Стивен Бакстер - Эволюция

• Название: Эволюция
• Автор: Стивен Бакстер
• Жанр: Научная Фантастика

Сага об удивительных приключениях генов и их носителей. Действие романа разворачивается на просторах пространства, времени, в джунглях, тундрах, океанах и на ветвях генеалогических деревьев приматов и их соседей по планете. Отталкиваясь от современных палеонтологических знаний, смелых и порой неоднозначных теорий, Стивен Бакстер прослеживает возникновение и развитие видов начиная с эпохи динозавров и заканчивая далёким гипотетическим будущим.

---

Но новая экосистема более мелких существ процветала. Под ногами у Последней были норы среди камней, расселины в песке, отверстия в стволах баранцового дерева, переплетения корневых систем. Даже самый плоский ландшафт обладает своей топографией, и на нём можно скрываться от хищников или ожидать добычу, скрываясь в засаде, или просто спрятаться и сторониться остального мира — если быть достаточно мелким.

Но, если мир самого мелкого масштаба был по-прежнему полон возможностей, это был мир, в значительной степени исключавший возможность жизни в нём теплокровных существ.

Все теплокровные должны были поддерживать высокую температуру своего тела. Но здесь существовали свои ограничения: сколько теплоизолирующих шерсти и жира можно нарастить до того, как превратишься в маленький неподвижный пушистый шарик, насколько быстрый пульс можно выдержать. Последние представители уменьшающегося в размерах кротового народа с крошечными, неистово бьющимися сердцами, были всего лишь один сантиметр в длину. Но длина, измеряемая сантиметрами, всё ещё была огромной. Для тех, кто был мельче, было много места и множество способов жизни.

Но все эти ниши заняли насекомые, рептилии и амфибии. Мелкие и худые, холоднокровные скрывались от солнечного жара и ночного холода под камнями и в тени деревьев и кактусов. В горстке грязи теперь можно было отыскать крошечных, прекрасно сформированных потомков лягушек и саламандр, змей и даже бесконечно выносливых крокодилов. Был даже крошечные двоякодышащие рыбы, крохотные серебристые существа, торопливо приспособившиеся к жизни на суше, когда высохли внутренние воды. На этом величайшем континенте господствовали мельчайшие из животных.

Без поддержки Древа такие крупные теплокровные млекопитающие, как послелюди из вида Последней, никогда не смогли бы выживать так долго. Они напоминали возврат к более лёгким для жизни временам, неуместный в этой едва пригодной для жизни среде. Поскольку Земля неуклонно нагревалась, поскольку продолжалось великое иссушение, даже сообщества, складывавшиеся вокруг Древ, усыхали и гибли одно за другим. И всё же они были здесь: здесь ещё была Последняя, самое последнее звено в великой цепи, протягивающаяся теперь назад во времени через сотню миллионов прародительниц, которые преобразовались и менялись, любили и умирали, вплоть до самой Пурги, и теряла свои очертания в ещё более глубоком прошлом.

Последняя и Кактус наблюдали, как крошечные существа копошились в грязи. Затем, вопя, послелюди бросились на кишащих ящериц. Многие из них были слишком мелкими, чтобы их можно было поймать — их можно было накрыть ладонью, но лишь для того, чтобы увидеть, как они извиваются уже с другой стороны — и даже когда Последняя сумела запихать одну из них себе в рот, та оказалась слишком маленьким кусочком, чтобы принести ей удовлетворение.

Но им не было нужно поедать ящериц. Они играли. Даже сейчас можно было забавляться. Но в тишине Новой Пангеи их возгласы и вопли отражались эхом от голых скал, и насколько было видно, они были единственными крупными движущимися существами в округе.

Закат настал быстро.

Воздух очистился дождями от пыли. Когда солнце коснулось горизонта, тьма легла полосами на ровную землю, на низкие горные хребты, дюны и камни, отбрасывающие тени длиной десятки метров. Свет в небе тускнел, превращаясь из синего в фиолетовый, и быстро переходя в черноту в зените. Это было похоже на закат на лишённой воздуха Луне.

Последняя и Кактус прижались друг к другу, а ребёнок сидел между их телами. Все ночи своей жизни Последняя проводила в окутывающих её растительных объятиях Древа. Теперь тени напоминали пальцы хищника, тянущиеся к ним.

Но, когда температура упала, начала действовать адаптация Последней к пустыне.

Её кожа действительно казалась тёплой при прикосновении. В течение дня её тело запасало тепло в слоях жира и тканей. В более холодном ночном воздухе её тело могло выделить много тепла обратно в окружающую среду. Если бы она не могла выполнить этот трюк с охлаждением, она была бы вынуждена терять тепло, потея — и на это тратилась бы вода, которую она не могла позволить себе расходовать впустую. И Кактус, и Последняя дышали глубоко и медленно. Таким образом из каждого вдоха извлекалось максимальное количество кислорода и терялось минимальное количество воды. В то же самое время тело Последней производило воду из углеводов пищи, которую она съела. Она закончила бы ночь с большим количеством воды, запасённой в её теле, чем у неё было вначале.

Но всё равно, при всех этих замечательных физиологических хитростях, они обе могли главным образом сидеть и пережидать ночь, медленно дыша и впав в нечто вроде унылого полусна, когда их тела функционировали в замедленном режиме.

А в это время над ними раскрылись изумительной красоты небеса.

Глазам Последней открылся грандиозный вид на Галактику. Огромные спиральные рукава были коридорами света, которые протянулись по всему небу, усеянные сапфирово-голубыми точками молодых звёзд и рубиново-красными туманностями. В центре диска было ядро Галактики, шар из жёлто-оранжевых звёзд, словно желток в яичнице: свету потребовалось двадцать пять тысяч лет на путешествие к Земле из этого набитого звёздами ядра.

В человеческие времена Солнце находилось в толще огромного плоского диска, поэтому вид на Галактику открывался с края, и её великолепие затмевали плотные облака пыли, которые усеивали диск. Но теперь Солнце, медленно следуя по своей орбите вокруг ядра, выплыло из плоскости Галактики. Если сравнивать со случайно разбросанными несколькими тысячами огней, которые отмечали собой небо над человеком, то это больше напоминало мимолётный взгляд на огни невидимого города.

Последняя съёжилась.

В небо поднялся костяной крюк. Конечно же, это была Луна — старая Луна, сегодня вечером в виде узкого полумесяца. То же самое терпеливое лицо, глядевшее на Землю задолго до рождения человека, было почти неизменным на протяжении полумиллиарда лет. Но всё же этот тонкий полумесяц Луны сиял над новым суперконтинентом гораздо ярче, чем над менее суровыми землями в прошлом. Всё потому, что Луна светила отражённым солнечным светом — а солнце светило ещё ярче.

Если бы Последняя знала, куда смотреть, то она смогла бы различить тусклое пятно в небе в стороне от диска Галактики, легко различимое в самые ясные ночи. Это отдалённое пятно было огромной галактикой, известной как Туманность Андромеды — вдвое крупнее своей соседки. Всё ещё целый миллион световых лет отделял её от Галактики, в которой была Земля — но в человеческие времена она была вдвое дальше, чем сейчас, хотя даже тогда была заметна невооружённым глазом.

Туманность Андромеды и Галактика стремились к столкновению, хотя до него оставалось ещё полмиллиарда лет. Две больших звёздных системы прошли бы друг сквозь друга, словно смешивающиеся облака, но непосредственные столкновения звёзд были бы редкостью. Однако последовала бы резкая вспышка рождений звёзд, взрыв энергии, который зальёт диски обеих галактик жёсткой радиацией. Это было бы замечательное, но смертельное световое шоу.

Но к тому времени на самой Земле уже мало что выжило бы, чтобы беспокоиться о катастрофе. Потому что усиление светимости Солнца стало последней критической ситуацией, в которую попала жизнь.

Утро пришло со своей обычной абсолютной внезапностью. Удирающие ящерицы и насекомые скрылись в укромных уголках и трещинах, где они пересидят день в ожидании более богатых возможностей вечером.

Ребёнок заскулил. Её шерсть свалялась в комки, а складка, в которой должен был находиться чревный корень, выглядела воспалённой. Она продолжала жаловаться, её маленькая выпуклая голова вертелась туда-сюда, пока Последняя не прожевала ещё немного печёночного мха и не выплюнула его ей в рот. Кактус тоже ворчала, выбирая грязь и частицы высохших фекалий из своей шерсти.

Этим утром мысль о том, чтобы остаться здесь, посреди неизвестности, вдали от дома, не выглядела такой уж хорошей. Но, пока у неё на руках был ребёнок, Последняя знала, что ей следовало держаться подальше от Древа — держаться подальше, или потерять своего ребёнка. Она зацепилась за этот непреложный факт.

Последняя и Кактус побрели, выбирая путь на местности наугад, но в целом удаляясь от карьера. Так же, как и вчера, они ели, где придётся — однако же, им совсем не удалось отыскать воды — и они избегали крысо-ртов и других опасностей.

И вот, где-то уже после полудня, когда солнце начало медленно сползать вниз по небу, Последняя внезапно столкнулась со сферой ещё раз.

Она и забыла, что та существовала. Ей и в голову не приходило задаться вопросом о том, как бы такой огромный объект смог добраться сюда оттуда, из карьера.