Иван Лазутин - Черные лебеди

• Название: Черные лебеди
• Автор: Иван Лазутин
• Издательство: АО «Полиграфист»
• Жанр: Проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87912-020-1

Главный герой романа участник войны Дмитрий Шадрин, окончив юридический факультет Московского университета, начинает работать следователем в последние годы сталинского режима. Он выступает против нарушений законности в прокуратуре, из-за чего начинается сложная, драматическая полоса его жизни. В романе показана также судьба многих других современников Дмитрия Шадрина, в том числе незаконно репрессированного комбрига Веригина, бывшего замнаркома Родимова.

---

— Откуда вы знаете?

Майор улыбнулся. Это была первая улыбка, осветившая его строгое лицо. В этой улыбке Дмитрий прочитал: «Молодой человек, по роду работы нам приходится знать и видеть гораздо больше, чем это кажется со стороны…» Однако, взглянув на часы, майор сказал другое:

— Итак, товарищ Шадрин, к делу! Вы нам можете помочь. Завтра утром жду вас в этом кабинете ровно в девять ноль-ноль, — встал и крепко пожал Дмитрию руку: — Желаю удачи.

Чувствуя на своей спине взгляд майора, Дмитрий, уже взявшись за ручку двери, остановился и повернулся:

— Больше никаких поручений не будет?

Майор долго смотрел на Шадрина, потом вышел из-за стола, вплотную подошел к нему и тихо спросил:

— Фронтовик?

— Да, — твердо ответил Шадрин.

Взгляд майора на этот раз был суровым. Его небесную голубизну словно чем-то затуманило.

— Тогда четко помните: сегодня вы пойдете на встречу с теми, кого мы не добили в сорок пятом!

— Как?! — во взгляде Шадрина взметнулся испуг. — Американец и румын?..

— Они такие же румын и американец, как мы с вами китайцы.

Шадрин хотел что-то сказать, но майор перебил его:

— Два ваших вчерашних друга за несколько месяцев до встречи на Эльбе сумели капиталы, награбленные в России, перевести в швейцарский банк.

— Так в какой же стране они живут сейчас? — спросил Шадрин, чувствуя, как щеки его обожгла волна прилившей крови.

— Это для нас сегодня не имеет значения! Они свои гнезда свивают в странах, где неонацистам и фашистам сейчас всего удобнее разрабатывать планы реванша, — майор помолчал, глядя на растерянное лицо Шадрина, и глухо спросил: — Теперь вам понятно, как нужно вести себя сегодня с вашими вчерашними друзьями?

— Понятно, — еле слышно ответил Дмитрий.

— То, что я сообщил вам сейчас, — в высшей степени секретно. Вы должны нам помочь.

…Казалось, все было по-прежнему на шумном и колготном Кузнецком мосту: спешили люди, двигались машины, дворничиха в белом фартуке мела тротуар, крепконогая девушка, высоко подоткнув юбку, мыла толстое витринное стекло магазина… И все-таки все было не так, как полтора часа назад, когда Шадрин подходил к подъезду дома, где находилась приемная МГБ. В этот дом он шел словно грешник на исповедь, после которой, как он предполагал, выйдет успокоенным, очищенным, готовым понести любое наказание за свой вчерашний опрометчивый поступок в ресторане. А вышел совсем не таким. Он почувствовал себя ядром в заряженной пушке. Теперь он не шел, а почти бежал. «Ишь вы! Эльба! Встреча на Эльбе… Я вам покажу, сволочи, как покупать солдата! Думал ли ты когда-нибудь, что судьба будет подбрасывать тебя, как детский мячик? Позавчера ты был следователем прокуратуры, вчера — лаборантом в институте, а сегодня… Сегодня ты — смертельная наживка, на которую должна клюнуть матерая фашистская щука».

IV

Ровно в семь вечера Дмитрий вошел в «Савой» и прошел к условленному столику. На белоснежной скатерти стояла белая пластмассовая табличка «Стол заказан». Шадрин хотел сесть за соседний стол, но к нему подошел вчерашний официант и, слегка поклонившись, сообщил, что стол заняли его друзья, которые только что звонили из номера и просили несколько минут подождать.

Официант снял со стола табличку и пригласил Дмитрия сесть.

Чтобы сделать приятное своим новым «друзьям», Шадрин решил заказать кое-что до их прихода:

— Бутылку коньяку, кофе и яблоки… Остальное, когда придут товарищи.

— Все уже заказано. — Официант посмотрел в блокнот: — Есть коньяк, есть фрукты, есть черный кофе… Прикажете, пока ждете товарищей, что-нибудь подать?

— Коньяк и яблоки.

С самого утра у Дмитрия болела голова. За целый день он не прикоснулся к еде: от одной мысли о ней его поташнивало. Теперь же, спустя почти сутки после вчерашнего ужина, Дмитрий ощущал голод, поэтому решил до прихода Альберта и Гарри выпить рюмку коньяку и съесть хоть яблоко. Но не успел официант поставить на стол коньяк, как в зале появились вчерашние «друзья» Шадрина. Что-то дрогнуло в душе Дмитрия. Он через силу улыбнулся и встал, чтобы поздороваться с ними за руку.

Улыбка Гарри по-прежнему была просветленной и простодушной.

— Трещит голова? — спросил Гарри и рассмеялся. — Какое великолепное слово у русских — «трещит».

— Трещит… — ответил Дмитрий. — Да еще как! Даже не помню, как вы довезли меня вчера до дому. Больше так пить нельзя… Это нехорошо.

— О! Хорошо, хорошо!.. — воскликнул Гарри. — Я проехал много стран, а такого коньяка нигде не встречал. Армения! — он постучал золотым перстнем по этикетке, на которой красовались золотые медали.

Сразу же после первой рюмки Дмитрий почувствовал себя лучше. Потягивая через соломинку пунш, он смотрел на Гарри и удивлялся: «Какое самообладание! Какое актерское мастерство! Со стороны можно подумать, что это честнейший и благороднейший человек! Одна улыбка покоряет. А ведь волчище!.. Фашист!..»

Шадрин рассказывал, как утром он тщетно силился припомнить все, что было после ресторана, как понравились ему открытки, но деньги…

— Как очутилась у меня тысяча рублей?

Гарри пододвинул Дмитрию блюдечко с красной икрой:

— Просто поделились с вами. Когда не будет у нас — мы охотно, в знак дружбы, примем их от вас. Будем считать, что, когда разбогатеете, вернете с процентами.

После второй рюмки коньяка Гарри принялся хвалить русскую кухню, тут же, словно между прочим, слегка поругивал медлительность обслуживания в московских ресторанах, очень жалел, что невеста Альберта сегодня задерживается на каком-то собрании в своем министерстве. Гарри, поклонник советского балета, принялся расхваливать Галину Уланову, равной которой нет балерины во всем мире…

Уже выпили по третьей рюмке, но Гарри не подходил к тому, во имя чего они подарили Шадрину тысячу рублей.

Как и вчера, хрустально дробился посреди зала фонтан. Продрогший мраморный амур, обреченный немо холодеть под ледяными струями, грустными глазами смотрел куда-то дальше стен. Взгляд его скользил над столиками… Играл тот же оркестр. Та же певица в декольтированном длинном платье пела те же песни, что и вчера. Дмитрий обратил внимание на массивный перстень на безымянном пальце левой руки Гарри. Да, это был тот самый перстень, о котором сегодня утром говорил майор. Подковка, усыпанная мелкими драгоценными камнями.

— Вот это уже совсем не по-русски, — упрекнул Дмитрия Гарри, когда тот отодвинул рюмку коньяка.

— Больше не могу… Нельзя. Сегодня вечером предстоит работа. Завтра выступаю в суде.

— Очень хочу присутствовать на этом процессе, — сказал Альберт. — Солдатом я вас представляю, а вот в роли адвоката не могу вообразить.

— К сожалению, не могу вас пригласить.

— Почему? Насколько я знаю — в вашей стране судебное разбирательство открытое, — удивился Гарри.

— Вы правы, — уклончиво ответил Шадрин, но тут же быстро нашелся: — Завтрашний процесс — закрытый по просьбе сторон. Решается интимная история, в которой замешаны третьи лица. Супружеская неверность… Ну, разумеется, обе стороны просили суд оставить в глубокой тайне их семейные коллизии.

Альберт выпил за здоровье Дмитрия, встал, поклонился и отошел от стола.

— Расскажите поподробнее о себе. Как вы живете, Дмитрий? — спросил Гарри. — Мне кажется, у вас какая-то жизненная драма. Это можно прочитать на вашем лице.

«Неужели вчера что-нибудь ляпнул спьяна?! — подумал Шадрин, но тут же решил: — Нет, не может быть. Это просто тактический ход, перед тем как подойти ближе к делу. Ну что ж, если тебе так кажется, то я польщу твоей наблюдательности».

— Да, у меня сейчас неожиданные осложнения. Но они сугубо личные. Гарри, налейте мне, пожалуйста.

— О! — воскликнул Гарри, услужливо наливая в рюмку коньяк. — Теперь я верю, что вы настоящий русский. Выпьем за то, чтоб в жизни нашей было меньше драм.

Чокнулись, выпили.

«Вот теперь, кажется, хорошо. Теперь я в спортивной форме», — Дмитрий затянулся сигаретой и задумался.

— Скажите, Гарри, что это вы меня второй вечер угощаете?

— Почему вы об этом спросили?

Шадрин задумался:

— После войны я прочитал немало книг американских писателей. Они меня познакомили с нравами американцев. И, признаюсь, мне особенно нравится одна их черта.

— Какая? — спросил Гарри.

— Деловитость.

— Вы правы. У нас в штатах все подчинено одному богу — бизнесу. — Гарри наполнил рюмки: — Выпьем!.. Бизнес — это наша романтика, наша религия.

— Вот поэтому-то я и спросил вас: за что это вы угощаете меня? Зачем дали мне деньги? Ведь вы же без пользы для дела никогда не пожертвуете даже цента. Это у вас, американцев, в крови. Давайте говорить начистоту. Зачем я вам нужен?