Сергей Смирнов - Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник)

• Название: Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник)
• Автор: Сергей Смирнов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9907045-3-4

Вашему вниманию предлагается некий винегрет из беллетристики и капельки публицистики. Итак, об ингредиентах. Сначала – беллетристика.

В общем, был у латышей веками чистый национальный праздник. И пришёл к ним солдат-освободитель. Действительно освободитель, кровью и жизнями советских людей освободивший их и от внешней нацистской оккупации, и от нацистов доморощенных – тоже. И давший им впоследствии столько, сколько, пожалуй, никому в СССР и не давал. От себя нередко отрывая. Да по стольку, что все прибалтийские республики «витриной советского социализма» звали.

Но было над тем солдатом столько начальства… От отца-взводного и аж до Политбюро ЦК КПСС. И Политбюро это (а вместе с ним и сявки помельче) полагало, что «в чужой монастырь со своим уставом соваться» – можно. А в «уставе» том было сказано не только о монастырях: там о всех религиях, начиная с язычества и по сей день, было написано, что это – идеологический хлам, место которому исключительно на свалке истории…

Вот так и превратила «мудрая политика партии» чистый и светлый национальный праздник в националистический ша́баш и оплот антисоветского сопротивления. И кто знает, может то, что делалось в советские времена с этим праздником – тоже частичка того, что стало, в конце концов, и с самим СССР?..

А второй ингредиент – публицистика. Он – с цифрами. Но их немного и они – не скучные. Текст, собственно, не для «всепропальщиков». Эти – безнадёжны. Он для кем-то убеждённых в том, что Рабочее-Крестьянская Красная Армия (а вместе с ней и Рабочее-Крестьянский Красный Флот) безудержно покатились 22-го июня 41-го года от границ СССР и аж до самой Москвы. Вот там коротко и рассказывается, как они «катились». Пять месяцев. То есть полгода почти. В первые недели которого немец был разгромлен под Кандалакшей и за всю войну смог потом продвинуться на том направлении – всего на четыре километра. Как тоже четыре, только месяца уже из пяти дралась в глубоком немецком тылу Брестская крепость. Как 72 дня оборонялась Одесса, сдав город – день в день! – как немец подошёл к Москве. А «катилась» РККА пять месяцев ровно то самое расстояние, которое нынешний турист-автомобилист на навьюченной тачке менее, чем за сутки преодолевает…

---

– Вышколенные, – одобрительно и немножко с завистью произнёс я.

– Эти-то? Да-а-а… – Лёшка был доволен, но чё-то уж слишком, – Особенно, если учесть, что на заставе никому в голову не придёт мне не то, что неполную – просто распечатанную пачку передать. И что ходу туда – с полчаса бегом. В один конец.

Мы заржали. Отсмеявшись, снова закурили уже из его пачки и надолго уставились на огни.

– Лёш, а длинный он, пляж-то?

– Отсюда? Вот где сидим, и до мыса – тыща семьсот сорок два метра.

– Ой?..

– Серёг, странный ты какой-то. Это ж моя территория! В дежурке вон карта висит. Масштаб: в одном сантиметре – двадцать пять метров. А в сейфе – и того крупнее. Считали уж… Позиция идеальная, конечно. Хотя даже для СВД далековато. Но от того мыса, в обе стороны, уже соседей зона ответственности – перекрываем… И вот, не поверишь – не тайга, вроде, но места такие, что я бы лично… Если б на этом… На клочке этом своём схоронился, хрен бы меня лет двадцать кто нашёл!

Огоньки завораживали…

– Лёш, сколько ж их там народу-то, а?

– Ну, считай. Огоньков сотни три. У каждого огня человек по десять… Это минимум. Что за компания – десять человек? Нас вон, не сговариваясь, и то восемь вышло. Двадцать, правда, многовато уж. В среднем по пятнадцать возьмём. Вот и получается… Сколько ж получается-то?.. А-а, четыре с половиной тыщи. Это грубо. Бернаты да, считай, вся округа. Все тут. Латыши. И так по всей Латвии.

– И что. Вся эта орава… это… всю ночь голяком купается?

– Да нет, конечно, чудак-человек!.. Молодёжь только. А молодёжь, она везде одинаковая – поддать да девок пощупать. И наши такие же. Но – наши-то по чужим хатам пьют, когда там предков нету. А эти – все здесь. Старики, их дети, дети их детей, внуки, правнуки… Все! Конечно, каждый у своих костров, в своих компаниях, но – все. А и трахнутся молодые, что ж с того? Не в подъезде же, не в грязи, не в парадняке под лестницей, а… Да ты сам посмотри, красота-то какая вокруг – море, сосны!..

– Ну, а старшие-то чем заняты?

– Да тоже пьют! Пиво мегатоннами уходит. Хороводы водят, беседуют… Отдыхают, в общем. И так всю ночь – спать нельзя. Не положено.

– Почему?

– Нечисть лесная в эту ночь дюже вредная – спящего утащить может!..

– Опять ты! Я ж серьёзно, а ты про ерунду всякую…

– Да ерунда, наверно, – согласился Лёха, – Только ты вот чего на Новый год до утра гудишь? Правда, что ль Деда Мороза пропустить боишься? Вот они ерундой-то и маются – Ваньку выберут, если своего нет, и – че-е-ествуют!..

– Какого Ваньку?

– Так Иванов день же! Купало же Ванькой был. По-ихнему – Янис, древний бог плодородия. Дубовый венок – его. Всё, как у нас. Почти… И девку ему, чтоб Лигой звали. Лига сегодня тоже именинница. Вроде Аграфены нашей. Вот тебе и пара – стало быть, будет и плодородие. Наш-то бог плодородия Янис Филиппыч – поди, Галинку свою тоже у озера плющит… И молодцы!!! – Лёха аж зажмурился от удовольствия. И, помолчав, продолжил, – А у нас так празднуют? В городах, в посёлках позабыли уж все. Ты вон еле вспомнил. В лучшем случае, на пикничок-шашлычок выберутся, а как смеркаться начнёт – в тачку и домой. А ведь есть и у нас люди, в которых это крепко сидит. Вон Галинка Филиппыча-то! Ведь у меня старшина заставы кто? Филиппыч? А хрен тебе – она, Галинка!!! Бой-баба. Хохлушка из глубинки. Так она в натуре боится, что нечисть к ней заберётся – на всей заставе подоконники да порожки крапивой завалила!..

– А это ещё зачем?

– А не переступит нечисть через крапиву-то! Бойцы ржут, подкалывают её, но идут, косят. И крапивы заодно в расположении не будет – двойная польза-то, а? Тройная даже – Галка им потом с той крапивы таких щей наварит! А водила у меня… Земляк, кстати, твой, Кирюша. Умница. Так вот он ей и говорит: «Галина Тарасовна! Трубы-то печные мы с Вами упустили!.. А нечисть эта завсегда через трубу лезет». С Галкой плохо стало! Минут двадцать в ступоре была, потом еле с крыши сняли!.. Тут вся застава угорала, пока за вами не уехал. И уху сейчас под утро затеяла, чтоб самой не спать и никому не дать – вместе-то не так страшно!.. Ты не смейся, чё ты смеёшься-то? Тёмная она, да? А по мне – так светлей поискать ещё.

Лёха опять закурил и, чуть не насильно воткнув мне, продолжил:

– И у нас, на Алтае, празднуют кое-где. Да не в каждой деревне даже. И кто – соплячьё одно, без родителей. А соплякам на Купалу этого насрать – они и помнят только, что можно до утра домой не являться, что купание голышом по-любому будет – положено! – и что под это дело надо бухлом запастись. И без родительского пригляда выходит только пьянство да б…ядство!.. А эти – празднуют.

Где-то полыхнула зарница. Потом всполохи побежали по всему горизонту, делая силуэт МПКашки просто наклеенным – Лёшкины предсказания, похоже, сбывались. По кустам пару раз пробежал довольно ощутимый ветерок, но Лёха увлечённо продолжал:

– Вот гляди, ты мне всё про свальный грех толкуешь…

– Я?!! – но Лёха всё никак не мог успокоиться, будто опасался, что он не так мне что-то объяснил, а я его не так понял.

– Ну, я, я… Вот… Ещё пример. Не про латышей, правда. Про литовцев. В Латвии я с таким не сталкивался, врать не буду. Попал я на литовский хутор, на свадьбу. Случайно попал. Хутор, по местным понятиям – глушь. Но народу откуда-то понаехало – под сотню. И это, говорят, не много ещё, нормально. Стол под навесом, бабьё суетится, молодых нет ещё. А баня – здоро-о-овая, чуть ли не на взвод, а то и больше – натоплена уже. На хрена им такая баня, на хуторе-то? Приехали молодые. Из кирхи, между прочим. Во-о-о… И, прежде чем за стол садится, весь народ этот, всем кагалом… Ну, кроме дряхлых и сопляков совсем… С молодыми! Все – в баню!.. Нас с Надеждой тоже затащили, как не упирались мы! Но, смотрю, парится народ, ржёт, друг над другом подшучивает. Чё они там говорили, хрен их знает – там по-русски-то полтора человека могло. А я, хоть языки и похожи, тоже еле разбирал. Попарились – и за стол. И нормально всё – пьют, гуляют… А баня эта так всю ночь и топилась. И кому надо – так до самого утра туда и захаживал. И мало того, что из-за девок-то так ни разу и не передрались – пьяного ни одного не было! Ну, чтоб в лом. А ведь я знаю таких деятелей с политуправы, которые местных за выкрутасы эти за извращенцев просто держат. За похабников. Это наши-то! Нет, Серёг, никакие они не особенные – другие просто. Вон мы сегодня тоже парились. Вот бы всем кагалом туда набились, а? Чё бы было? Скорей всего ничего, но праздник бы напрочь смазали – сидели бы потом за столом, как деревянные, глаз друг на друга не поднимая, и через часок – глядишь, разошлись бы…

– Ну, не зна-а-аю!.. С Натахиными-то приколами?

– Ты Наташку не знаешь совсем. Внимания обращать не стоит – выпендрёж всё это. Юрку она до одурения любит и за него кого хошь порвёт. Вплоть до председателя КГБ включительно!.. Было дело, Юрку с того света тянули. Так Наталья его на ноги поставила и на ВВК всех так построила, что они, со страху только, ему где надо и где не надо «годен» записали. А Юрка-то её просто боготворит. Да мы все за ней, как за каменной стеной.

– Как так?

– А врач она. Доктор. Но так как ещё и стерва порядочная, то и профессию себе выбрала под стать – стоматолог!.. – Лёха заржал и, продолжая хохотать, продолжил, – Но на заставе – за всех. Вплоть до проктолога!!! Ой, мать их… Обложили со всех сторон: Галка за мной с пирожками носится, а Наталья – с тонометром. Плетёт моей, что у меня то то не то, то это, а моя слу-у-ушает, как дурочка, таблетки какие-то от неё таскает. А от Галки – отвары… Бр-р-р!.. – Лёшку притворно передёрнуло, – Так что я, Юрка и Филиппыч – самые здоровые мужики в погранвойсках!

– А твоя-то кто?

– Да тоже всё, как по писанному. У нас же офицерская жена кто – врач, учитель, домохозяйка. Врач есть. Домохозяйка тоже – Галка. А моя – училка! Химии и биологии. Правда, и домохозяйка тоже – работы не нашла здесь. Ну, занялась тут… Ленинской комнатой… Уголком Дзержинского, библиотекой. Юркин хлеб отбивает. У моих и так мозги набекрень, а она им ещё и книжки втюхивает.

Над дальним мысом взлетела зелёная ракета. Потом ещё одна. Еще. И так пять штук подряд. Потом разом три красных одновременно. Потом белые – парами. Раз… Два… Три…

– Что это, Лёш?

– Да ничего. Соседи мои решили в праздничке поучаствовать – салют им, вишь, устроили.

Взвилась ракета и над МПК. Вторая… Лёха заорал в кустарник:

– Кто шмальнёт – трое суток ареста! Всем передай.

– Е-е-есть!.. – обиженно донеслось оттуда.

Пляж по-своему ответил на приветствие. По кострам, видимо, начали молотить палками и они ярко вспыхивали, выбрасывая вверх огромные снопы искр – тут, там, сям… И вскоре весь пляж покрылся как бы ярко вспыхивающими звёздами. Лёшка покачал головой и задумчиво проговорил:

– Сплочённые… – и непонятно было, одобрительно это он, или нет.

– А ты слышал, как они поют? – вдруг встрепенулся он, – Слышал?

– Я? Слышал, вроде… – я покопался в памяти, – Или нет?.. Не помню, Лёш. По пьянке все поют.