Лоис Буджолд - Священная охота

• Название: Священная охота
• Автор: Лоис Буджолд
• Издательство: ACT, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-9713-2146-3, 5-9578-3899-3, 5-17-035654-4

Лоис Макмастер Буджолд.

«Живой классик» современной фантастики.

Создательница уникальной научно-фантастической саги о Майлзе Форкосигане.

А еще — автор поразительных, оригинальных фэнтези, наиболее известен из которых Шалионский цикл.

Мир «меча и магии».

Мир высоких Домов, сражающихся меж собою уже столь давно, что и причин-то этих войн уже никто не помнит.

Мир, в котором внезапное убийство сосланного полубезумного принца, совершенное, по официальный версии, юной девой благородной крови, — искра, от которой может вспыхнуть пожар хаоса и междоусобицы Домов, равно претендующих на право наследовать корону умирающего монарха.

Предотвратить это можно, только найдя ИСТИННОГО убийцу принца.

И тогда в замок из столицы отправляется с тайной миссией лорд Ингри кин Волфклиф..

---

— Душу умершего, — осторожно поправил его Ингри. Оба они с Йядой несли в себе духов животных, и все же с обоими говорили боги. А вот с Болесо — нет, вдруг понял Ингри. Он собрался было объяснить, как шаманы Древнего Вилда очищали души своих павших товарищей, но вовремя одумался. Не хватало еще объяснять судьям, откуда он об этом узнал.

— Именно. Поэтому мой вопрос, лорд Ингри, таков: если леди Йяда будет казнена по приговору суда, сможете ли вы удалить оскверняющий ее дух животного, как вы это сделали для принца Болесо?

Ингри окаменел. Первое, что ему вспомнилось, были обеспокоенные слова Венсела о том, что Йяда окажется, как это делалось в Древнем Вилде, принесенной в жертву посланницей, которая откроет долину Священного древа богам. Венсел полагал, что эта угроза устранена благодаря поселившемуся в Йяде духу леопарда… Не так уж это надежно, раз Ингри может разрушить такую защиту. «А я мог бы». Пятеро богов, будьте Вы прокляты все вместе и поодиночке, уж не таков ли нечестивый план Сына и Бастарда? «Уж не поэтому ли Вы согнали нас всех сюда?» Мысли Ингри путались, и он попытался потянуть время.

— Почему вы спрашиваете об этом, просвещенный?

— С теологической точки зрения тут есть тонкость, которую мне очень хотелось бы прояснить. Казнь, строго говоря, — это наказание тела за преступления, совершенные в мире материи. Вопрос о спасении души казненного не должен решаться иначе, чем в случае любой другой смерти; если же душа окажется обречена на отлучение от богов, то это непростительный грех, который ляжет на тех, кого закон обязывает совершить казнь. Казни, следствием которой станет столь ужасное несчастье, надлежит противиться; если же такой опасности не будет — казнь может быть осуществлена. — Ответом на эти слова было общее молчание, и священнослужитель сочувственно спросил: — Вы уследили за моей мыслью, милорд?

Инфи уследил. Скрежеща когтями, его волк сопротивлялся поводку, за который его тянули. «Если я скажу, что могу очистить душу Йяды, то предоставлю им свободу повесить ее с чувством честно исполненного долга». Если же он скажет, что не может… это будет ложью, но что ему остается?

— Это было всего лишь… — прошептал он, прочистил горло и заставил себя громко повторить: — Это было всего лишь видение, просвещенный. Вы ожидаете от него слишком многого.

Теплый голос, похожий на шелест осенних листьев, пробормотал где-то между ухом Инфи и его рассудком: «Если ты отрекаешься от Меня и от себя перед этой маленькой компанией, братец волк, что же ты будешь делать, оказавшись перед компанией гораздо более великой?»

Инфи не знал, покрылось ли его лицо смертельной бледностью, хотя некоторые из судей встревоженно посмотрели на него; он прилагал все усилия, чтобы не пошатнуться или, да не допустит такого Пятерка, не потерять сознание. Прекрасное было бы подтверждение только что произнесенному им отречению!

— Хм-м, — протянул ученый священнослужитель, глядя на Инфи сузившимися глазами, — это тем не менее очень важный вопрос.

— Может быть, я упрощу его для вас? Если такой способностью я не обладаю, ваши сомнения остаются при вас. Если же обладаю… то использовать ее я отказываюсь. — «Вот тебе — съешь!»

— Разве вас нельзя принудить? — В тоне священнослужителя не было угрозы — одно только чистое любопытство.

Губы Ингри раздвинулись в улыбке, которая вовсе не была добродушной; некоторые из судей инстинктивно отшатнулись назад.

— Вы могли бы попробовать, — выдохнул Ингри. Вот тогда-то, когда мертвое тело повешенной Йяды окажется у его ног, его волк покажет, на что в действительности он способен… прежде чем самого Ингри убьют.

— Хм-м… — Ученый священнослужитель похлопал рукой по губам. Как ни странно, выражение его лица было скорее удовлетворенным, чем огорченным. — Очень, очень интересно. — Он оглядел судей. — У вас есть еще вопросы?

Старший судья, даже не пытаясь скрыть растерянности, ответил:

— Нет… в данный момент нет. Благодарю вас, просвещеннейший, за ваши… всегда заставляющие задуматься комментарии.

— Да, — пробурчал себе под нос другой судья, — уж на вас можно положиться: всегда подкинете какую-нибудь кошмарную мысль, которая никому другому и в голову не придет.

Блеск в глазах ученого священнослужителя сказал Ингри, что он воспринял эту жалобу скорее как комплимент.

— Тогда мы благодарим вас, лорд Ингри.

Это явно был долгожданный знак того, что Ингри может удалиться. Он поклонился и двинулся к дверям, с трудом удерживаясь от того, чтобы не побежать. Выйдя на галерею, он глубоко втянул воздух, но, прежде чем сумел окончательно прийти в себя, услышал позади шаги. Обернувшись, Ингри обнаружил, что странный священнослужитель вышел из зала следом за ним.

В качестве приветствия тощий жрец осенил себя знаком Пятерки — быстро, но очень точно, и это явно не было для него простой формальностью. Ингри снова поклонился ему, положил было руку на рукоять меча, но счел, что этот жест может показаться слишком угрожающим, и заложил руки за спину.

— Могу я чем-нибудь услужить вам, просвещенный?

«Например, перекинуть через перила галереи вниз головой?»

— Прошу прощения, лорд Ингри, но я только что сообразил: меня представили до того, как прибыла принцесса Фара со свитой. Я просвещенный Освин из Сатлифа.

Ингри заморгал; после мгновенного замешательства его мысли потекли в новом, совершенно неожиданном направлении.

— Освин Халланы?

Священнослужитель улыбнулся со странной растерянностью.

— Из всех моих званий это, боюсь, самое истинное. Да, я Освин Халланы, за мои грехи. Она много рассказывала мне о вашей встрече в Реддайке.

— Она хорошо себя чувствует?

— Хорошо, и произвела на свет чудесную девчушку, рад я сообщить. Я молю Леди Весны сделать ее похожей на мать, а не на меня: иначе, когда она вырастет, ей на многое придется жаловаться.

— Я рад, что она здорова… что они обе здоровы. Меня беспокоила просвещенная Халлана. — «Во многих смыслах». Он коснулся своей все еще забинтованной правой руки, вспомнив, как ему, охваченному кровожадным безумием, почти удалось дотянуться до меча.

— Будь у вас время получше ее узнать, она вас не беспокоила бы.

— А?

— Она повергала бы вас в ужас, как и всех остальных. Впрочем, мы каким-то образом выжили и на этот раз. Понимаете, это она послала меня сюда. Просто выгнала из дома. Многие женщины так делают после родов, но по другим причинам.

— Вы уже говорили с просвещенным Льюко?

— Да, мы долго беседовали с ним после моего приезда вчера вечером.

Инфи постарался тщательно подобрать слова для следующего вопроса.

— И ради кого Халлана прислала вас сюда? — До Ингри с опозданием дошло, что устрашающий теологический экскурс Освина мог иметь целью помешать казни Йяды, а не ускорить ее.

— Н-ну… трудно сказать.

— Почему?

В первый раз Освин заколебался, прежде чем ответить. Он взял Инфи под руку и повел по галерее — подальше от двери зала, куда дедикат в серых одеждах как раз вводил еще двоих слуг из охотничьего замка. Освин облокотился на перила и задумчиво посмотрел вниз. Инфи встал с ним рядом, ожидая продолжения разговора.

Когда Освин снова заговорил, голос его был странно почтителен.

— Вы, лорд Инфи, человек с большим опытом сверхъестественного, как я понимаю. Боги говорят с вами в видениях наяву, лицом к лицу.

— Нет! — начал Инфи и умолк. Стоит ли снова отрицать? — Ну… в определенном смысле. В последнее время со мной случалось много странного, и с каждым днем все больше. Но глухим это меня не делает.

Освин вздохнул.

— Не могу себе представить, как в таких обстоятельствах можно оглохнуть. Поймите: я ни разу в жизни не испытал касания бога, хоть и старался служить своему богу как можно лучше в меру своих сил, как учит нас храм. Вот только Халлана… Она — единственное чудо, которое случилось со мной. Эта женщина, похоже, получила сверхъестественного сверх меры. Когда-то я даже обвинял ее в том, что она похитила мою часть, а она в ответ обвинила меня в женитьбе на ней только ради усреднения божественного присутствия в семье. Боги разгуливают по ее снам, как по собственному саду, а мне снится только, что я заблудился в своей старой семинарии и бегу без всякой одежды, опаздывая на экзамен, о котором совсем позабыл.

— Вы бежите сдавать экзамен или принимать его?

— И то и другое — бывает по-всякому. — Лоб Освина прорезали морщины. — А еще мне иногда снится, что я брожу по дому, который разваливается на глазах, а у меня нет инструментов, чтобы его восстановить. Ладно… — Освин сделал глубокий вдох и отмахнулся от воспоминаний. — На следующую ночь после того, как родилась наша дочь, мы с Халланой спали рядом и увидели один и тот же знаменательный сон. Я проснулся, крича от страха. Халлана же ничуть не испугалась и сказала, что сон означает необходимость нам обоим немедленно отправиться в Истхом. Я спросил ее, не сошла ли она с ума: ей еще нельзя подниматься, а уж тем более путешествовать. На это она ответила, что если положить в тележку матрац, то она всю дорогу будет отдыхать. Мы спорили целый день, а на следующую ночь нас посетил тот же сон. Халлана заявила, что это решает вопрос. Я напомнил ей, что у нее есть обязанности по отношению к новорожденной и остальным детям: она не может ни бросить их, ни тащить за собой в столицу. Халлана согласилась остаться, если поеду я, и я порадовался победе. В тот же день я отправился верхом в Истхом, и только отъехав на десять миль, понял, как ловко она меня провела.