Станислав Рем - За тихой и темной рекой

• Название: За тихой и темной рекой
• Автор: Станислав Рем
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0852-0

Лето 1900 года. В сопредельном Китае вспыхивает восстание ихэтуаней, больше известное как «боксерское». Их отряды начинают беспокоить дальневосточные границы Российской империи. В пограничный Благовещенск-на-Амуре прибывает командированный из Петербурга с инспекцией советник Олег Владимирович Белый. Чиновник представляется руководству области инспектором от Министерства внутренних дел. Однако истинной причиной появления советника — точнее, сотрудника Российского Генерального штаба — на «задворках Российской империи» является утечка секретной информации в Японию о состоянии воинских подразделений в Благовещенске и области. Имея в запасе всего несколько суток, Белый вынужден заниматься не только поиском «информатора», но и оказывать посильную помощь местной власти в связи с явной угрозой нападения на город вооруженных китайских формирований…

---

Мальчишка завыл от боли. Пол поплыл из-под ног Владимира Сергеевича, сознание куда-то начало проваливаться, и крупное, беспомощное тело губернского полицмейстера рухнуло на деревянные половицы. Кнутов сразу бросился к Киселёву, оставив китайчонка без присмотра. Мальчишка, воспользовавшись моментом, вскочил на стол и прыгнул в окно. Выстрел, раздавшийся на улице, заставил Анисима Ильича кинуться к распахнутой раме. Мальчишка, пробежав всего несколько шагов на свободе, поверженный выстрелом казацкого карабина, шлепнулся лицом в грязь. Кровавое пятно на спине под дождем становилось все шире и темнее.

Кнутов вытер ладонью с лица капли дождя и пробормотал:

— Всё, — он в сердцах сплюнул. — Теперь будут молчать. Все до единого.

За спиной Анисима Ильича послышался стон. Киселёв приходил в сознание. Кнутов матюгнулся, поднял тяжёлое тело полковника и посадил на лавку, прислонив Владимира Сергеевича к стене.

— Прямо не сыщик, а кисейная барышня, — пробормотал Кнутов и осмотрелся: поесть бы чего.

Анисим Ильич налил в стакан воды, медленными глотками осушил его… Пацан что-то крикнул по-китайски, когда Кнутов крутанул ему мизинец. Вроде про несколько дней… Да пацан орал благим матом, что осталось несколько дней…Что за дней? Да какая разница? Теперь-то…

Мозг следователя заработал на всех оборотах, только уже в другом направлении. Итак, размышлял Анисим Ильич, некий китаец решил навестить своих соплеменников. Два дня ему понадобилось, чтобы поработать с местным молодняком. За ним кто-то стоял. Так сказать, прикрывал его. Политические только и мечтают, как бы поскорее вернуться на «большую землю». Им буза ни к чему. А вот если кто из купчишек задумал переделать уже устоявшийся торговый мирок Благовещенска, тому данная акция была б очень даже в руку.

Владимир Сергеевич застонал, но глаза не открывал, видимо, всё ещё плохо себя чувствовал.

Анисим Ильич снова налил воды… В городе до приезда титулярного советника из Петербурга не было никаких сомнительных происшествий. И только с появлением Белого всё вдруг закрутилось словно аттракционное колесо. Да, конечно, чиновник мог числиться за столичным ведомством. И инспекцию ему могли организовать официально. По его личной или чьей-то свыше просьбе. Воспользовавшись моментом, и рассчитывая на то, что никто не станет в провинциальном городе подозревать человека «оттуда», он и занялся темными делишками. И смерть Бубнова наверняка связана с ним.

Размышления следователя прервались криками Селезнёва, который, разбрызгивая грязь, вбежал в комнату.

— Анисим Ильич! Ваше благородие! — с одежды помощника стекала вода, волосы на голове слиплись, от сапог образовались грязные лужи, на что тот не обращал никакого внимания. — Ещё одна беда! Только что приехали с пристани. «Селенгу» китайцы обстреляли. С того берега. Есть убитые…

… Анна Григорьевна поставила на стол горячую сковородку с жаренной на сале картошкой, солёную рыбу, зелень и, к радости Семёна Петровича, полную, под пробку, бутылку водки.

— Это я понимаю! Уважила Анна Григорьевна гостя, — атаман наполнил стопки. — Давай, Владимирыч, по одной и кумекать дальше будем.

На сей раз Белый, выпив, чуть не задохнулся. Огненная жидкость упала в желудок и принялась выжигать внутренности.

— Что это? — простонал Олег Владимирович, впиваясь зубами в помидор.

— Первач. Точнее, самогон. У меня ж атаманша-то с Украины. А ты, Владимирыч, не боись. Оно скоро пройдёт. И, главное, голова от него свежая-свежая. На картошку-то налегай…

На «ты» они перешли как-то сразу, без каких-либо предисловий.

Врать атаману Белый не стал. Открылся, сколько мог. И не только потому, что Семён Петрович его ложь сразу бы раскусил. Без верной помощи как в городе, так и здесь, в пограничном посту, ему было никак не обойтись. Картавкин внимательно выслушал, погладил лысину и тяжело выдохнул:

— Ладноть, будем считать, что верительные грамоты получены. А потому, гость дорогой, давай будем есть. А заодно я тебе кое-чего покажу.

Семён Петрович опрокинул еще стопку водки, глянул через дверной проём— чем занята супруга, — задёрнул ситцевую занавеску, достал из кованого сундука самодельную карту местности, снова налил себе, выпил и показал Белому, хоть и рукой нарисованный, но довольно точный план местности. Чиновник даже присвистнул от удивления. Такой верной схемы расположения укреплений и в Марковке и вокруг, на русской стороне и на китайской, не было даже у губернатора. Из чего Олег Владимирович вывел: атаман казакам достался отменный.

— Сами рисовали? Или кто помог?

— Сын мой, Витька. С дружком-китайчонком сделали. В мае. Что-то, конечно, уже не так, считай, два месяца прошло, но в целом — сходится.

Олег Владимирович внимательно исследовал схему укреплений. После чего задал вопрос, который давно вертелся на языке:

— Семён Петрович, сколько сможете продержаться в осаде? Если что.

— Два дня. От силы — три. Да только пусть сначала осаду-то устроят! — Картавкин толстым указательным пальцем тюкнул карту. — Вот здесь, справа по течению болото. Проходы знают только два человека. Я да Фрол. А Фролка у меня всегда под боком, — палец дальше пошёл кружить по карте. — С тылу ров. Там вода стоит. В два человеческих роста. Воняет. Целую неделю рыли. Ядрить её в дышло. Как только ходи полезут с этой стороны, мы сушняк подожжём. Из огня ход у них будет только один: в ров. Как пить дать, потонут. Берег крутой, им сразу не подняться. А мы тут им встречу из берданок приготовим, — рука Кар-тавкина сделала дугу над бумагой. — Остаётся только одно приемлемое место для нападения, со стороны дороги. Выставим усиленный пост. Продуктов и воды нам хватит дней на десять. Даже пятнадцать. А вот с боеприпасами туго придётся, если из города не подвезут.

— Не подвезут, Семён Петрович. И не надейся. Даже если сам поедешь и станешь уговаривать губернатора.

— Чего ж так?

— А того, что здесь никто не ожидает военных действий. Сидят беспечно. Даже полки свои в Приморье перевели, оголив город. Так-то вот.

— В столице ожидают, а здесь нет? — вспылил атаман. — Так, что ли, выходит?

— В Петербурге тоже… не верят, — грубовато ответил Белый. — Если тебе так спокойнее.

Картавкин несколько минут помолчал, после чего произнёс:

— А может, пронесёт?

Атаман посмотрел на чиновника так, будто от того зависело всё на этой грешной земле.

— Может, и пронесёт, — протянул Олег Владимирович. И тут же добавил: — Только сильно сомневаюсь. В городе, насколько я понял из проверки, регулярного войска осталось пшик. В каждой части только тыловые роты, да штабисты. Идеальное время для нападения. Так что жди беды, Семён Петрович. Думаю, на той стороне тоже не дураки, и про особенности твоей местности им хорошо известно. А потому, скорее всего, они сначала тебя блокируют, отрежут от Благовещенска, будут брать измором. Вот такие дела.

— Ладноть, разберёмся как-нибудь. — Семён Петрович провёл рукой по лысой голове. — Только б дней за десять подмога пришла. Иначе нам… Сам понимать должен.

Картавкин снова наклонился над картой:.

— Вот сюда, сюда и… туточки я поставлю орудия.

— У тебя же артиллеристов нет? — вспомнил Олег Владимирович.

— У меня всё есть, — атаман наклонился ближе. — Конечно, на то, что будет война, не рассчитывал, думал, контрабандисты баловать станут. Понимаешь, Олег Владимирович, едва пушки у нас объявились, предчувствие у меня было поганое. Вот мои казачки втихаря и выучились. Никто, кроме них, меня, а теперь, выходит, и тебя, про это не знает. И про того артиллериста ты днём верно подумал. Не сам он утонул. Утопили. — Семён Петрович раскрыл перед лицом Белого мозолистые ладони. — Я у него на шее малозаметные синяки от пальцев видал. После докумекал: видать, кто-то сильно не желает, чтобы мои пушки заработали.

— Это после чего ты докумекал? — заинтересовался Белый.

Казак поднялся, достал из буфета плат с зерном, положил перед гостем на стол.

— А вот после этого.

— И что там? — Олег Владимирович смотрел на платок с недоумением.

— Рис.

— Не понял.

Семён Петрович снова склонился к собеседнику.

— Я же говорил. Имеется у меня свой человечек среди китайцев. Верный человечек. У него хунхузы всю семью вырезали. Считать он не умеет, но смекалка — во! Не догадался?

— Правду сказать, нет.

Картавкин развернул платок и вывалил зерно на стол.

— А вот он догадался. Одна рисинка — один хунхуз. Я пересчитал и теперь знаю, сколько их собралось на том берегу.

Олег Владимирович прикинул на глаз:

— Тысяч семь?

— Девять. А риса без малого четверть пуда. Для ходи — целое состояние, — атаман разворошил зерно. — Полдня считал. Вместе с Анной Григорьевной.