Елена Юрская - Чисто семейное убийство

• Название: Чисто семейное убийство
• Автор: Елена Юрская
• Издательство: ЗАО Изд-во Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01553-8

Измены, интриги, склоки стали повседневностью многочисленного семейства. А кто-то уже замыслил убийство своих ближайших родственников. И все из-за того, что глава семейства пока не может решить, кому завещает свою шикарную квартиру на Патриарших прудах. Спасти положение может только Надежда Крылова. Ведь она, как-никак, жена следователя…

* * *

Нелегко Надежде Крыловой найти убийцу, когда подозреваются чуть ли не все члены многочисленного семейства ее мужа, когда напрочь испортились отношения между ближайшими родственниками. Разве можно было предположить, к чему приведет решение главы семейства завешать одному из них свою квартиру на Патриарших? Кажется, никто, кроме Надежды, не хочет выяснить истину. А убийства продолжаются…

---

— Это не мы, — дружно отрапортовали соседки и в два голоса принялись рассказывать, как, собственно, было дело. Волна звуков, издаваемых Анной Ивановной, принималась лучше, и сержант решил настроиться на нее. Из вполне связного добросовестного рассказа подозреваемой выходило, что она тут человек случайный, пришла за работниками полы помыть, а этого алкоголика несчастного вообще заметила не сразу.

— Врет! — убежденно завопила та, что показалась сержанту вообще-то интеллигентной, только чуть тронутой. — Она все нагло врет. Мы этого человека пьяным не видели. А мертвым — да, и сразу поняли, что дело не чисто. И еще тут была женщина на «Волге». Недавно!

— И ты молчала! — обиделась Анна и пристально посмотрела на бывшую, по крайней мере на следующие две недели, подругу. — И ты не сказала? И меня тут как дуру допрашивают. Да я сроду с милицией дел не имела.

— Только с ОБХСС, — опрометчиво съехидничала Галина Николаевна. Анна Ивановна этой подлости не стерпела и запустила в подругу мокрой грязной тряпкой, которой только что усердно мыла полы.

— Стоп! — заорал сержант, чувствуя, что дело пахнет не только керосином, но и большими неприятностями. — Ни при чем, говорите? А это что? — Он указывал глазами на темный масленистый пистолет, оставленный у тела Степаныча.

— Без очков не вижу! — быстро сориентировалась Анна Ивановна. — Это у нас Галина дальновидная особа, у нее и пытайте.

— Стоп, я сказал. Бабуси, вам надо нанимать адвоката. И мы, наверное, будем вас задерживать. До выяснения. — Сержант огляделся по сторонам и буркнул своему напарнику: — Или я ошибаюсь, или оружие трофейное, звони в прокуратуру. Пусть едут. А этих старых партизанок мы, наверное, заберем с собой. Ишь, достали запасы с войны.

— Произвол! — зычно выкрикнула Анна Ивановна.

— Да, не допустим. Вы должны сначала проверить, когда его убили, потом выяснить наше алиби, опросить соседей и только после этого…

Галина Николаевна оказалась весьма сведущей в вопросах прав граждан. В прошлом году она подписалась на «Криминальный вестник» и с тех пор иногда даже консультировала своих собратьев по вере.

— Ишь ты! — ухмыльнулся сержант. — Ладно. Группа приедет, тогда и разговор будет. Но мне, по дружбе скажите, я никому-никому, честное комсомольское.

Анна Ивановна недовольно поджала губы, не любила она юродствования на тему святынь партии. А этот мент поганый так же походил на комсомольца, как она на Пизанскую башню. Да, именно на Пизанскую башню. Вслед за архитектурными сравнениями в голову Анны полезли не совсем приличные слова и выражения. Усилием воли она заставила себя промолчать и дослушать.

— Никому-никому, — продолжал сержант, елейно улыбаясь. — Только вы скажите, за что все-таки дедка-то шлепнули?

Глава 2

Свадьба состоялась в ноябре. Учитывая исключительность моей брачующейся персоны, регистрация моего нового гражданского состояния в восьмой раз произошла во Дворце торжественных событий, недавно отремонтированном по случаю вспышки активности Гименея, посетившего сына губернатора. Сын, кстати, оказался нашим человеком, к январю был практически свободным и мог быть включен в список моих потенциальных женихов.

От белого платья по причине давно утраченной девственности пришлось отказаться, но приняли меня как родную. Заведующая ЗАГСом самолично выспросила у меня, собираюсь ли я в горе и в радости, в беде и в бою, летом и зимой пройти по жизни с этим человеком, и я, потупив красивые, блестящие от волнения глаза, скромно и честно прошептала: «Да». Моя свекровь Евгения Сергеевна вела себя несколько напряженно: она комкала батистовый китайский платочек, один раз пыталась заголосить и два раза упала в обморок. Причем в первый раз почему-то под звуки глинковского «Славься». Впрочем, куда как целесообразнее звучал марш Мендельсона на моей первой свадьбе, вальс из «Ласкового и нежного зверя» на второй и третьей, «Естердей» — на четвертой, «Как молоды мы были» — на пятой, «Хава нагила» — на шестой и опять же пресловутый Мендельсон, реабилитированный консервативными демократами, на седьмой. Только что хорошего вышло из этого следования традициям? В этом смысле «Славься», конечно, было уместнее. Моя мама ровно держала спину и удар. Она точно знала, что из-под венца я не сбегу, а информация, которая могла бы помешать нашему с Тошкиным браку, подробно записана в делах 18/21 и 45/124, над которыми он когда-то работал. Похоже, мама умилялась его смелости и подсчитывала в уме варианты, при которых я смогу, наконец, исполнить брачные обеты. Как будто в прошлый раз от меня вообще что-то зависело. Папе же было не до меня — по настоянию нового свекра, владельца ощенившейся суки, он завел себе друга и соратника, который в эти дни как раз осваивал курс молодого бойца. Перед выходом на свадьбу Гриша съел мамины лаковые лодочки и был нещадно бит веником. Будучи исключительным оппортунистом по духу и тираном по сути, папа так и не решил, чью же сторону принять ему в этом конфликте. Однако по настоянию мамы ни Гриша, ни его (теперь уже и моя) родственница Матильда во Дворец торжественных событий приглашены не были. Зато среди присутствующих приятно мелькали розовые щечки Владимира Игнатьевича, мертвенная бледность Полины-сектантки и хмурые глаза Соколатого, который снова не сумел подвести меня под монастырь, в смысле — под венец.

Получив на безымянный палец кольцо, Тошкин сразу сник. Он, видимо, ощутил всю тяжесть ответственности перед миром за меня и мое благополучие. Впрочем, он сам выбрал этот выход как единственную возможность больше не заводить на меня дела. Дурашка, право слово. Впрочем, теперь он не мог свидетельствовать против меня в суде.

Тяжелую мужскую руку на горле я ощутила почти сразу.

— Паспорт будем менять, — торжественно изрек он, замечая, как мой волшебный, истрепанный в сражениях вкладыш выпадает из документа. — Фамилию можешь оставить свою. Но это…

Все понятно, Тошкин хотел начать новую страницу. И хотя бы символически быть в моей жизни первым. Ах, если бы он знал, как мне не нравятся подозрительно незаполненные пространства!

Но я согласилась. Я согласилась даже на большее — на торжественный банкет в ресторане, где, по уверению Евгении Сергеевны, должны были собраться только самые близкие люди. Их оказалось двести тридцать семь человек. Практически все они были родственниками Тошкина по разным линиям и направлениям, свято блюли семейные традиции и готовы были разорвать на кусочки каждого, кто не хотел бы составить счастье дорогого Димочки. К сожалению, моя идея обеспечить каждого желающего сухим пайком и отпустить с миром воспринята не была. А потому пришлось подсуетиться и для соблюдения минимального равновесия пригласить своих «близких», которых, исходя из моего генеалогического древа, было не так уж и мало. Из мужей сторона невесты была представлена только Иваном Алексеевичем, который сильно постарел и решил относиться ко мне как к старшей дочери. Во всяком случае, за моей мамой он ухлестывал с самыми серьезными намерениями.

Депутат Сливятин, баллотирующийся по всем выборным округам во все общественные и государственные организации, явился без приглашения, считая себя моим посаженым отцом. От щедрот властных структур он подарил новобрачной упаковку флегмонозных пирожных, которые я и в дни перед стипендией скармливала кошкам, и обещал подробно рассмотреть вопрос о приватизации квартиры. Моего друга Аслана пришлось принимать на заднем дворе столовой, где все, собственно, и происходило. Тошкин в принципе уже не имел ничего против моих близких связей с легализовавшейся мафией, но деликатный Аслан не хотел портить ему карьеру. Аслан погорячился и в приступе свадебного веселья сказал: «У тебя все есть! Тебе ничего не надо. С меня — любое желание. Американка». С тем и отбыл, провожаемый подозрительным взглядом Евгении Сергеевны, которая, кажется, ознакомилась с моей подробной криминальной биографией и теперь подумывала о том, чтобы эту кинопленочку отмотать на годик-другой назад.

Но — увы. Поезд счастливой семейной жизни вовсю набирал ход, и остановить его могло только невыполнение Тошкиным главного предсвадебного обещания. В первую брачную ночь Тошкин стал мне мужем. Он продемонстрировал глубокое знание женской психологии и совершил сразу несколько сексуальных призывов: он ковырялся в ухе, долго заглатывая сопли, потом кашлял надрывно и натужно, потом улегся на спину и начал подозрительно похрапывать. При первых признаках перехода легкого посапывания в утробно-громоподобный рык я по привычке скомандовала: «На бочок!» — и не ошиблась. Перебравший Тошкин при неудачном перевороте попал в вертолет, создаваемый потолком и полом, и был вынужден покинуть поле сексуальной битвы, чтобы в растрепанных чувствах совокупиться с унитазом. Не имея привычки жениться, он, конечно, выпил лишнего, поэтому свидание с туалетной комнатой затянулось до рассвета, который мы, молодожены, увы, встречали не вместе.