Геннадий Лукьянов - Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?

• Название: Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?
• Автор: Геннадий Лукьянов
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-2767-5

Книга Г.В. Лукьянова посвящена анализу ситуации, сложившейся накануне 22 июня 1941 г., пониманию нацистской верхушкой характера предстоящей войны и оценке тех мер, которые были предприняты советскими руководителями на основании имеющейся у них обширной военно-политической информации по подготовке к фашистской агрессии. Значительное внимание автор уделяет вопросам боевой готовности как одному из решающих условий противодействия внешней агрессии и наиболее спорной проблеме, связанной с началом Великой Отечественной войны.

---

■ переброска большого количества войск боевой техники, вооружения, боеприпасов, оборудования и материально-технических средств в районы сосредоточения и на направления (главных) ударов;

■ пополнение «потрепанных» в предыдущих боях соединений, включенных в ударные группировки, личным составом, оружием, боевой техникой и вооружением[185];

■ систематическая рекогносцировка местности и разведка советской обороны, в том числе и разведка боем.

Кроме того, Верховное главное командование фашистской Германии в короткие сроки изменило систему управления войсками с учетом целей и задач предстоящей операции, в частности создало две группы армий (кроме группы армий «Вейхс»):

■ группу армий «А» в составе 17-й полевой армии и 1-й танковой армии под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа для наступления на Кавказ;

■ группу армий «Б» в составе 2-й и 6-й полевых армий и 4-й танковой армии под командованием генерал-фельдмаршала Федора фон Бока для прорыва к Волге.

В течение этих трех месяцев подготовки к наступлению немецкие штабы систематически занимались тщательным планированием, то есть изготовляли сотни килограмм (или даже тонны) секретных и совершенно секретных документов.

В отличие от плана «Барбаросса», судьба на этот раз была более благосклонной к советскому командованию, и некоторые ключевые документы по предстоящему масштабному наступлению немцев попали в руки разведки Юго-западного направления[186] 19 июня 1942 года, то есть все же за 10 дней до его (наступления) начала. Таким образом, и у Сталина, и у командования Юго-западным направлением, и у командующего Брянским фронтом были все исходные данные, чтобы хотя бы не допустить каких-либо «сюрпризов» со стороны Гитлера. И все же, несмотря на все эти исключительно благоприятные факторы, произошло следующее:

Во-первых, немцы на узком участке Брянского фронта ухитрились, так же как и в июне 1941 года, «незаметно» создать сильную ударную группировку в составе 22 дивизий, в том числе четырех танковых и трех моторизованных.

Во-вторых, удар, который нанесла группа армий «Вейхс» в полосе ответственности Брянского фронта, оказался для советского командования таким же неожиданным, как это случилось в том самом июне 1941 года. К исходу первого дня наступления немцы прорвали нашу оборону на глубину до 12 километров, а на вторые сутки продвинулись до 35 километров на ширине фронта в 40 километров.

В-третьих, вся имеющаяся у Брянского фронта стальная устрашающая армада в более чем 1600 танков в этом сражении оказалась совершенно бесполезной и беспомощной, точно так же, как это произошло год назад, то есть в июне 1941 года.

В-четвертых, наступление немцев развивалось столь же стремительно, как и год назад, и они таки дошли до Волги и до Кавказа, то есть, так же как и в 1941 году, продвинулись далеко на восток и оккупировали обширные территории Страны Советов.

Как такое могло случиться в июне 1942 года, кто именно мог помешать советским войскам дать достойный отпор противнику? И этот вопрос вполне уместен, так как у Брянского фронта были все возможности не только для оказания достойного отпора группе армий «Вейхс», но и для ее полного разгрома. Действительно, к середине июня (1942 года) Брянский фронт оказался одним из самых боеспособных на всем советско-германским фронте, так как в его составе имелось пять общевойсковых армий (61, 3, 48, 13 и 40-я), одна танковая (5-я) и одна воздушная (2-я) армия. Кроме того, он располагал самыми сильными из всех советских фронтов резервами, а именно двумя кавалерийскими корпусами (7 и 8-м), четырьмя стрелковыми дивизиями, четырьмя танковыми корпусами[187] (1, 3, 4 и 16-м) и четырьмя отдельными танковыми бригадами (14, 115, 116, 170-й).

Если брать основную ударную силу той войны — танки, то в распоряжении у генерала Голикова (командующего Брянским фронтом) имелось чуть более 1600 танков, что, несомненно, позволяло ему «справиться» практически с любой немецкой ударной группировкой. По крайней мере, Гитлер вряд ли мог набрать такое количество танков в 1942 году на всем Восточном фронте.

Наиболее ярким показателем драматизма событий, развернувшихся на воронежском направлении в июне 1942 года, стало одно из распоряжений Сталина, которое он лично передал командующему Брянским фронтом 30 июня (1942 года). Не скрывая раздражения, Сталин напомнил генералу Голикову о подавляющем превосходстве Брянского фронта перед немцами в бронетанковой технике и о необходимости разумно использовать это превосходство [79]:

«Запомните хорошенько. У вас теперь на фронте более 1000 танков, а у противника нет и 500 танков.

Это первое, и второе: на фронте действия трех танковых дивизий противника у вас собралось более 500 танков, а у противника 300–350 танков самое большое.

Все теперь зависит от вашего умения использовать свои силы и управлять ими по-человечески. Поняли?»

Более того, выяснилось, что на направлении главного удара в районе Горшечное у немцев действовала только одна танковая дивизия и две моторизованные, а не три танковые, как это сказано в распоряжении Сталина. То есть примерно сто немецких танков буквально раздавили советскую стальную лавину в 500 танков, которые при этом по своим тактико-техническим характеристикам явно превосходили устаревшие немецкие машины. До какого же уровня бездарности нужно дойти, чтобы через год после начала войны потерпеть такое унизительное поражение?

В попытках найти причины поражения Брянского фронта сразу же нужно отбросить в сторону различные фантастические гипотезы типа «виноваты Черчилль и Рузвельт, помешало землетрясение или цунами», а ответ на этот вопрос нужно искать в следующих оценках объективной реальности.

1. В результате грубых стратегических просчетов Ставки удар немцев летом 1942 года ожидался в полосе Западного фронта в направлении на Москву. Соответственно, Ставка именно с этих позиций ориентировала деятельность фронтов, определяла их структуру, состав и вооружение, планировала подготовку войск. Хуже всего было то, что с учетом общей неверной стратегической оценки, навязанной Ставкой, в том числе и Брянскому фронту, предпочтение при подготовке летней кампании 1942 года отдавалось не объективным разведывательным данным, а тем, которые совпадали с мнением Ставки. То есть опять полностью копировался пагубный, угоднический, а точнее — холуйский подход июня 1941 года, и, таким образом, рушились последние связи между стратегическим планированием и реальной стратегической ситуацией.

2. Ни один командующий фронтом, в том числе и Брянским фронтом, не мог без разрешения Ставки перемещать сколько-нибудь значительные силы и средства. Не могли командующие, по своему усмотрению, исходя из реальной обстановки, создавать фронтовые резервы, определять оперативное построение войск фронта. Поэтому, даже если согласиться с мнением некоторых историков, что генерал Голиков (командующий Брянским фронтом) правильно понимал и оценивал ситуацию и перспективы ее развития, он тем не менее вынужден был организовывать деятельность вверенных ему войск в духе ошибочных стратегических воззрений Ставки. Таким образом, стратегические просчеты Ставки трансформировались в грубые ошибки и на оперативном уровне и далее переносились на тактический.

Ни Ставка, ни командующий Юго-западным направлением[188] (в состав которого входил и Брянский фронт) по каким-то причинам не информировали руководство Брянского фронта о катастрофической ситуации под Харьковом[189], о внезапных ударах «невесть откуда взявшейся» крупной группировки немецких войск, об окружении и уничтожении трех советских армий (6, 9 и 57-й) в Барвенковском выступе. Тем самым у командующего Брянским фронтом создавалась иллюзия благополучия на южном крыле вверенного ему фронта и он не имел целостного представления о развитии ситуации на всем Юго-западном направлении с тем, чтобы активно и настойчиво влиять на стратегическое планирование, исходя из более реальной, чем у Ставки, оценки противостоящего противника.

4. После успешного контрнаступления под Москвой Ставка пребывала в состоянии полной эйфории и самонадеянно планировала изгнать захватчиков с территории нашей Родины к концу 1942 года [58]. Поэтому вместо подготовки прочной обороны на участках предполагаемых ударов, что было особенно важно для Юго-западного направления, Ставка ставила войскам наступательные задачи, тем самым намеренно снижая их оборонительный потенциал и при этом еще «расхолаживая» личный состав войск.

К чему в конечном итоге привели все эти стратегические просчеты и ошибки?

разведывательную информацию, минуя и начальника Генерального штаба, и наркома обороны (то есть Тимошенко). Интриги Голикова против Тимошенко сыграли свою роль в расформировании Юго-западного направления и в отстранении Тимошенко от должности.