Уильям Тревор - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Уильям Тревор
• Жанр: Проза

---

- Артур, займись багажом, - распорядилась миссис Мэлсид, обращаясь к старому носильщику, он же был и рассыльным в отеле, - "Роза", "Герань", "Гортензия", "Фуксия".

Так назывались приготовленные для нас комнаты: об этих приятных мелочах в Гленкорн-Лодже заботились зимой, когда бывало мало постояльцев. Миссис Мэлсид сама рисовала цветы на табличках, заменявших номера на дверях комнат. Ее муж переклеивал обои, красил, занимался ремонтом.

- Наконец-то, наконец-то, - с этими словами мистер Мэлсид вошел через дверь, ведущую в холл из кухни. - Тысячу раз добро пожаловать, приветствовал он нас на ирландский лад. Мистер Мэлсид заметно ниже своей супруги, у той эффектный высокий рост. Он носит костюмы из донегольского твида и сам весь коричневый, как кофейное зерно {1}, даже его лысая голова тоже коричневая. Когда он разговаривает с вами, его темно-карие глаза смотрят на вас так ласково, будто вы здесь не просто постоялец. Действительно, у Мэлсидов чувствуешь себя как у друзей в загородном доме.

- Как доехали? - спросил мистер Мэлсид.

- Превосходно, - ответил Декко. - Без происшествий.

- Вот и чудесно.

- На прошлой неделе эта проклятая посудина отплыла на час раньше, сказала миссис Мэлсид. - Несколько человек застряло в Странраре.

Стрейф рассмеялся. Типично для этой пароходной компании, заметил он.

- Надо думать, пришлось сидеть до прилива?

- Они заработали от меня жалобу, - добродушно сказала миссис Мэлсид. Во вторник мы ждали двух милых старичков, а им пришлось ночевать на каком-то ужасном шотландском постоялом дворе. Чуть концы не отдали.

Все засмеялись, и я подумала, вот и начался наш отдых, и остальные, наверное, подумали то же самое. Ничего не изменилось в Гленкорн-Лодже, в этом ирландском уголке по-прежнему царило благополучие. Из столовой к нам вышла Китти, как всегда в безукоризненно чистом переднике. "А вы помолодели", - сказала она, этот комплимент относился к нам четверым, и все в холле снова рассмеялись. Все-таки Китти со странностями.

Артур забрал багаж, сколько мог унести зараз, и повел нас в комнаты "Роза", "Герань", "Гортензия", "Фуксия". У Артура обветренное лицо рыбака и короткие седые волосы. На нем передник из грубого зеленого сукна и белая рубашка, под ворот которой заправлен шарф из искусственного шелка. Переливаясь всеми оттенками зеленого, шарф удачно гармонирует с зеленым передником. Это придумала миссис Мэлсид, и нельзя не оценить если не оригинальность костюма, то хотя бы его опрятный вид.

- Большое спасибо, Артур, - сказала я, когда он поставил багаж в мою комнату, и, улыбнувшись, дала ему на чай.

После обеда мы, по обыкновению, сыграли два роббера, но, изрядно устав с дороги, не собирались долго засиживаться за картами. Кроме нас, в гостиной была семья французов - муж, жена и две девочки; еще пара молодоженов, они явно проводили здесь медовый месяц (так мы решили за обедом), и один мужчина. В столовой, разумеется, были и другие отдыхающие, в июне Гленкорн-Лодж всегда полон; мы сидели у окна и видели, как они бродили по лужайкам, а кое-кто спускался по тропинке к морю. Утром и мы отправимся туда: пройдемся песчаным берегом до Ардбига, выпьем кофе в местной гостинице и вернемся как раз к ленчу. Днем куда-нибудь прокатимся.

Все это я знаю наперед, ведь из года в год ничего не меняется в нашем здешнем житье. Мы ходим на прогулки, объезжаем окрестности, покупаем твид в Кашендолле, один из дней Стрейф и Декко посвящают рыбной ловле, а мы с Синтией бездельничаем на берегу, разок съездим на Тропу Гигантов {2} или в Донегол, хотя в этот день приходится рано вставать и обедать где-нибудь в пути. Мы любим Антрим, его долины и побережье, остров Ратлин и Тивбуллиах. В первый же наш приезд сюда в 1965 году нас пленила красота этих мест. В Англии, разумеется, нас считали ненормальными: по телевизору часто показывали беспорядки, и трудно было представить, что почти везде на острове по-прежнему спокойно. Когда приезжаешь сюда, гуляешь берегом моря или бродишь по Баллиголи, не можешь поверить, что где-то не утихают раздоры. А здесь мы не видели ни одной стычки и не слышали разговоров о каких-либо инцидентах. Правда, несколько лет назад, когда атмосфера как-то особенно накалилась, мы стали подумывать, не подыскать ли нам что-нибудь в Шотландии или Уэльсе. Но Стрейф, выразив наши общие чувства, сказал, что это было бы предательством по отношению к Мэлсидам и всем нашим друзьям, тем, кто так сердечно встречал нас столько лет. Мы решили не поддаваться панике, как обычно, отправились летом в Антрим, и там сразу же поняли, что поступили правильно. По словам Декко, в Гленкорн-Лодже нет места жестокости и распрям, и хотя его слова едва ли можно было понимать буквально, всем ясно, что он имел в виду.

- Синтия устала, - сказала я, заметив, что она сдерживает зевоту. Давайте на этом закончим.

- Нет, нет, - запротестовала Синтия. - Еще, пожалуйста.

Но Декко сказал, что у Синтии действительно усталый вид, Стрейф тоже не возражал закончить игру. Как обычно, он предложил выпить на сон грядущий, и, как обычно, мы с Синтией отказались. Декко захотелось ликера, он попросил "Куантро".

Беседа текла своим чередом. Декко рассказал ирландский анекдот про пьяницу, который никак не мог выбраться из телефонной будки, а Стрейф вспомнил случай с их учителем, А. Д. Каули-Стаббсом, и известным в школе шутником Трайвом Мейджером. Наши мужчины любили после бриджа вспомнить школьные проделки, и в их рассказах часто фигурировал А. Д. Каули-Стаббс, по прозвищу Каус. Неизменно в паре с Трайвом Мейджером.

- Правда, у меня совсем глаза слипаются, - сказала Синтия. - Прошлой ночью я так и не уснула.

Синтия никогда не спала в морских поездках. Что до меня, то я проваливаюсь в сон, едва коснувшись подушки, наверное, из-за морского воздуха, в обычной обстановке я засыпаю с трудом.

- Отправляйся спать, старушка, - посоветовал Стрейф.

- Подъем в девять, - напомнил Декко.

Синтия ушла, пожелав нам доброй ночи, а мы, оставшись в гостиной, ничего не сказали по поводу ее усталого вида, такое у нас неписаное правило - никогда не обсуждать друг друга. Мы - четыре игрока в бридж, и только. Наши дружеские отношения, отпуск, который мы проводим вместе, - все это продолжение нашей игры. Мы делим все: расходы на бензин, кофе и спиртное; мы даже делаем взносы за пользование машиной Стрейфа, так как отдыхать ездим на его машине, на сей раз у него был "роувер".

- Странно, что кто-то здесь один, без компании, - заметил Стрейф, глядя на человека, который сидел в противоположном конце "вечерней гостиной", как ее называла миссис Мэлсид. Рыжеволосый, лет тридцати, в синем саржевом костюме, без галстука, воротничок рубашки расстегнут и выпущен поверх пиджака. Выглядел он, не знаю, как сказать, пожалуй, простовато и заметно отличался от постоянной публики Гленкорн-Лоджа. В гостиной, как и раньше в столовой, человек сидел в глубокой задумчивости, словно был поглощен какими-то вычислениями. В столовой перед ним лежала сложенная газета, и теперь, так и не развернутая, она покоилась на подлокотнике кресла.

- Коммерсант, - предположил Декко. - Торгует удобрениями.

- Боже сохрани. Здесь не бывает людей такого сорта.

Я промолчала. Незнакомец меня не заинтересовал, но я подумала, что скорее всего прав Стрейф: человеку не нашего круга вряд ли предоставили бы здесь комнату. В холле Гленкорн-Лоджа висело такое объявление: "Наш отель не значится ни в одном путеводителе, и мы будем признательны нашим гостям, если они не станут включать Гленкорн-Лодж в справочники - ни в "Каталог лучшей кухни", ни в "Каталог лучших отелей", ни в "Мишлен", ни в "Эгон Роуни". Уже на протяжении многих лет мы не рекламируем Гленкорн в печати, отдавая предпочтение устной рекомендации".

- Благодарю, - сказал Стрейф, когда Китти принесла ему виски, а Декко "Куантро". - Ты правда ничего не будешь пить? - спросил он меня, хотя прекрасно знал, что я отвечу.

Стрейф, признаться, немного грузноват, у него рыжеватые усы и такие же волосы, в них почти не заметна седина. Он давно оставил армию, думаю, отчасти из-за меня, не хотел, чтобы его снова отправили за границу. Теперь он служит в министерстве обороны.

Я еще не утратила привлекательности, хотя и не столь яркая женщина, как миссис Мэлсид; мы с ней вообще совсем разного типа. Я ни за что не позволила бы себе располнеть, если бы Стрейф не твердил, что терпеть не может женщин, похожих на мешок с костями. Я слежу за волосами и, в отличие от миссис Мэлсид, регулярно их крашу, иначе у них делается омерзительно пегий вид. Мой муж Ральф умер молодым от пищевого отравления, он предсказывал, что в зрелом возрасте я останусь интересной женщиной, в известной мере его слова оправдались. Мы с Ральфом не спешили обзаводиться детьми, после его смерти я осталась бездетной. Потом встретила Стрейфа и уже не вышла замуж.

Стрейф женат на Синтии. Я бы сказала, не боясь покривить душой или показаться злой, что Синтия невзрачная пигалица. Это не означает, что мы с Синтией не ладим или как-то сводим счеты, у нас прекрасные отношения. Не ладят Стрейф и Синтия, и я часто думаю, что все мы были бы гораздо счастливее, если бы Синтия вышла замуж за кого-то другого, хотя бы за Декко, если допустить, что такое вообще возможно. У Стрейфов двое сыновей, оба пошли в отца и оба служат в армии. Как это ни печально, но сыновья Синтии совершенно равнодушны к бедняжке.