Галина Евдокимова - Самая страшная книга 2015 (сборник)

• Название: Самая страшная книга 2015 (сборник)
• Автор: Галина Евдокимова
• Издательство: Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-088634-0

Еще больше. Еще лучше. Еще страшнее.

Каждая антология проекта «Самая страшная книга» – уникальна.

Каждый том предлагает читателю знакомство с жанром ужасов во всем его современном многоцветии.

Если вы не читали «Самую страшную книгу», значит, вы не знаете русского хоррора.

Традиционно пугающие сюжеты, места, образы – и новые находки в извечном царстве кошмаров. Истории, способные вызвать дрожь.

Эти рассказы отбирали не «всеведущие знатоки», а обычные читатели – разного пола, возраста, с разными вкусами и предпочтениями. Из четырех сотен произведений на этот раз было выбрано двадцать пять.

Самых лучших. Самых интересных. Самых страшных.

---

…на меня обрушились рев урагана, бушующего над морем, быстрый топот ног невидимых преследователей, спор тысячи гневных голосов…

Музыка достигла странного вибрирующего тона, будто хотела подняться до недосягаемой высоты. И уже невозможно стало определить, звук ли это струнного инструмента или высокий человеческий голос. Дрожь волнами пробегала по телу вместе с тем, как звучали то приятные, то диссонирующие звуки.

Гармония менялась крайней дисгармонией, и я переходил от эйфории к раздражению, от наслаждения к щемящей душевной боли.

А перед взором – она… Лицо дивной красоты, атласная кожа, точеная шея и дикие желтые глаза. Сердце наполнило острое, беспокойно сладостное чувство, которое рождается при созерцании мечты, однажды ранившей сердце.

На лице Франчески блуждала улыбка, едва заметная, лукавая и двусмысленная. Она околдовала меня так, что смешанное чувство страха и вожделения, боровшихся во мне, уступило место безудержной страсти.

Необузданность желания, вызванная пением хелиса, подобная священной ярости, овладела мной. Специфическое звучание арпеджио пробуждало не веселье и не грусть, а тревогу. И в нем явно слышалась нота дьявола, дьявольский тон.

Я смотрел на Франческу мутными от блаженства и ужаса глазами, безотчетно пытаясь отдалиться. Но ее горячие ладони и лихорадочно блестящие глаза сожгли последние мосты. Разумеется, чему суждено совершиться, то совершится. Шатаясь от пьянящего восторга, я подошел к ней.

Потом была ветреная ночь, неплотно закрытая поскрипывающая дверь, обращенная к морю, и вспыхнувшая ярко, как сигнальный костер, страсть.

Франческа ничего не просила у меня, дрожа, как стрела, сорвавшаяся с тетивы. Казалось, она хочет только любви.

Блаженство затопило все мое существо, и я вошел в светозарную арку дворца сияющих грез. Но на острие сладости ощущалась мука и предчувствие чего-то страшного. Эта девушка опутала мою душу сетями самых греховных желаний, сплела прочную нить, на которой держала мою волю. Одним жестом она превратила убогую лачугу в сказочный дворец.

Рассвет я встретил в объятиях Франчески.

С той ночи я не находил покоя ни во время церковной службы, ни посреди благочестивых занятий.

Началась странная, полусознательная, хотя тайно-сладостная жизнь. Я все время чувствовал близость Франчески, желал ее до изнеможения, до невозможности дышать. Мечтая освободиться, словно предчувствуя беду, душа взывала: «Спаситель, или Ты не слышишь: не введи во искушение!»

Но вечером я снова спешил на берег, входил в хижину, Франческа играла мне на дьявольской арфе и пела древнюю песнь.

– Возьмем от любви все, что она может дать, – шептала она.

Безумная страсть и жгучие объятия всю ночь. Утомленные, под утро мы засыпали, а вскоре нас будил монастырский колокол.

Бледный и обессиленный, возвращался я в свою келью.

Я стоял на краю бездны… Передо мной будто разверзлась пропасть. Как легко и соблазнительно было сорваться вниз! Между жизнью в монастыре и неистовствами в хижине Франчески лежала узкая, тоньше волоса тропинка, и пройти по ней я мог только сам.

Крошечный, едва заметный, в дидимову комму[7] диссонанс разрушал гармонию моей прежней жизни.

Днем в храме я внимал дивному благогласию псалмов, заставляющему взлетать к куполу священные энергии, а ночью слушал немыслимые созвучия древнего хелиса и стоны любовницы. Два мира сошлись в яростной схватке за мою душу. Жуткая дисгармония… Волчья квинта…

Я находился на грани сумасшествия, не владел собой, не знал, чего желаю, о чем всесокрушающая тоска в сердце. Опьянение Франческой задернуло передо мной действительность. Жизнь приобрела вкус сладостного, но смертельного яда.

Никто не знал о моих ночных свиданиях. При одной мысли, что отец Северин мог догадаться о нашей с Франческой любви, я начинал трепетать от страха.

Днем, выполняя свои ежедневные обязанности в монастыре, я думал только о ней. Все озарялось пламенем чувственности. Проходя под аркадами монастыря, я испытывал смятение, а мое тело нетерпеливо ожидало новой встречи. Не в состоянии противиться мечтам о Франческе, даже мысленно впадая в грех, я стонал, лежа на каменных плитах. Я так сильно желал ее, что чувствовал весь стыд греха.

Но приближалась ночь, и я, потворствуя темной силе, обольстительной и ужасной, бежал по тропинке на берег, Франческа вела меня в хижину, брала в руки арфу, и тихие звуки погружали меня в сладостный сон, и мы снова и снова возобновляли наш тайный брак, предаваясь любви под свет углей в остывающем очаге.

Однажды, в миг чувственного восторга, я уловил на ее губах победную усмешку, которую она не смогла скрыть. На дне моих глаз навсегда осталось лицо Франчески в то мгновение. В ее улыбке таилось что-то порочное, а в желтых глазах… предсмертная грусть. Темный страх сжал мне сердце. Потом она слегка отстранилась и произнесла какую-то фразу…

О, в ней жила еще одна женщина! Женщина из породы иных существ. Моя сонная душа предчувствовала ужас, неизбежную гибель.

Проходила ночь за ночью, и бороться со сладким полубытием стоило мне огромных усилий. Ее любовь оказалась ароматным, но ядовитым зельем. Я жадно припал к этой чаше и выпил до дна. Я стыдился своей страсти, чувствуя, что в ней больше магии, чем любви. В голове постоянно слышались звуки хелиса и зов Франчески: «Приди ко мне!» Она гипнотизировала меня напряжением темной воли и загадочными звуками древней арфы. Даже туман под луною приобретал для меня очертания тел соединяющихся любовников.

Франческа, моя любовь, моя страсть, мой враг…

Так продолжалось несколько недель, пока я совершенно не обессилел и не превратился в тень, пустую оболочку.

Мой мудрый учитель отец Северин требовал объяснений, возможно догадываясь о чем-то.

– Уж не богомерзский ли суккуб мучает тебя по ночам, мой мальчик?

Но я не решился открыть тайну нашей с Франческой блаженной обители.

Однажды утром я едва смог подняться, чтобы пойти к заутрене. Силы оставили меня, я не мог вернуться к прежней жизни. В голове переплелись воспоминания, мысли, чувства.

Меня уложили в постель, позвали лекаря. Нервная горячка так глубоко потрясла мою душу, что она не знала, как освободиться от наваждения.

Я принял твердое решение стать монахом.

Отец Северин неустанно молился обо мне Господу, и день ото дня исцеление неуклонно наступало. Я перестал бывать у Франчески и постепенно возвращался в привычное состояние.

Но однажды после вечерни ко мне подошел один из братьев и сказал, что меня ждут у монастырских ворот. Сердце в груди екнуло, но я бросился туда со всех ног.

За воротами стояла старуха. Та, что я видел в таверне в день знакомства с Франческой. Устремив на меня повелительный, гипнотизирующий взгляд, она размахивала руками, кричала грубые слова, грозила кулаком и указывала черным кривым пальцем в сторону моря.

– Франческа, Франческа, – повторяла она.

Предчувствуя недоброе, я бросился в церковь и упал на колени перед алтарем. Но слишком тусклый свет лампады не позволил мне увидеть, как архангел Михаил сражается с дьяволом…

Долго лежал я, простертый ниц, словно в оцепенении, не в силах молиться.

Когда наступила ночь и на небе зажглись огромные звезды, вместе с братьями я вышел из церкви после полунощницы.

Вдруг среди безмолвия раздался странный звук, похожий на рыдание. Словно запели сразу несколько арф одновременно. Звук налетел, как волна на прибрежный песок, и растаял. Я перекрестился и с легкой дрожью подумал, что слышу звуки мира нездешнего.

– Дьявол свадьбу справляет, – сказал старый монах, шедший рядом, и осенил себя крестом.

Сердце мое заныло, навалилась тоска. Схватив фонарь, я бросился к берегу…

Порывистый ветер рвал на мне одежду, прижимал к земле сухую траву и брызгал в лицо первыми каплями дождя. Я едва успел добежать до хижины Франчески, как хлынул ливень. Ветер яростно трепал не затворенную дверь хибарки, то распахивая настежь, то захлопывая.

Я вошел. Внутри пахло прахом и плесенью. На полу у порога был брошен платок, рядом – хелис. Подняв фонарь повыше, я шагнул вперед.

Она лежала на узком ложе, устремив на меня желтые глаза с сильно уменьшенными зрачками. Никогда не забыть мне этот жуткий взгляд – грозный, безжалостный, по-звериному жестокий.

Франческа умерла в ту ночь…

Она лежала передо мной на алтаре нашей любви, оплаканная только мною и дождем. С тоской глядя на прекрасное тело Франчески, я не мог поверить, что оно мертво.

Эта женщина, как черта у зеркала, разделившая мою жизнь на две несогласуемые части, открывшая мне вселенную чувств.