Александр Лапшов - Анархистские тезисы

• Название: Анархистские тезисы
• Автор: Александр Лапшов
• Жанр: Политика
• Год: 2009

---

Во время Великой Французской революции это было. Когда палач, как и большинство парижан, фанатичный поклонник Жан-Поля Марата, гильотинировал его убийцу, Шарлоту Корде, то он выхватил из корзины гильотины отрубленную голову и со словами «Это тебе за Марата!» влепил ей пощёчину. За это решением трибунала коммуны он был уволен с работы навсегда, хотя в те дни и годы палачей не хватало катастрофически, к эшафотам ставили кого попало, а этот был мастером своего дела. Комментарии, смею думать, тут излишни.

И, если уж и далее говорить о кодексе революционной чести, то прямо-таки необходимо обозначить отношение либертарного мировоззрения к системе наказания преступников и уголовному праву вообще.

О тюрьме и воле.

Ну, с волей в обоих семантических значениях этого понятия, думаю, и так всё всем понятно. Воля, в смысле свободы выбора своих действий и поступков сообразно индивидуальных этических норм, неотделима от любого человека. В зависимости от широты и объёма её в менталитете каждого субъекта говорят о сильной или слабой воле. С волей же, как понятием исторически-правовом, так же всё ясно. Чем больше свобод общество в лице государства (пока в лице этого дряхлеющего монстра) предоставляет индивиду, тем большей волей этот индивид обладает, тем свободнее это общество. И анархизм в качестве общественно-политического движения выступает за возможно большую степень общественно-индивидуальной свободы, как поэтически выражались наши легендарные предшественники; за хлеб и волю, или, за землю и волю, позднее, за народную волю. На том и будем стоять в любой революции.

А вот с тюрьмой всё обстоит не так просто. Разумеется, как институт-инструмент наказания преступников в будущем либертарном обществе она должна быть аннулирована, без обжалования и бесповоротно. Ибо лишение человека свободы, это никакое ни наказание, а оскорбление его достоинства. И тем более, эта «мера пресечения» не является средством перевоспитания и исправления, скорее наоборот есть «курсы повышения квалификации» преступников. Но, на некоторое время постепенного послереволюционного перехода к общественному устройству с наибольшей степенью анархии может, да наверное и должна, оставаться лишь та часть тюремной системы, которая ныне в России называется следственным изолятором (имея аналогичные юридически-правовые определения в других странах), но рассчитанное на жёстко ограниченное время заключения под стражу (на период следствия) и с обязательным помещением в одиночную камеру. И не более того.

Но наказывать-то преступивших, нет не законы и прочие нормативы права, а общепризнанные положения нравственности и прямых общественных договоров, как-то нужно будет. И тогда, по-моему, для этого должно ввестись три положения постгосударственной «юриспруденции», три вида наказания. Это: 1) полная компенсация материального вреда, за все преступления имущественного плана; 2) изгнание из общины, для нарушивших нормы нравственности и договоры, (так сказать, реанимация первобытнообщинного института изгойства и извергства); 3) смертная казнь, за убийства и прочие жестокие преступления.

А зон, лагерей и тюрем людям уже давным-давно не нужно. Не зря же народная мудрость гласит поговорками, что «Тюрьма не переделывает, ибо горбатого лишь могила исправит».

Однако, у туды-разсюды-расклятого государства есть институты и помимо тюрем ставящие всех нас в положение мало чем отличающееся от положения арестантов. Вот об этих, т. н. силовых структурах и поговорим дальше.

О границах, таможне, армии, полиции и юстиции.

Границы, как определяющие и производные любых государств, ходом общественной истории обречены на аннулирование при демонтаже этих государств. Разумеется, ликвидация границы после социальной революции в отдельно взятой стране не произойдёт одномоментно, а будет иметь постепенный, поэтапный характер. Иначе, при поспешном решении этого вопроса о существовании либо несуществовании границы, можно получить, и без сомнения получим вооружённое нападение со стороны реакционно-этатистских режимов (а ими при этом окажутся все, несмотря на свои наилиберальнийшие и наисоциалистические самоназвания) с последующей интервенцией, дабы ликвидировать плацдарм мировой либертарной революции, грозящей переброситься с него на управляемые ими территории. Значит, некое подобие политическо-географических границ должно некоторое время после радикального социального переворота сохраняться и охраняться видоизмененными в народную милицию пограничными войсками и прочими частями вооружённых сил страны, так же революционно преобразованными в народную милицию, прежде всего на основании всеобщего и свободного вооружения населения. Армейские военные специалисты (офицерский корпус) при этом, разумеется, должны оставаться на командных должностях народной милиции и обучать военному делу рядовой состав, набираемый исключительно на добровольных началах, ибо война специфически требует единоначалия для одержания победы над врагами. При этом должно будет проводиться обучение обращению с оружием (причём не только стрелковым и холодным) всех граждан ещё не анархической, но уже либертарной страны[1], имея ввиду при агрессии со стороны этатистских режимов создание всенародного партизанского движения для отпора угнетателям и карателям общественного освобождения, подобного тому, какое было на Украине под командованием достославного батьки Махно.

А вот с наивреднейшим построением-спутником государственной границы должно быть покончено на другой же день социальной революции. Я имею в виду таможню.

Таможенные барьеры-препятствия чисто демагогически объясняют и оправдывают защитой внутреннего рынка и производства от наиболее конкурентоспособных, т. е. более дешёвых иностранных товаров. На самом деле, этим, давным-давно устаревшим фискальным инструментом государство оправдывает и защищает от справедливого возмездия экономическую некомпетентность своей буржуазии (производителей собственников) и бюрократии (чиновничества всех рангов), не только неспособных производить низкорентабельную и качественную продукцию, но и сплошь и рядом, из-за своей коррумпированности и ненасытной жадности, не дозволяющих это делать другим, особенно иностранным производителям и своим поставщикам-контрабандистам. Протекционизм, знаете ли… Вот почему на следующий же день социального переворота управляющему комитету переходного периода (или, если кто предпочитает старое, но уж больно дискредитирующее себя исторически, определение: временному правительству) следует упразднить сей институт, ликвидировав при этом само понятие контрабанда. Иначе ни о каком улучшении состояния экономики по сравнению с её дореволюционным состоянием не может быть и речи. А отсутствие этого улучшения неизбежно приведёт к поражению самую наилибертарнейшую революцию, к её перерождению в имперскую, шовинистическую, спекулятивно-демагогическую и т. п. диктатуру. Нам это надо?… А так, глядишь, господа капиталисты, вынуждены будут повысить эффективность производства и, сами того не желая, создавать тем самым экономическо-материальную основу анархо-коммунистического строя. Нет?…

Ну, что там у нас осталось из зловредных «силовых ведомств»? Юстиция и её прислужница полиция всех мастей и рангов.

Суд… Куда же без суда-то. Человек и общество ещё долгое время будут оставаться несовершенными, и при государстве, и при анархии, (да и возможно ли оно, полное общественное совершенство-то?..), а значит и суд, как институт решения споров между людьми, тоже долгое время будет функционировать. Только, разумеется, это будет не нынешний суд, основывающей свою деятельность на нормах государственного права или «писаных» законов. Каким же он будет конкретно, жизнь покажет, она всё объективно устанавливает рационально и справедливо, если только ей не мешает вредная субъективность этатистски настроенной части общества, стремящейся подчинить естественный ход жизни своим интересам и выгодам[2].

Наверное, чем-то будет напоминать нынешний третейский суд, но с намного большим кругом полномочий и исходящий в своей работе из положений этики и прямых договоров, а не права.

Что же касается полиции; уголовной, тайной, экономической, природоохранной, нравов и пр. пр., то её функции, на время переходного периода ещё необходимые революционному обществу, перепоручаются общественным комитетам, к работе в которых привлекаются рядовые специалисты прежних полиций. И сколь долго затем просуществуют эти комитеты охраны общественного порядка, жизнь покажет: чем быстрее отпадёт в них необходимость, тем лучше. Главное, что эти комитеты будут руководствоваться в своей работе не нормативами законов, а нормами морали.