого постоянный источник дохода. Так как с основанием каждой новой колонии была связана «ссыпка» хлеба, собираемого с данной местности в качестве подати, в один определенный магазин (большей частью состоящий при храме), то эти магазины занимали первенствующее положение сравнительно с частными. Но и возникшие впоследствии наряду с ними частные «банки» («Bank» — Geschäfte) достигли, очевидно, значительных размеров.

Почти все главные деловые формы денежного хозяйства, хотя по большей части и в архаическом виде, уже намечаются. Упомянутые выше займы натурой — хлебом, финиками, кирпичами и т. д. — стоят рядом с займами зекелями (причем, вероятно, нередко эти зекели представляли только установленную в договоре стоимость данных взаймы натуральных продуктов) с процентами, которые при займе зерном доходят до 1/3 суммы долга, а при денежном займе составляют всего лишь 1/5. Встречается и залог, при закладывании рабов и в земельном обороте принимающий форму антихрезы[100] (например, беспроцентной денежной ссуды за право бесплатного пользования домом), а также земельной ипотеки, первоначально еще без ясного правового развития вторичных ипотек; позже иногда ясно выраженное оставляемое за кредитором право искать удовлетворения прежде других или установление факта, что заложенный участок уже заложен был в другом месте, показывает, что это право ипотеки почти соответствует эллинскому (так было, во всяком случае, в эпоху персидского владычества). Далее, мы наталкиваемся иногда и на имеющее прерываемый характер (discontinuierliche) капиталистическое предприятие и притом в его характерной примитивной форме, господствовавшей и у нас в эпоху раннего Средневековья, — в форме комменды. Корни ее расходятся в стороны. Часть, может быть, берет свое начало в сельском хозяйстве (хотя представляется более вероятным, что товарищеские отношения, например, в преследующей мелиорационные цели аренде, наоборот, были заимствованы из области торговли). Наряду с уже упомянутой сдачей в аренду мелких участков держателям (Rückenbesitzer) за часть продукта (в большинстве случаев 1/3) или за определенный чинш натурой, или деньгами мы встречаем: 1) сдачу в аренду в крупных размерах fundi instructi[101] храмами, 2) рядом с долгосрочной арендой с целью устройства насаждений (Anpflanzungspacht) (предшественница эллинистического эмфитевсиса[102]) комменду для поднятия нови[103] (die Neubruchskommenda). Берущий комменду строит — в таком именно виде представляется это отношение — на земле свою хижину, живет продуктами с земли, дает первые годы «барыш («Vorgewinn»), состоящий из того, что он собирает сверх нужного ему для удовлетворения его потребностей, а впоследствии делит доход с дающим комменду in natura, например, по кодексу Хаммурапи через пять лет после того, как взял землю для приведения ее в культурное состояние. Уже в древневавилонском праве в качестве параллельно существующих явлений встречаются товарная и денежная комменда (die Warenund Geldkommenda) как формы помещения капитала во внешнюю торговлю; точный смысл относящихся к ней статей еще во многом не вполне установлен, но в принципе они однородны со средневековыми исламскими и генуэзскими постановлениями (только в большинстве случаев здесь доля коммендатора равняется 1/2 прибыли вместо типичной генуэзской quarta proficui[104]). Позже встречается комменда в мелочной торговле (die Kramladenkommenda) как форма капиталистического предприятия внутри страны.

Чтобы определить, в какой мере в древней Месопотамии еще до проникновения туда эллинизма был развит откуп податей, нужны точные изыскания. До сих пор они, насколько мне известно, не были сделаны. Еще при Артаксерксе встречается в самом широком масштабе уплата казне вперед натуральных податей, следуемых с землевладельцев, какой-нибудь компанией, которой эти последние, со своей стороны, дают обеспечение в форме залога (ипотеки) своих земель. В частности, это вмешательство капитала имело место там, где следовало платить царю хлебом (мукой), а плательщик развел на обложенной податью земле, например, плантацию фиников. Кредитор покупает муку и доставляет ее царю, получает за это от должника финики и продает их. Далее, встречаются (это достоверно известно относительно эпох персидского владычества) случаи спекуляции с отдачей внаем (Mietswucher) в крупных размерах, причем отдававший внаем, может быть, нередко был только кредитором, дававшим внаем вещь, которую он получил в обеспечение долга вместе с правом пользования ею (antichretisher Pfandgläubiger).