Сергей Кара-Мурза - Мысли быстрого реагирования

• Название: Мысли быстрого реагирования
• Автор: Сергей Кара-Мурза
• Издательство: Научный эксперт
• Жанр: Политика
• Год: 2015

Почти 20 лет назад возникла технология общения в сравнительно небольших сообществах через интернет. Мы уже использовали эту возможность, создавая форумы.

Первый, открытый моими товарищами, работает с 1999 года до сих пор. Многим из нас он сослужил большую службу. Мы смогли обсудить важные проблемы того турбулентного времени — на форуме излагали свои мысли и сомнения приверженцы самых разных проектов и доктрин. Всем им это было надо — и высказаться, и выслушать своих оппонентов и даже противников. В основном все старались докопаться до корней наших проблем, легкая полемика не очень увлекала. Спорщики быстро уходили на другие форумы, открывали свои. Но за 5–7 лет все как-то сделали свой выбор, выстроили свои стратегии, и форум стал как тихая речка, хотя здесь обмениваются мнениями по актуальным вопросам.

Возникла иная форма — социальная сеть. Товарищ открыл мне ЖЖ и поначалу модерировал его. «Живой журнал» — гибрид газеты с форумом. Большие тексты не идут, читатели ждут коротких и простых суждений по злободневным проблемам, но рады и каким-то трактовкам на основании старого знания или опыта. Пишут свои комментарии немногие, а читают мой ЖЖ — 3–4 тысячи человек (и сколько?то в других сетях). Эта аудитория молчит, но когда мы отклоняемся от важных вопросов, «друзья» быстро разбегаются — это полезный индикатор.

Конечно, собранные здесь блоги — не научное знание, но около того. Быстрота реакции на явления нашей жизни — большое дело. Можно даже простить, что идеи и доводы сыроваты, главное — эмоции держать в руках.

Аудитория текуча, и, посовещавшись, мы решили опубликовать этот сборник блогов, «растрепанных мыслей».

---

Конечно, между такими ответами и практическим шагом — огромная дистанция, но это признак отчуждения большой доли активной и талантливой части образованной молодежи. И речь идет об инерционном и массивном процессе, фундаментальном для оценки ситуации в научной сфере.

4. Главные риски и угрозы для научной сферы России

Фундаментальные и актуальные угрозы видятся так:

— Государство и общество утратили критерии полезности научно-технической системы

Формальные заявления о ценности науки неубедительны, в них нет содержания, поскольку неопределенными стали смысл и вектор самого развития страны. Российское общество не имеет образа будущего, ценности потребления, конкуренции и рынка не являются терминальными. Культура лишилась эсхатологического компонента, из общественного сознания выпали историческая память и апокалиптика (откровение будущего). В результате власть утратила способность к целеполаганию, в том числе и в сфере науки.

Выхолощенными стали представления второго уровня — о функциях науки в современном сложном обществе. На науку смотрят как на курицу, несущую золотые яйца. Если она исхудала и ее яйценоскость снизилась, ее готовы зарезать.

Принципиальной установкой в реформе науки стала поддержка лишь блестящих и престижных научных школ («Основная задача ближайших лет — обеспечение необходимых условий для сохранения и развития наиболее продуктивной части российской науки»). Это представление о задачах науки ложно.

Посредственная лаборатория, обеспечивающая какую-то жизненно необходимую для безопасности страны сферу деятельности, бывает гораздо важнее престижной лаборатории.

В условиях кризиса наука необходима не ради процветания, а ради сокращения ущерба, она часто — условие выживания страны, общества, государства. Это требует иного типа научной политики, включая ее институты, язык, критерии. Но нынешняя научная политика поразительно близорука.

— Дезинтеграция научно-технического сообщества

Субъектами общественных процессов являются не индивиды — даже гениальные, — а социокультурные общности. В ходе реформы произошла фрагментация научного сообщества России с утратой системной целостности. Дезинтеграция уже достигла опасного уровня. Ликвидированы или бездействуют многие социальные механизмы, которые связывали людей и коллективы в единую ткань в масштабе страны.

Победы СССР в войне нельзя понять, если не учесть интенсивного и эффективного участия отечественного сообщества ученых. Наука буквально «пропитала» все, что делалось для войны. Президент АН СССР С.И. Вавилов писал: «Почти каждая деталь военного оборудования, обмундирования, военные материалы, медикаменты — все это несло на себе отпечаток предварительной научно-технической мысли и обработки».

Все участники этого процесса, от академиков до рабочих, продемонстрировали высокую культуру взаимодействия — все были мотивированы великой миссией. Эта культура подорвана.

В целом есть основания считать, что в данный момент в России нет дееспособных социальных общностей, которые могли бы взять на себя роль локомотива для рывка в научно-технической сфере. Требуется комплексная государственная программа по созданию и воспитанию таких общностей, как это делалось в 1920-1930 гг., чтобы провести индустриализацию и построить научно-технический потенциал, адекватный актуальным угрозам. Для этого требовалось обучить, воспитать и социализировать большой контингент специализированных кадров.

Эта сторона дела — прерогатива верховной власти и общества в целом, исполнительные органы (Минобрнауки, ФАНО и др.) не могут определять стратегию развития страны.

Именно отсутствие стратегической государственной доктрины научной политики заставляет научные коллективы держаться за старые формы как за соломинку.

Статус-кво дает хотя бы иллюзию стабильности и надежду выиграть время для вызревания реалистичной программы развития. Начать действенный диалог власти с научным сообществом — задача чрезвычайная.

— Вырожденная структура научно-технической деятельности

Накануне Великой Отечественной войны в стране в основном был создан, по словам С.И. Вавилова, «сплошной научный и технический фронт» (эта задача была поставлена в 1936 г.). Это было «русское чудо» — создана большая сложная система, обеспечившая все критические проблемы развития и адекватная всем критическим угрозам стране. К началу войны в СССР работало свыше 1800 научных учреждений, в том числе 786 крупных научно-исследовательских институтов. Экзамен, которому подверглась эта система, был жестким и абсолютным — войной.

Сейчас ФАНО ведет консультации с руководителями институтов о стратегии развития сети научных организаций. Но, судя по сообщениям, главные проблемы не названы. Никто не изложил те структурно-функциональные модели систем НИОКР России, которые можно было бы обсуждать как варианты стратегии. Судя по всему, таких моделей нет. Никто даже не поднял очевидного вопроса: может ли Россия надеяться на благожелательное партнерское отношение Запада в научных областях, необходимых для модернизации наших систем оружия (хотя бы оборонительного)? В США есть формула: «главные вещи делайте сами». Должны ли мы в структурной политике следовать этому принципу?

В доктрину реформы науки заложено разделение науки на фундаментальную и прикладную. Это — типичная и грубая ошибка divisio — неверного разделения целостного объекта на элементы.

Если администрация в целях учета и управления и проводит разделение между фундаментальными и прикладными исследованиями (но никак не науками), то при этом всегда имеется в виду его условность и относительность. И в том, и в другом типе исследования ищется достоверное знание, которое, будучи полученным, становится ресурсом, используемым в разных целях. Многочисленные попытки найти формализуемые различия между двумя типами исследований к успеху не привели. Научно-технический прогресс «порождает» те или иные практические последствия всей совокупностью накопленных знаний.

В 1990-е гг. была утрачена сеть отраслевых прикладных институтов. Это тяжелейшая потеря. Чтобы возродить эту сеть в новых формах, надо пересмотреть саму концепцию взаимодействия фундаментального и прикладного знания.

***

В этой записке нет возможности излагать представления о параметрах, индикаторах, критериях и альтернативах сохранения и развития научной системы. Но почти очевидно, что каждое бессодержательное заявление по поводу науки, каждая имитация действия усиливают отчуждение научного сообщества от власти.

Счастливым образом прижился научный дух в России, но очень велик риск, что он у нас угаснет.

ОБРЕЧЕНА ЛИ РОССИЯ БЫТЬ КОЛХОЗНОЙ?

28.01.2015

Россию всегда сравнивают с Европой и с США, о чем бы ни зашел разговор — о дорогах, о человеке, о продолжительности жизни.69 Сравнения важны и помогают увидеть сущность обеих систем, но только если они корректны, а не носят характера подлога. В недавней колонке70 я привел пример, как во время перестройки вывернутое наизнанку сравнение СССР и Штатов служило аргументом для идеологов реформы, чтобы заявлять: «Мы производим и потребляем стали в 1,5-2 раза больше, чем США». С вытекающими отсюда последствиями в виде фактической деиндустриализации России в последующие годы. Очевидно, что происходило смешение понятий «фонда», т.е. всего накопленного запаса, и «потока», т.е. ежегодного прироста «запаса». Смешение, которого профессионалы допускать не должны.

Попробуем перейти к другому сравнению — к разнице масштаба национального богатства России и Запада, накопленного, скажем, за последнее тысячелетие. Не будем даже учитывать тот факт, что три века Запад вывозил богатства из 3/4 земель планеты, которые удалось превратить в колонии.

Даже если взять только хорошо описанное в истории время с X по XIX вв., то станет очевидно, что практически все богатство России создавалось сельскохозяйственным трудом крестьянства. Запад с XVI в. эксплуатировал колонии, но и там сельское хозяйство играло огромную роль. Так давайте сравним условия земледелия и главный показатель этого хозяйства — урожайность зерновых.

В XIV в. в Англии и Франции поле вспахивали три-четыре раза, в XVII в. — четыре-пять раз, в XVIII в. рекомендовалось производить до семи вспашек. Это улучшало структуру почвы и избавляло ее от сорняков. Главными условиями для такого возделывания почвы был мягкий климат и стальной плуг, введенный в оборот в XIV в. Возможность пасти скот практически круглый год и высокая биологическая продуктивность лугов позволяли держать большое количество скота и обильно удобрять пашню (во многих местах Европы имелась даже официальная должность инспектора по качеству навоза).