Сатсварупа дас Госвами - Прабхупада лиламрита

• Название: Прабхупада лиламрита
• Автор: Сатсварупа дас Госвами
• Издательство: The Bhaktivedanta Book Trust
• Жанр: Религия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-906504-05-0

Подробная биография А.Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады (1896 — 1977), выдающегося религиозного деятеля и философа, познакомившего западный мир с древней духовной традицией бхакти, которая испокон веков являлась краеугольным камнем индийской духовности. Для широкого круга читателей.

---

— Эти книги — комментарии к писаниям? — спросил я, пытаясь показать, что уже знаю кое-что о книгах.

Свамиджи ответил: да, это его комментарии.

Он сидел в непринужденной позе, улыбаясь, и притягивал к себе внимание. Он казался очень сильным и здоровым. Его улыбка обнажала красивые зубы, а ноздри при этом аристократически раздувались. Лицо его было полным и властным. Он носил индийские одежды, а когда садился, скрестив ноги, приоткрывались его голени с гладкой кожей. Рубашки на нем не было — верхнюю часть тела прикрывала простая индийская хлопковая шаль. Тело у него было довольно худым, только живот немного выдавался вперед.

Когда я увидел, что Свамиджи вынужден сам продавать свои книги, я не захотел его беспокоить. Я быстро попросил оставить сдачу с двадцати долларов себе, взял книги — прямо так, не завернув и не положив в пакет, — и собрался уходить. Но Свамиджи сказал: «Садитесь» — и жестом пригласил меня сесть перед ним, рядом с остальными. Его тон при этом изменился. Голос его был настойчив: он указывал, что торговля окончена и теперь я должен сесть и слушать. Он сделал мне особое приглашение — побыть одним из его последователей, которые, насколько мне было известно, проводили с ним по многу часов в день, тогда как я был занят и не мог к ним присоединиться. Я завидовал его последователям. Им не нужно было никуда ходить. Они могли сколько угодно общаться с ним в непринужденной обстановке, открывая для себя много нового. Вручив мне книги и пригласив сесть, он дал понять, что мне нужно послушать его, отбросив все остальные занятия, и у меня нет более важного дела, чем это. Но меня ждали на работе. Я не хотел спорить, но и остаться не мог.

— Простите, мне нужно идти, — решительно сказал я, — я на перерыве.

Говоря это, я уже продвигался к двери, и Свамиджи неожиданно ответил мне широкой, счастливой улыбкой. Казалось, ему понравилось, что я работаю, что молодой человек занят серьезным делом. Я пришел не потому, что мне было нечем заняться и некуда пойти. Одобрив мою решительность, он позволил мне выйти.

Чак: Один из преданных пригласил меня на личную встречу со Свами. Меня провели в коридор, за которым неожиданно открылся прекрасный маленький скверик со столом для пикника, купальней для птиц, скворечником и цветочными клумбами. Пройдя через двор, мы вошли в здание, в каких обычно живут люди среднего достатка. Мы поднялись по лестнице и вошли в совершенно пустую квартиру — в ней не было никакой мебели, только белые стены и паркетный пол. Миновав гостиную, мы прошли в следующую комнату, где на тонком хлопчатобумажном коврике, покрытом тканью с вышитыми слонами, откинувшись на подушку, прислоненную к стене, сидел Свами; он выглядел очень величественно и одухотворенно.

Однажды Брюс возвращался домой вместе с Уолли и поделился с ним своей мечтой поехать в Индию и стать профессором восточной литературы.

— Зачем в Индию? — удивился Уолли. — Сама Индия приехала сюда! Свамиджи и так учит нас этим истинам. Зачем ехать так далеко?

Брюс подумал, что Уолли, пожалуй, прав, и решил отказаться от своей столь долго лелеемой мечты отправиться в Индию — по крайней мере, до тех пор, пока Свами здесь.

Брюс: Я направился в храм, чтобы лично встретиться со Свамиджи. Оказалось, что вход в его квартиру — со двора. Какой-то парень сообщил мне номер квартиры и сказал, что я могу запросто пойти и поговорить. Он сказал:

— Да, просто иди.

Миновав зал, я пошел дальше, через цветущий дворик. В Нью-Йорке такие дворы — большая редкость. Там было очень красиво. Во дворе за столиком сидел юноша. Он сосредоточенно печатал на машинке и казался чистым и возвышенным. Я поспешил наверх и позвонил в дверь квартиры 2С. Через некоторое время дверь открылась, и я увидел Свами.

— Да? — произнес он.

Я сказал:

— Я хотел бы с вами поговорить.

Он открыл дверь шире, отступил назад и пригласил меня:

— Хорошо, входите.

Мы вошли в гостиную и сели лицом друг к другу. Он сидел за своим рабочим столом — металлическим ящиком — на очень тонком коврике, покрытом шерстяным то ли одеялом, то ли покрывалом, с потрепанными краями и орнаментом из слонов. Он спросил, как меня зовут, и я представился: «Брюс». Тогда он заметил:

— A-а. В Индии, в период британского правления, был такой лорд — Брюс, — и он начал рассказывать что-то о лорде Брюсе, который был генералом и участвовал в каких-то кампаниях.

Я почувствовал, что должен рассказать Свами о себе, и обнаружил, что слушает он с неподдельным интересом. Было необыкновенно уютно сидеть в его квартире, беседовать с ним, и видеть, что ему на самом деле интересно узнать обо мне.

Во время беседы он смотрел поверх меня, на стену, и говорил о Господе Чайтанье. Очевидно, он смотрел на какую-то картину или что-то подобное, но глаза его светились глубоким чувством любви. Я обернулся, чтобы понять, на что он так смотрит, и увидел картину в темной раме: Господь Чайтанья, танцующий в киртане.

Встреча со Свамиджи неизбежно превращалась в философскую дискуссию.

Чак: Я спросил его:

— А вы можете научить меня раджа-йоге?

— О, — ответил он, — вот «Бхагавад-гита», — и протянул мне экземпляр «Гиты». — Открой последний стих шестой главы и прочти.

Я вслух прочитал:

— «Из всех йогов того, кто с верой и преданностью поклоняется Мне, Я считаю наилучшим».

Я не понял, что значит «вера» и «преданность», и сказал:

— У меня во лбу иногда появляется какой-то свет.

— Это галлюцинация! — резко ответил Свамиджи. Хотя сам он оставался спокойным, его слова меня словно громом поразили. — «Раджа» означает «царь». «Царская йога». Но эта йога — императорская.

Я понимал, что он достиг высокой ступени совершенства, но не через химию и не путем отвлеченных рассуждений в духе западных мыслителей. Это было то, что я искал.

— Вы читаете лекции?— спросил я его.

Он ответил:

— Да, в шесть утра я читаю лекции по «Гите». Приходи. И принеси какой-нибудь цветок или фрукт для Божеств.

Я заглянул в смежную комнату, абсолютно пустую, с деревянным паркетным полом, голыми стенами и крошечным столиком: на столике стояла картина, на которой были изображены пять фигур, похожие на людей, с поднятыми руками. Таких рук и лиц я не встречал ни у одного смертного. Я чувствовал, что они на меня смотрят.

Когда я вышел на улицу, перед магазинчиком толпились люди. Я сказал:

— Вряд ли когда-нибудь я вернусь к ЛСД.

Я сказал это себе, но люди меня услышали.

Стив: Я хотел продемонстрировать свое уважение к духовной жизни Индии и сообщил Свамиджи, что читал автобиографию Ганди.

— Это было великолепно, — сказал я.

— А что в этом великолепного? — спросил Свамиджи.

Он задал этот вопрос в присутствии остальных. Хотя я был гостем, он ничуть не колеблясь оспорил мое заявление, поскольку я сморозил глупость. Я покопался в памяти, чтобы ответить на его вызов, что же «великолепного» в биографии Ганди, и вспомнил, как однажды, когда Ганди был еще ребенком, друзья убедили его поесть мяса, хотя он был воспитан как вегетарианец. В ту ночь он чувствовал, как съеденный ягненок кричит у него в желудке. Свамиджи сразу же отмел мой довод, сказав:

— Большинство индийцев — вегетарианцы. Это не достижение.

Больше ничего, достойного славы, я вспомнить не смог, а Свамиджи продолжал:

— Его автобиография называется «Эксперименты с истиной». Но природа истины такова, что ее невозможно найти путем экспериментов. Истина — всегда истина.

Это был удар по моему ложному эго. Но, хотя Свамиджи и нанес мне поражение, выставив меня в смешном виде, я посчитал это благом. Мне хотелось представить на его суд множество различных утверждений — просто чтобы услышать его мнение. Я показал ему «Бхагавад-гиту» в мягкой обложке, которую читал и постоянно носил с собой в заднем кармане. Свамиджи изучил то, что было написано на задней обложке, — там говорилось что-то о «вечной вере индусов» — и начал разбирать эту фразу по частям. Он объяснил, что слово «индус» употреблено здесь ошибочно и в самой санскритской литературе нигде не встречается. Еще он объяснил, что индуизм и «верования индусов» вовсе не вечны.