Иван Лазутин - Черные лебеди

• Название: Черные лебеди
• Автор: Иван Лазутин
• Издательство: АО «Полиграфист»
• Жанр: Проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87912-020-1

Главный герой романа участник войны Дмитрий Шадрин, окончив юридический факультет Московского университета, начинает работать следователем в последние годы сталинского режима. Он выступает против нарушений законности в прокуратуре, из-за чего начинается сложная, драматическая полоса его жизни. В романе показана также судьба многих других современников Дмитрия Шадрина, в том числе незаконно репрессированного комбрига Веригина, бывшего замнаркома Родимова.

---

— А мать?

— Мать на все в жизни смотрит через очки светской курортной дамы, Альберт ей нравится, даже очень нравится.

— А ты? Ты любишь Альберта?

Надя словно ждала этого вопроса.

— Понимаешь, Дима, в жизни, особенно в моей, почти всегда все складывается как-то случайно. Первое Мая мы решили встречать в университете. Я была с подругой. Ты ее не знаешь. И вот там-то, во время танцев, я познакомилась с Альбертом. Мне он показался простым и душевным. Мы много танцевали, смеялись, шутили… Остроумный, веселый человек. — И вдруг Наде показалось, что Дмитрий слушает ее механически, а сам думает о чем-то своем, далеком, не относящемся к ней и Альберту. И она оборвала рассказ. Но Шадрин вскинул голову и жестом попросил продолжать. Надя продолжала.

Дмитрий курил, уставившись куда-то в одну точку на скатерти стола. Слушал, не перебивая, не задавая вопросов. А когда она, передохнув, спросила, почему он молчит, ответил:

— Пока, как мне кажется, он порядочный человек. Что будет дальше — не знаю. Только хочу предупредить тебя…

Дмитрий не успел докончить фразу. К их столу подошли двое незнакомых молодых людей. Щеки Нади полыхнули румянцем. Она встала.

— Прошу познакомиться, — Надя взглядом показала на Шадрина: — Мой старый друг по университету, Дмитрий Шадрин. А это… — она повернулась в сторону смугловатого высокого молодого человека, который, приветливо улыбаясь, протянул Шадрину руку, — Альберт. — Затем Надя перевела взгляд на незнакомца в темно-сером элегантном костюме, на лице которого светилась широкая белозубая улыбка. Она не предполагала, что Альберт придет не один.

— Мой друг Гарри, — выручил ее Альберт. — По профессии — журналист. Здесь, в Москве, просто турист.

— Что же вы стоите?! Прошу садиться, — засуетилась Надя, пододвигая новому гостю пепельницу. — Вы курите?

— Да, — Гарри достал из кармана сигареты.

Наступила минута неловкого молчания.

— Вы тоже из Румынии? — спросила Надя.

— Нет, я американец.

— Очень приятно. Среди моих друзей и знакомых вы — первый американец.

Гарри благодарно улыбнулся и поднес к груди ладонь:

— Что может быть лучше, чем быть первым! Это в духе русских. Они во всем хотят быть первыми.

— А разве это плохо? — капризно дернув плечиком, спросила Надя.

— Очень хорошо. Я тоже хочу быть у вас… первым американским другом. Вас зовут Надья?

— Да.

— Очень красивое имя. Надья… Надежда… За этим именем стоит глубокий смысл.

Шадрин смотрел на непринужденно веселых иностранцев и думал: «Почему они все такие уверенные в себе? Попробуй женщина устоять перед такими».

Подошел официант. Гарри заказывал щедро.

Две бутылки выдержанного армянского коньяка, по словам официанта, подняли откуда-то из подвала. Шампанское принесли в ведре со льдом. Ананас был разделан так художественно, что к нему было жаль прикоснуться: не блюдо, а картина. Зернистой икры было в вазе столько, что Шадрин подумал: «Неужели все съедят?» Для Нади было заказано выдержанное грузинское вино. С особым шиком распечатав бутылку, официант обмахнул горлышко кипенно-белой, накрахмаленной салфеткой и поставил ее на стол.

— Это будет учтено, — с улыбкой сказал официанту Гарри.

Поклон официанта означал: «Я к вашим услугам».

…Дмитрий пил. Пил столько, сколько наливали в его рюмку. И чем больше пил, тем больше ему казалось, что он совсем трезвый, что мысль его работает, как никогда, отточенно и ясно. Он знал, что через полчаса Ольга закончит работу, а через полтора уже будет дома; знал, что к ее приходу ему нужно обязательно вернуться домой и хорошо бы принести какой-нибудь гостинец.

Каждый шаг своего поведения — слово, — жест, взгляд — Дмитрий старался строго контролировать рассудком: как-никак он все-таки сидит с иностранцами.

Пили и новые знакомые Дмитрия. Гарри пил с каким-то особенным смаком и много закусывал. Не отставал от него и Альберт. Больше других он налегал на черную икру.

Раскрасневшись от выпитого вина, Надя говорила без умолку. Она видела, что Шадрину понравились и американец, и ее жених, а поэтому была так счастлива, что с трудом сдерживала свой восторг.

Пили за дружбу, пили за Москву, пили за женщин… Больше всего пили за Надю.

Дмитрий заметно пьянел. Говорил мало, больше курил. Но ему все нравились: Гарри, Надя, ее внимательный и умный друг Альберт.

Американец оказался добродушным парнем, влюбленным в русских. Судя по тому, что вторую мировую войну он начал солдатом в сороковом году, можно было заключить, что ему уже перевалило за тридцать. Но выглядел он моложе своих лет. Когда заговорили о войне и Альберт коснулся вопроса о национальной храбрости, Гарри еще больше оживился. Он даже привстал, сделав знак, чтоб ему не мешали что-то вспомнить. Потом сел и долго-долго тер лоб ребром ладони. Наконец вспомнил:

— К Наполеону в его последние дни изгнания, на почти пустынный остров, приехал один видный политический деятель. Посетив умирающего императора, он спросил его: «Как вы оцениваете доблести французов и русских в Великой войне?» Наполеон, как мне помнится, ответил: «В войне с русскими французы показали себя храбрейшими и бесстрашными воинами. Русские доказали всему миру и на веки веков, что они непобедимы!..» — сказав это, Гарри стремительно вскинул над головой кулак: — Это сказал великий Наполеон! Он был прав. Русские — это нация гигантов.

Дмитрию налили коньяк в бокал для вина. Но ему теперь было все равно. Он твердо знал, что отлично соображает, помнил, что он должен рассчитаться за свой заказ и спешить домой. Ему захотелось обнять всех: и Альберта, и Гарри, и Надю. Какие они удивительно хорошие и милые люди!

— Друзья! Разрешите тост? — сказал Дмитрий. Стряхивая с папиросы пепел, он встал. Ему было все равно: смотрят или не смотрят на него с соседних столиков. Мир для него в эту минуту замкнулся здесь, у стола, за которым сидели Надя и его новые друзья.

— Друзья!.. Выпьем за то, чтоб русские и американцы никогда не стреляли друг в друга. Пусть порукой этому будут слова Наполеона!

Тост Дмитрия встретили восторженно. Гарри, прищурившись, шутливо погрозил Дмитрию пальцем:

— Каждый второй русский — дипломат. Вы только вдумайтесь. Звучит, как формула: «Пусть порукой этому будут слова Наполеона!» Великолепно!

Заиграл оркестр. Надя и Альберт пошли танцевать.

Теперь Шадрина ничто не раздражало: ни лица посетителей, ни взвизги джаза. Сквозь сизые кольца дыма он смотрел на дробящиеся струи фонтана и думал: «Как чертовски здорово жить на свете! Терешкин… Что такое Терешкин? Моллюск, одноклеточная амеба, о которой не стоит думать. Жалкий каптенармус хозвзвода. — Среди танцующих Дмитрий отыскал взглядом Надю и Альберта. — А Надя?! Она же прелесть. Как только ее батюшка, контр-адмирал Радыгин, не может понять, что Альберт — порядочный парень, сама судьба свела их. Своими вторжениями в жизнь дочери ты, адмирал, можешь наломать дров».

В эту минуту Дмитрию очень хотелось, чтобы рядом была Ольга. Сейчас он был бы с ней таким нежным, он сказал бы ей такое, чего не говорил никогда. Но он еще скажет. Скажет, когда придет домой. Впереди у них целая жизнь. Откроется же когда-нибудь и перед их глазами зеленая долина в цветах и росе. Это время настанет! Ведь не зря же бабка говорила, что он родился в рубашке.

Дмитрий вскинул голову и посмотрел на Гарри. Тот курил и наблюдал за танцующими.

— Как Москва, нравится? — чтобы не молчать, спросил Шадрин, чувствуя, что язык его тяжелеет.

— Город труда и солнца! — воскликнул Гарри.

— Да… — мечтательно произнес Шадрин. — Труд. Короткое слово. Труд… Работа… А сколько в этом простом слове спрессовано человеческих трагедий, сколько надежд оно сеет в душе, какие океаны радости в нем заключены…

— Вы романтик, Дмитрий.

— Я не считаю это несчастьем.

— Я до сих пор не осмелился спросить: кто вы по профессии?

— По образованию я — юрист, а работаю… — Шадрин растерялся. Что сказать Гарри о своей работе? И он решил солгать: — Работаю адвокатом в городской коллегии.

— О! — Гарри покачал головой. — Вы богатый человек? У вас частная практика?

— У наших адвокатов частной практики не бывает. У нас это дело общегосударственное.

— Курите, пожалуйста, — Гарри пододвинул Дмитрию коробку с гаванскими сигарами. — Давайте не будем говорить о политике. Женщины и спорт куда интереснее.

Джаз смолк, и танец кончился. Надя и Альберт подошли к столу. Глаза Нади влажно блестели. Она не скрывала своего счастья и вела себя, как девочка, которой вместо одного обещанного шарика подарили целое облако разноцветных шаров.

Дмитрий отгрыз кончик сигары, закурил. Но поперхнулся, как только сделал первую глубокую затяжку: