Гийом Апполинер - Детектив и политика. Вып. 1

• Название: Детектив и политика. Вып. 1
• Автор: Гийом Апполинер
• Издательство: АПН
• Жанр: Детектив
• Год: 1989
• ISBN: 5-7020-0065-х

Мы живем в тревожное время. Мир встретился лицом к лицу с абсолютно новыми проблемами, неведомыми ранее человечеству: в первую очередь — это угроза экологической катастрофы.

Но остались и все прежние проблемы: терроризм, коррупция, гангстеризм, проституция, торговля наркотиками, преступления среди молодежи.

Мы, МАДПР, — детективные писатели мира и авторы политических романов, объединяющие Восток, Запад и третий мир, представителей разных идеологий, убеждений и религий, мы, которые выпускаем каждую пятую книгу в мире, предлагаем всем Академиям наук — в первую очередь психологам и социологам — организовать совместную конференцию и обсудить трагическую ситуацию с растущей преступностью.

Мы, Исполком МАДПР, предлагаем всем газетам, журналам, радио, ТВ, кино и театрам свои консультации и содействие в нашей общей работе — сделать все возможное, чтобы остановить рост преступности в мире.

---

Обнявшись, они вскоре уснули, и обоим приснился один и тот же сон. Сергей Сергеич в портупеях и сапогах, с ТТ на бедре едет, сияя золотыми погонами, в открытом «опеле» по Мария Гилферштрассе, а они сидят рядом с ним. Дети военного коменданта. Из дверей отеля выбегает менеджерша и, плача, бежит рядом с «опелем», умоляя ее пощадить.

В последующих изданиях редакция ДиП предполагает продолжить публикацию произведений Э. Лимонова.

Лев Каменев Фрагмент речи на XIV съезде ВКП(б)

Политика гласности и демократии, провозглашенная М. Горбачевым, позволила нам опубликовать фрагмент из выступления члена Коммунистической партии Советского Союза тов. Каменева, являвшегося членом ЦК и Политбюро с 1917 по 1927 год, на XIV партийном съезде в 1925 году, когда он и товарищи Зиновьев, Крупская, Евдокимов и ряд других ветеранов партии были названы «ликвидаторами», «аксельродовцами», «пораженцами».

Многое в речи тов. Каменева сейчас понятно лишь историкам, и поэтому мы не приводим ее целиком. В каких-то своих позициях он — вольно или невольно — помог Сталину уничтожить нэп и обвинить в «правом уклоне» Бухарина, что предшествовало чудовищной «массовой коллективизации».

Каменев произносил свою речь, прерываемый истериками «подсадных», сбиваемый бесконечными выкриками из зала, но он закончил и — как показала История — закончил провидчески.

…Я не буду касаться вопроса о том, принадлежит ли к большевистским орудиям политической борьбы метод опорочивания отдельных товарищей, если даже тов. Бухарин счел необходимым повторить прием, знакомый партии, — прием напоминания о наших октябрьских ошибках, то в дальнейшем эти темы и эти методы, вероятно, будут разработаны очень широко…

Вы можете спросить: почему вы выступаете на съезде, почему вы не выступали раньше? Потому, товарищи, мы выступаем на съезде, что нам мешали и запрещали выступать до сих пор. (Голос с места: «И хорошо».) Тут у нас опять-таки различные мнения, — что хорошо и что плохо в большевистской партии. Я считаю, что очень плохо, что партию поставили в такое положение, когда правильное или неправильное наше мнение не могло быть высказано и обсуждено партией до съезда. У нас XIV съезд. Я был на одиннадцати из этих съездов, с нами солидарны товарищи, которые были на тринадцати из этих четырнадцати съездов. Я уверяю вас, что это первый съезд, на котором вопросы настолько серьезные, как существование в нашей партии течения пораженцев, течения ликвидаторов, течения аксельродовцев, встают перед партией только в самый момент съезда. Я уверяю вас, что никогда в партии не было такого положения, чтобы съезд должен был решать подобной важности вопросы прежде, чем вся партия была бы об этом осведомлена и обсудила бы эти вопросы. Нельзя отрицать правильности этого факта. (Голос с места: «Нечего обсуждать».) Вот, если товарищи думают, что факт существования пораженчества в партии, факт существования ликвидаторства в коммунистической партии, существования аксельродовщины в нашей среде не стоит даже обсуждать, что можно просто поверить, что такие течения есть, что это касается только тех, которые сидят в этом зале, а не делегатов тех окружных, районных, губернских и городских конференций, которые 3–4 недели назад обсуждали общее положение партии и готовились к съезду и ничего этого не знали и не слышали, — если товарищи придерживаются того мнения, что происходящее здесь не касается всей партии в целом, то позвольте вам сказать, что вы глубоко ошибаетесь: мы так партию никогда не вели. Съезд поставлен перед необходимостью обсуждать вопрос, выносить ответственнейшие решения по пунктам, о которых партия не знает и которые не докладывались на конференциях, о которых члены ЦК не имели поручения при разъездах на места доложить и осведомить партию. Тов. Микоян указывал, что мы вместе с ним проводили немаловажную северокавказскую конференцию. Я спрашиваю: вот я, как докладчик ЦК, едучи на эту конференцию, или Сокольников, едучи на казанскую конференцию, имели мы поручение от ЦК довести до сведения партии, что вот, товарищи, есть у нас пораженчество, ликвидаторство, аксельродовщина, что мы должны по этому поводу высказаться и обсудить? Имел ли я или тов. Микоян представление о том, что на съезде эти вопросы встанут? Я утверждаю, что ни я, ни Микоян не имели этого представления…

Я считаю это положение глубочайшей ненормальностью, и, сколько бы товарищи ни прерывали меня, всякий ответственный работник скажет, что положение, когда съезд не знает о подобного рода вопросах, когда съезд вынужден выносить решение по вопросам без предварительного их обсуждения на тех собраниях, которые выбирали делегатов съезда, — это глубочайше ненормальное положение. Мы должны были бы стремиться к тому, чтобы эти вопросы были освещены до партийного съезда, чтобы делегаты, приехавшие на съезд, знали эти вопросы раньше. Если мы находимся в таком положении, явно невыгодном для нас, то это есть результат действий не наших, а есть результат действий большинства, а не меньшинства, ибо для меньшинства нельзя создать более неблагоприятной обстановки, чем та, которая создана…

Товарищи, у нас в партии идейные споры решаются после борьбы, а не до борьбы. Так, по крайней мере, было всегда. И поэтому, сколько бы вы ни кричали — те товарищи, которые еще до обсуждения вопроса составили себе крепкое мнение, — я абсолютно уверен, что большинство партии и ее членов имеют право потребовать, чтобы серьезнейшие вопросы, поставленные здесь перед съездом, были предварительно доведены до их сведения и предварительно обсуждены в том порядке, к которому мы привыкли и который предусмотрен партийным уставом.

…Что делать? На эти вопросы я даю три ответа.

Первый касается организационных форм нашей внутрипартийной жизни. Тов. Бухарин сказал: мы купили дискуссию с тов. Троцким ценою, как он выразился, конвульсивного сжатия внутрипартийной жизни. Хотите ли вы купить разногласие с нами тоже путем конвульсивного сжатия внутрипартийной жизни? Вы должны будете разрешить этот вопрос в том смысле, что на фоне всеобщего оживления, повышения активности всех слоев населения необходима внутрипартийная демократия, необходимо ее дальнейшее развитие…

В противном случае на этом фоне вы неизбежно получите новое конвульсивное сжатие внутрипартийной жизни. Это будет явлением катастрофического порядка… Я призываю вас не выбирать этого пути… Это должно быть избегнуто. Это может быть избегнуто только тогда, если меньшинству, которое состоит не из пришлых для вас элементов, которое вы знаете до конца, если этому меньшинству будет дана возможность отстаивать свои взгляды в партии, конечно, со всею ответственностью, которая на нас возложена партией и диктатурой.

Второе. Кроме оживления внутрипартийного обсуждения, кроме предоставления возможности меньшинству высказывать свои взгляды, как подобает большевикам, перед всей партией, в тех пределах, которые дает партийный устав и диктатура партии и пролетариата, — мне кажется, вы должны дать отпор тому новому течению в партии, которое я пытался перед вами обрисовать… То, что нужно сейчас, это — лозунг: назад к Ленину!

И, наконец, третье. Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». Мы против того, чтобы Секретариат, фактически объединяя и политику и организацию, стоял над политическим органом. Мы за то, чтобы внутри наша верхушка была организована таким образом, чтобы было действительно полновластное Политбюро, объединяющее всех политиков нашей партии, и вместе с тем, чтобы был подчиненный ему и технически выполняющий его постановления Секретариат. Мы не можем считать нормальным и думаем, что это вредно для партии, если будет продолжаться такое положение, когда Секретариат объединяет и политику и организацию и фактически предрешает политику (Шум). Вот, товарищи, что нужно сделать. Каждый, кто несогласен со мной, сделает свой вывод. (Голос с места: «Нужно было с этого начать».) Это право оратора начать с того, с чего он хочет. Вам кажется, следовало бы начать с того, что я сказал бы, что лично я полагаю, что наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб. Я не считаю, что это основной политический вопрос. Я не считаю, что этот вопрос более важен, чем вопрос о теоретической линии. Я считаю, что если бы партия приняла определенную политическую линию, ясно отмежевала бы себя от тех уклонов, которые сейчас поддерживает часть ЦК, то этот вопрос не стоял бы сейчас на очереди. Но я должен договорить до конца. Именно потому, что я неоднократно говорил это тов. Сталину лично, именно потому, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, я повторяю это на съезде: я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба. Эту часть своей речи я начал словами: мы против теории единоличия, мы против того, чтобы создавать вождя! Этими словами я и кончаю речь свою. (Аплодисменты ленинградской делегации.)