Эмине Хелваджи - Наследница Роксоланы

• Название: Наследница Роксоланы
• Автор: Эмине Хелваджи
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-9762-6, 978-966-14-9759-6, 978-966-14-9763-3

Продолжение романа «Дочь Роксоланы»!

Великая Османская империя, XVI век. Юная Айше, внучка султана Сулеймана, поклялась, что весь род коварной Роксоланы ответит за гибель ее отца!

Названая сестра Джанбал помогает Айше бежать из-под стражи. Девушки выбирают путь мести. Однако сдержать клятву не так-то легко…

Автор благодарит за консультации Марве Симсек, социолога и замечательную переводчицу с пяти языков.

---

А в следующую минуту женщина, снова поклонившись высокому гостю, пятится внутрь дома, исчезает там. Рысь, как привязанная, спешит за ней, тоже скрываясь из виду.

Двое мужчин остаются в оружейной комнате.

Видимо, все уже сказано, но их беседа, так и не достигшая ушей прячущихся за живой изгородью подростков, требует какого-то завершения. Шахзаде протягивает хозяину дома оправленный в янтарь бебут, как бы возвращая его… но именно «как бы», на самом деле в этом возвращении различима толика ожидания. И действительно, Аджарат, приняв кинжал обеими руками, подносит его к сердцу, ко лбу – и возвращает своему повелителю.

Это дар.

Повелитель явно очень доволен. Что при этом чувствует даритель, понять сложно.

Айше с любопытством окинула взглядом близнецов. Они насуплены. То, что случилось, им крайне не по душе.

– Да что вы, право слово? Сами знаете, ведь нет же высшей чести… – начала она, стремясь их утешить.

– Да, конечно, – совершенно забыв о вежливости, прервала ее Бал. – Давай-ка, пока не поздно, выбираться отсюда. Твой отец, высокодосточтимый санджак-бей, судя по всему, вот-вот соберется покинуть наш дом. И только Аллаху ведомо, через какую калитку он на сей раз захочет это сделать. Если через главную, то мы все окажемся здесь как на ладони…

Она была совершенно права. Но Айше все равно в очередной раз разозлилась на всех играющих в кинжальчики мальчишек, даже если среди них есть и девчонка, и мужчины, включая будущего повелителя правоверных.

* * *

От живой изгороди они поспешили не прочь от дома, но, наоборот, вплотную к нему, укрываясь его стеной от возможных взглядов из комнат. Это как на войне: чем ближе к стене осаждаемой крепости, тем безопаснее. До определенного предела. Говорят.

Тут гнев Айше прошел: она вдруг осознала, что и сама думает, как мальчишки – те из них, которые уже мужчины. Что поделать, как видно, это и для женщин неизбежно, при таком-то отце… Разве что и вправду быть гаремной затворницей, не знающей иных забот, кроме как о благовониях, притираниях, украшениях и одеяниях. Нет уж, спасибо!

Там они некоторое время сидели, не зная, ушел ли шахзаде Мустафа. Потом Айше увидела, как к дому, не скрываясь, направляется тот верзила, Ламии, и поняла, что отца здесь уже нет.

Дощатый пол над их головами скрипнул: кто-то вышел на веранду. Видеть его было невозможно, но солнце било сбоку, и тень от веранды падала так, что она-то оказывалась хорошо видна. Аджарат это. Стоит, тяжело опершись на перила и понурив голову.

Собственно говоря, Айше незачем от него таиться, он наверняка не наябедничает ее отцу. Вот сейчас она выйдет из-под стены, уважительно и при этом милостиво кивнет хозяину…

– Я понимаю: иначе было нельзя… – Голос принадлежит не Аджарату, он женский.

На веранде появляется еще одна тень. Эдже? Или служанка? Как для служанки, то слишком смело говорит, а для почтенной матери семейства излишне стройна, по-женски некрасива – это ее дочери или самой Айше пока еще простительно иметь такое телосложение, почти мальчишеское.

Какова жена Аджарата в лицо, Айше хорошо помнила еще по той проклятой охоте. Но тогда Эдже в основном сидела рядом с ее матерью и несколькими наперсницами из материнского гарема. Женщины обсуждали свое, скучное, к их фигурам Айше не присматривалась, да и были все они, как подобает, в платках, в широких верхних балахонах, под которыми осленка можно спрятать.

А вот сейчас даже по тени видно изящество фигуры и движений, она ведь без покрывала и без головного платка. Выходит, верно Айше рассудила, что это специально для высокого гостя такие преувеличенные правила приличия приняты… и все равно избыточные для Амасьи, даже странно, не Истанбул же тут…

Нет, не Эдже: та уже немолода, где-то ровесница Ламии, под тридцать, а эта слишком гибка и худощава. Юная служанка, конечно. Не дворцовая, те все кисломордые квашни, овцы бестолковые – а…

То-то она чересчур смело обращается к хозяину. Известно ведь, что между подневольной работницей и привилегированной наложницей грань порой неуловима. Потому близнецы о ней не упомянули.

Айше с сочувствием покосилась на своих друзей.

– Это ведь твой дар… – извиняющимся голосом произносит мужчина.

– Не мой. – Женщина отрицательно качает головой. – Моей сестры. Ее возлюбленному. Ты ведь не мог этого забыть.

– Все равно – твой. Без тебя не было бы ни тех даров нам обоим, ни всего остального.

– Но этот клинок получил твой побратим. А он уж точно не захотел бы сегодня ввергнуть тебя и всех нас в пучину бедствий.

– Ты права… как всегда… Знаешь, у меня было такое чувство, словно до этого дня он хранил нашу семью. А вот сейчас… что-то ушло.

Дочь шахзаде слушала этот разговор с все возрастающим недоумением. И сама не могла понять, в чем тут дело. Не только в словах. Хотя… А! Говорили они не по-турецки, но на славянском наречии! Впрочем, невелика диковина: в Блистательной Порте женщин из славянских и франкских краев полным-полно, для каждого второго это материнский язык, на турчанках пускай простолюдины женятся, кому иноземных наложниц не по средствам завести. Сама Айше потому и понимала славянскую речь, что мать ее, Румейса, в юности, прежде чем попасть в отцовский гарем, звалась Надежда.

Сейчас, правда, звучал чуть иной говор: не балканский, как у мамы, а… роксоланский, что ли… Ничего, тоже все понятно. Опять-таки невелика диковина: одна из трех ближних служанок Айше была роксоланка родом, да и среди маминых наперсниц пара таких. Совсем не за то мы Хюррем-хасеки не любим, что она в Роксолании на свет появилась.

– Тут иное. – Женщина вновь качает головой. – Знаешь, в ту ночь, когда брат подобрал не твой кинжал, а этот, я вдруг испугалась. Да так, что чуть не выбросила его за борт. Но отчего-то вдруг поняла, что этого делать нельзя, иначе слезы моря омоют еще одну могилу. Два этих дара, янтарь и топаз, они ведь вышли из одной сокровищницы, вручены братьям, пусть и названым… Вручены сестрами-близнецами. И произошло это в канун праздника Месир Маджуну, когда сбываются потаенные желания… Они… они – близнецы. Как мы с сестрой. С бывшей моей сестрой… Они тянутся друг к другу. И отталкиваются, когда тому наступает срок. Не ранее.

– Ты это так чувствуешь? – изменившимся голосом спрашивает Аджарат.

– Да. Не спрашивай почему.

(В этот миг рядом с тенью женщины появляется тень рыси. Женщина, не глядя, треплет Пардино за ушами. Тот так и льнет к ней, просит ласки.

Надо же! Все-таки Эдже, никакая не наложница. Кто бы мог подумать.)

– Не спрошу. – Тень мужчины протягивает левую руку, касаясь тени женского лица.

– Хызр… Мой Хызр… – Эдже обеими руками охватывает ладонь мужа, покрывает ее поцелуями.

На мгновение другая пятерня Аджарата поворачивается так, что видна тень от всех его пальцев. Ей, Айше, кажется или действительно его большой палец укорочен, лишен последнего сустава?

А вообще, дочь шахзаде сейчас по горло сыта этими тайнами: кинжалы какие-то, сестры-близнецы, янтарь и топаз, побратим и брат, упоминаемые порознь… Да и незачем ей в этом разбираться. Все, нагостилась на сегодня. Что она намеревалась делать, когда шахзаде Мустафа оставил этот дом? Выйти на открытое пространство, милостиво кивнуть хозяевам, попрощаться с их детьми и, не таясь, уйти. Так отчего бы не проделать все это прямо сейчас?

На веранде вновь послышались шаги: кто-то поднимался туда по лестнице, ведущей из сада. Айше замерла, но тут же сообразила, что вряд ли вернулся ее отец. Скорее всего, это тот верзила, Ламии.

– Пора звать детей… – тихо говорит Эдже. И, переходя на турецкий, произносит громче, обращаясь, видимо, через всю веранду к Ламии: – Ты видел сейчас Джан, брат?

– Нет, сестра, – отвечает тот.

И снова Айше не уверена, кажется ей или нет, что перед ответом была крохотная заминка, а если действительно была, означает ли это, что Ламии (он, получается, просто-напросто брат Эдже?) все же заметил их, прячущихся под верандой? В таком случае только близнецов он заметил – или всех троих?

Ей-то все равно. Но выходить сейчас Айше передумала: ведь тогда она, получается, заодно выдаст и своих друзей, будто бы подслушивающих родительские разговоры, явно для их ушей не предназначенные.

Даже и вправду подслушивающих, без всяких «будто бы». Но не по своей воле, а помогая ей, принцессе Айше, избежать неприятностей.

– Все равно они где-то неподалеку, – вздыхает Эдже. И, ракушкой сложив ладони у рта, кричит, склонившись через перила: – Джа-а-ан!

– Мы тут, мама! – мгновенно отзываются брат и сестра.

Айше ожидала, что после этого они поспешат к одной из лестниц, но близнецы снова удивили ее: бросились к резным столбам колонн, подпирающих веранду, и мгновенно вскарабкались по ним вверх, как акробаты или (дочь шахзаде тут же упрекнула себя за это сравнение) обезьянки.