Стивен Бакстер - Эволюция

• Название: Эволюция
• Автор: Стивен Бакстер
• Жанр: Научная Фантастика

Сага об удивительных приключениях генов и их носителей. Действие романа разворачивается на просторах пространства, времени, в джунглях, тундрах, океанах и на ветвях генеалогических деревьев приматов и их соседей по планете. Отталкиваясь от современных палеонтологических знаний, смелых и порой неоднозначных теорий, Стивен Бакстер прослеживает возникновение и развитие видов начиная с эпохи динозавров и заканчивая далёким гипотетическим будущим.

---

Мать самой Тихой, бабушка Дальней, держалась рядом с ней. Её возраст уже давно перевалил за сорок, и сейчас бабушка с трудом сгибала спину и вряд ли могла оказать существенную помощь при выкапывании пищи. Но она помогала своей дочери следить за самым маленьким ребёнком. Ни один человек не удивился бы, увидев в этой группе стариков; это выглядело бы очень естественным. Но ни один из предшествующих типов приматов не доживал до старости; лишь немногие ненадолго переживали возраст своей плодовитости. Зачем их телам поддерживать жизнь, если они уже не могут продолжать вносить свой вклад в генофонд? Но теперь всё было по-другому: у вида, к которому принадлежала Дальняя, у стариков была своя роль.

Тяжело дышащая и испачканная пылью, Дальняя лезла по скале. Это был всего лишь выход породы около сотни метров в поперечнике, на котором ничего не было, кроме куртин жёсткой травы и нескольких насекомых и ящериц. Но для людей это был временный дом, остров относительного спокойствия в открытой саванне, в этом море опасностей. На самой скале двое мужчин чинили деревянные копья. Они работали с отсутствующим видом, а их глаза блуждали — руки работали, словно сами по себе. Некоторые из старших детей играли, репетируя свою предстоящую взрослую жизнь. Они боролись, гонялись друг за другом, играли в прятки. Двое шестилетних подростков занимались неуклюжей сексуальной игрой, трогая друг другу пальцами соски и животы.

Дальняя не была ни взрослым, ни ребёнком, и в этой небольшой группе не было никого близкого ей по возрасту. Поэтому она держалась обособленно от остальных и лезла на вершину разрушенной эрозией глыбы песчаника. Она нашла обломок челюсти антилопы, оставленный здесь каким-то падальщиком и теперь отполированный дочиста голодными ртами и терпеливой работой насекомых. На скале она разломала кость на куски и воспользовалась острым краем, чтобы счистить пот и грязь со своих ног и живота.

С этого наблюдательного пункта пейзаж был как на ладони, и открывался весьма разнородный вид. Это было огромная долина. Панорама из куполов, лавовых потоков, наклонов и кратеров показывала, каким огромным геологическим мукам подверглось это место. К востоку — и дальше за горизонтом, на западе — земля поднялась, образуя плато высотой около трёх тысяч метров в самой высокой точке, покрытое плодородной вулканической почвой. Огромное плато завершалось стеной из осадочных пород, которая спускалась в долину.

Это была Великая рифтовая долина: разлом между двумя разделяющимися тектоническими плитами. Он протянулся на три тысячи километров от Красного моря и Эфиопии на севере на юг через Кению, Уганду, Танзанию и Малави, и заканчивался в Мозамбике на юге. На протяжении двадцати миллионов лет геологическая активность вдоль этой огромной раны создавала вулканы, поднимала возвышенности и сжимала низменности в долины, которые направляли воду в одни из самых больших озёр континента. Сама поверхность суши меняла свой облик, когда слой за слоем откладывался вулканический пепел, перемежающийся с обширными отложениями сланцев и аргиллита. На вулканических холмах росли влажные леса, а низины зарастали сложной мозаикой разных типов растительности — от редколесий до саванны и кустарниковых зарослей. Это было тесное место, полное беспорядка и разнообразия.

И здесь обитало множество животных.

По мере того, как солнце клонилось к закату, обитатели саванны становились всё более активными: бегемоты, нежащиеся в болотах, стада разных видов величественных слонов, невозмутимо шествующие по поросшим травой равнинам. Здесь жило много видов слонов, между которыми существовали тонкие различия в форме спины, черепа и хобота. Они обменивались друг с другом пронзительными трубными звуками, проплывая, словно тёмные корабли, по морю пыли, которую поднимали. Наряду с этими крупными травоядными существовало много других видов, напрямую зависящих от травы: зайцы, дикобразы, тростниковые крысы, и свиньи, питающиеся корнями. Хищники, охотившиеся на потребителей травы — и сами, в свою очередь, бывшие добычей для ещё более опасных животных — включали шакалов, гиен и мангустов.

Животные саванны выглядели бы поразительно знакомыми на взгляд современного человека, поскольку они уже успели тонко приспособиться к условиям жизни в саванне. Но богатство и разнообразие здешней жизни изумило бы наблюдателя, привыкшего к Африке эпохи человека. Это была самая богатая область на Земле в плане количества видов млекопитающих, их разнообразия и изобилия, и это был один из самых изобильных периодов её существования. В этом тесном и разнородном месте обитатели равнин вроде антилоп и слонов жили рядом с обитателями лесов — такими, как свиньи и летучие мыши. Рифтовая долина сформировала богатый, протяжённый ландшафт, который предоставил возможности для адаптации многим видам животных вроде слонов, свиней, антилоп — и ещё людей. Это, конечно, было суровым испытанием, в ходе которого возник вид Дальней.

Но они не остались здесь.

После времён Капо, освободившись от последних связей с лесом, оставшихся как наследие предков, люди из вида Дальней стали странствующим видом. Они вышли из Африки: первые шаги гоминид уже отпечатались вдоль всего южного побережья материковой Азии. Прабабушки Дальней, тем не менее, невольно замкнули большой круговой путь на север, восток и юг, вернувшись через много поколений сюда, на место, где возник их вид.

Сидя на своём скальном выступе, Дальняя разглядывала пейзаж намётанным опытным взглядом. В своих странствиях люди большей частью следовали вдоль течения рек. Они пришли в эти места с севера, и ей было видно русло реки, вдоль которого они шли — серебристая змея, скользящая среди травы и кустарника. Вдоль берега реки земля была илистой, увлажнённой и богатой питательными веществами, здесь произрастала буйная смесь деревьев, зарослей кустарников и полей, отмеченная столбами термитников. К востоку была возвышенность, земля становилась сухой и бесплодной, а к западу лес становился гуще, образуя непроходимый пояс. Но когда она глядела на юг, её взору открывались возможности завтрашнего дня — обширная полоса саванны, где смешались заросли трав, кустарники и участки леса, которые предпочитал её народ.

Дальняя была ещё молода, она всё ещё познавала мир и то, как лучше всего его использовать. Но у неё было глубокое, систематическое понимание окружающей её природы. Она уже умела оценивать незнакомую местность вроде этой и определять источники пищи, воды и опасности, даже просто осматривая маршруты для дальнейшего переселения.

Это был необходимый навык. Выдворенный в открытую местность, вид Дальней подвергся жёсткому отбору, и в результате выработалось осмысление природы нового рода. Они были вынуждены понимать правила игры, распространение растений, смену сезонов, значение следов — для решения бесконечных загадок сложной и не прощающей ошибок саванны. Для сравнения, её далёкий предок Капо, который жил и умер в тысячах километров к северо-западу от этого места, знал особенности своего щедрого лесного мира наизусть: он не умел читать землю, не умел осваивать новые модели для подражания, поэтому всё незнакомое постоянно ставило его в тупик.

Теперь взрослые и их дети возвращались к скале и несли с собой пищу. Они были обнажёнными и несли лишь то, что могли удержать в руках или прижать руками к себе. Многие из них возвращались с ещё полным ртом и продолжали жевать. Люди ели с такой скоростью, с какой могли, помогая себе, и кормили только близких членов семьи, не брезговали что-то украсть, когда думали, что могли избегать неприятностей после этого. И они ели молча, если не считать отрыжек, хрюканья удовольствия или отвращения, когда попадался подгнивший кусочек пищи — и ещё случайных слов. «Моё!», «Орех», «Хватит», «Больно, больно, больно…»

Это были простые существительные и глаголы, притяжательные и вопросительные, предложения из одного слова без структуры и без грамматики. Но всё же это был язык, словесные обозначения, которые были именами определённых предметов — система, значительно превосходящая лопотание времён Капо и сигналы любого другого животного.

Вернулся Негодник, брат Дальней. Он нёс безжизненно повисшее тело какого-то мелкого животного — возможно, зайца. А её мать, Тихая, принесла охапку корешков, плодов и пальмовой сердцевины.

Дальняя внезапно захотела есть. Она бросилась вперёд, мяукая, протягивая руки и открыв рот.

Тихая зашипела на неё, демонстративно держа свою охапку еды подальше от дочери. «Моё! Моё!» Это был упрёк, и его поддержала красноречивым взглядом бабушка. Дальняя становилась уже слишком взрослой, чтобы питаться как ребёнок. Она должна была прийти на помощь своей матери, нежели растрачивать понапрасну свою энергию, бесцельно бегая по окрестностям. Почему, ведь здесь был её брат Негодник, который хорошо потрудился и даже вернулся с собственным куском мяса. Всё это было выражено словами.