Андрей Бильжо - Будьте здоровы и держите себя в руках

• Название: Будьте здоровы и держите себя в руках
• Автор: Андрей Бильжо
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4448-0413-1

Под одной обложкой здесь собраны тексты знаменитого художника и психиатра (“мозговеда”) Андрея Бильжо. Все эти тексты очень о разном. О прошлом и настоящем. О забавном и грустном. В них много психиатрического… Много юмористического. Много сатирического. А в целом это весьма злободневные и колоритные очерки нравов современного российского общества. Часть из этих текстов была написана для журнала “Русский пионер”, часть – для других изданий, а часть – специально для этой книги. Рисунки с комментариями публиковались в рубрике “История от Андрея Бильжо” в журнале “Дилетант”.

---

И вот мне сказали, что настало время мою Дездемону вязать. Ей, мол, это необходимо для ее здоровья. Ну что здесь возразишь, если речь идет о любимом существе.

Для того чтобы Дези можно было вязать по правилам, а щенков потом продать через клуб, я должен был вступить в Общество охотников – но без права охоты. Как бы человек без ружья.

Серьезные люди из этого Общества мне сказали, что для начала я должен сдать им несколько килограммов вороньих лапок. “Что за чушь?” – подумал я. Потом выяснилось, что под присмотром опытного охотника-наставника я должен был выехать на некое поле в компании себе подобных и отстреливать ворон. И все это для того, чтобы моя любимая сука потеряла свою девственность.

Я, конечно же, никуда не поехал и как-то обошел это мрачное мероприятие.

Потом еще выяснилось, что мне нужна характеристика с места работы. Друзья-психиатры с пониманием отнеслись к этой проблеме и написали, что я морально устойчив и политически грамотен и вполне могу быть охотником без права охоты. Охотничий начальник внимательно прочел мою характеристику и спросил меня: “А где печать?” Печати, о ужас, не было. Что делать? У Дездемоны подходит время течки, а охотничий начальник принимает раз в месяц. Я теряю полгода. Пересчитайте этот срок на собачью жизнь, и вы поймете причину моей паники. Я выхожу из кабинета, достаю из широких штанин свою личную врачебную печать для рецептов – “врач Бильжо Андрей Георгиевич” – и ставлю ее на характеристику на себя же. Охотничий начальник, увидев через несколько минут фиолетовый кружок, не вдаваясь в подробности, радостно воскликнул: “Ну вот, совсем другое дело!”

И вот настал долгожданный и тревожный день – день вязки. Мы с Дездемоной и с консультантом женского пола по интимным собачьим вопросам приехали к жениху. Хозяин жениха был серьезным охотником и крупным мужчиной тургеневского типа. Кобеля звали Змей. Собачью пару поставили на стол – это же таксы. В противном случае, мы все втроем – хозяин, собачий консультант женского пола и я – должны были бы лечь, что, согласитесь, не совсем удобно. А увидеть, случилось или не случилось интимное собачье событие, было необходимо.

Змей очень суетился. Весь дрожал, соскальзывал, промахивался. По этой причине у него ровным счетом ничего не получалось. Я нервничал. А охотник спокойно, с укоризной и досадой, басом, растягивая первый слог и резко произнося оставшуюся часть слова, все время приговаривал: “Та-а-ропишься, Змей! Та-а-ропишься!” У Змея так ничего и не получилось.

“Та-а-ропишься, Змей! Та-а-ропишься!” – сколько раз я потом повторял эту фразу совсем в иных жизненных ситуациях.

В тот же день мы нашли другого героя – дублера. Звали его Марс.

Марс спокойно и профессионально сделал свое дело.

Спустя несколько недель у Дездемоны появился живот, который начал расти с гигантской скоростью. Наконец, живот уже стал тащиться по полу, и Дези с трудом переваливалась на своих коротких лапках. От меня она не отходила ни на шаг. Просто плелась за мной по квартире, заглядывая с тоской мне в глаза.

Я позвонил ветеринару. Тот сказал, что приедет в любое время суток, когда начнутся роды. И они начались. И он приехал.

Утром в День космонавтики, 12 апреля, Дездемона родила трех щенков – двух девочек и мальчика. Одну девочку мы назвали Белкастрелка, другую – Терешкова. А мальчика – конечно, Гагариным.

Белкустрелку отдали хозяевам Марса. А Гагарина с Терешковой продали. Поправили свое материальное положение.

Дездемона в конце жизни много болела. Ей сделали несколько операций на молочных железах. Их у нее было семь: четыре с одной стороны, три – с другой. Асимметрично. Я часто возил ее к ветеринару. И вот сидим мы с ней как-то в ветеринарной клинике в очереди на перевязку. А напротив меня сидят три женщины с сумками. Из одной сумки торчит кошачья мордочка.

– У меня, – говорит хозяйка, – кошка с балкона упала и лапу сломала.

– А у меня, – говорит вторая, поглаживая свою собачку, – она упала с крыльца и ногу вывихнула.

И смотрят они вдвоем на третью женщину. А у той сумка на коленях, и из нее ничего живого не торчит.

– А у меня, – говорит третья, – в сумке хомячок. Дочка чистила клетку. А хомячка на стул посадила. Он со стула упал и лапку сломал.

Спать со мной прооперированная Дези отказывалась. Стеснялась себя. Спала на полу, у постели, возле меня. Мне казалось, что к концу своей жизни она понимала абсолютно все.

Похоронена она рядом с моим домом на Смоленской. Иногда по несколько раз в день я прохожу мимо этого места. И вспоминаю ее.

А душа Дездемоны, я уверен, летает где-то в космосе. Про души людей не знаю, а собачьи – точно там. Ведь они первыми его покорили.

Больше собак у меня не было. У меня на них развилась страшная аллергия.

Вот такая космическая история.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

2. «Мы едем, едем, едем в…»

Ну что ж, придется сознаться в самом страшном: во-первых, я не люблю машины и, во-вторых, я не умею их водить.

Чувствую, как теряю к себе уважение мужской части читателей.

Все это, однако, совсем не означает, что я ничего не знаю про жизнь на дорогах.

До того как я стал ездить на первой своей “Волге”, я часто ездил на “леваках”. Каких только машин и бомбил я не перевидал!

…Как-то морозным зимним вечером на Кутузовском проспекте я поймал “Жигули”. Открыл дверь – и остолбенел: в машине не было никого. Но не может же машина ездить сама по себе! Пока я размышлял на эту тему, “черная дыра” вдруг заговорила, но довольно странно. Все вроде понятно, но звучит как-то не так.

– Дука? – спросила меня “черная дыра”.

– Прямо. До Садового кольца, – ответил я.

– Ксолько? – спросила “черная дыра”.

Я назвал сумму.

– Досись, – пригласила она.

Я сел, не отрывая взгляда от “черной дыры”. Машина поехала, и постепенно из черноты проступили черты лица. За рулем в черной суконной шапке-ушанке (уши опущены) сидел черный, как шапка-ушанка, африканец.

Африканец в ушанке – это странно само по себе, потому что это противоречие по сути, а за рулем раздолбанных “Жигулей” – еще и страшно.

Ну а какой африканец не любит быстрой езды?

Слава Богу, доехали.

Осенним дождливым днем, не надеясь поймать машину, я шел по московскому переулку, подняв руку, не оборачиваясь. Вдруг сзади услышал визг тормозов. Вздрогнув, обернулся. Рядом со мной стояла машина, каких я в Москве в то время не видывал. Дверь распахнулась, и огромный мальчик жестом предложил мне сесть. Что значит “огромный мальчик”? Отвечаю: это когда все огромное, а лицо детское. И школьная челка.

Не успел я сесть, как мальчик начал хвастаться машиной.

– Смотри какая! Смотри, что здесь есть! Смотри, как эта штука выезжает! Смотри, как это открывается! Смотри, как это закрывается! Смотри… В Москве таких всего две! Понял? Одна из них – моя!!!

У пустыря на Смоленской набережной, где сейчас новое английское посольство, он по моей просьбе остановился.

– Здесь, – сказал он с гордостью, – была моя заправка, – и с горечью добавил: – Сожгли.

Я спросил, сколько я ему должен. На детском лице засверкали недетские глаза.

– Я тебе что, таксист? Ты что, не понял, какая у меня машина?!

Я понял: он просто хотел похвастаться. А я оказался неблагодарным слушателем. Он думал, что я буду ему завидовать. А я завидовать не стал.

Зависть и хвастовство – вот главные чувства, которые, как мне кажется, движут нашими гражданами на дорогах, – это их горючее. Садясь за руль, российский автомобилист становится ребенком. Дети на раздолбанных “Жигулях” зло завидуют детям на “бронетранспортерах” – то бишь внедорожниках. Равно как в детстве, один мальчик завидовал тому, у кого игрушка лучше. А эти взрослые мальчики хвастаются своими “танками”.

– Смотри, какой я крутой! Я ваще могу тебя раздавить! Давай, отвали! Дай дорогу! Не видишь – я еду!

“Ты идиот”, – думаю я, когда вижу, как так называемый “крутой” поставил свой катафалк поперек тротуара.

Помню, стою в пробке. Лето, жара, смог. Подмосковье горит, тополиный пух, окно не открыть в машине. Вдруг со мной поравнялось двухместное открытое “чудо”. В “чуде” сидели парень с девушкой, оба в белом. То есть выехали-то они в белом, а сейчас уже в черном. Как не задохнулись, не знаю. Но хвастуны были очень горды, смотрели по сторонам и ждали всеобщей восторженной реакции.

Один знакомый итальянец, побывавший Москве, на мой вопрос: “Что больше всего тебя поразило в нашей столице?” – ответил: “Огромное количество дорогих машин, – потом он сделал паузу и добавил: – И таких грязных”.

И у меня возникает вопрос: почему часть машин в нашем городе для пустынь и болот, часть – для солнечных побережий, а часть – для гоночных трасс? Ведь ничего этого в Москве нет.