Александр Бондаренко - Вадим Негатуров

• Название: Вадим Негатуров
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03759-5

Книга посвящена яркой жизни и трагической судьбе Вадима Витальевича Негатурова (1959–2014) — поэта-героя, поэта-мученика, зверски убитого в Одессе украинскими националистами. Его имя стало символом мужества и стойкости, а его стихи — гимном сопротивления фашизму. Из фрагментов воспоминаний друзей, близких и коллег Вадима Негатурова складывается многогранный образ человека, влюбленного в жизнь, но готового умереть ради блага людей, писателя, наследовавшего традициям великой русской литературы, служившего своим творчеством идеалам добра, справедливости и свободы.

знак информационной продукции 16+

---

— Если говорить о том, почему мы развелись… — продолжает рассказ Елена. — Плохого ничего писать не надо, потому что он был человек нормальный, просто врать не умел. Когда у него вдруг какая-то любовь появилась, он не смог мне соврать. Он даже в мелочах не врал! Пришел и сказал: «Я врать тебе не могу». Мы тогда сразу же решили, что у нас уже больше ничего не получится. В общем, он сразу собрал вещи и ушел. Некоторые живут, обманывают — и всё их устраивает. Но эта двойная жизнь была не для нас. Мы разошлись, когда дочке было шесть лет. Мы мало пожили вместе… Интересная мелочь, которая его характеризует, — когда мы разошлись, он попросил только, чтобы я ему отдала стихи Высоцкого. Он очень любил Высоцкого. И эти стихи… В те годы они редко печатались. Когда-то я распечатала ему их на день рождения на больших листах. И когда он уходил, сказал: «Мне только стихи Высоцкого, мне больше ничего не надо». А у нас был большой книжный шкаф — тогда сдавали макулатуру и на полученные талоны книги покупали. Вадим сказал: «Книги пусть дочке останутся, а стихи Высоцкого мне отдай». Я ответила: «Пожалуйста».

Какая грустная история! И как много можно узнать о человеке всего из одного эпизода.

Жаль, что не сохранилось стихов, написанных Вадимом Негатуровым в те времена — ведь, может быть, из них что-то можно было бы узнать, что-то по ним можно было бы понять. Держать в себе кучу проблем очень сложно, ибо они буквально разъедают тебя изнутри — но наш герой был не тот человек, который, пытаясь вызвать к себе сочувствие, «исповедовался» перед друзьями за стаканом вина (не будем забывать, что это Одесса, где вино предпочтительнее водки). Значит, происходящее вполне могло отражаться в стихах, в крике поэтической души. Может быть, именно потому и исчезли куда-то все ранее написанные поэтические строки? Чтобы не превратиться вдруг в нежеланную «исповедь» перед друзьями и знакомыми…

А в остальном вполне понятно: Вадим не принимал позы обиженного, не представлял себя — как это нередко бывает не только среди поэтов, но и вообще среди людей творческих — «непонятым гением» и никого ни в чем не обвинял. Да и ушел он из семьи по-мужски, без мелочного дележа «совместно нажитого имущества».

И, может, вот эти самые, уже гораздо более поздние по времени написания стихи подходят под настроение и даже дают ответ на какие-то незаданные вопросы:

Я ради веселья потешного
Пил ведрами зелье дурманное…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Бродил я средь блуда кромешного,
Ища наслажденья желанного…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Жизнь вечную — радость безбрежную
Уныньем губил постоянно я…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Прельщался я часто на внешнее,
Земное, плотское, обманное…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Я лгать не хочу, но по-прежнему
Вся жизнь моя ложь — непрестанная…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Внимал я от духа мятежного
Его лжеученья туманные…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Сгубил суетливо-небрежно я
Таланты, Создателем данные…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!
Ел грех я — как вишню с черешнею,
Наелся же — яду поганого…
Прости меня, Господи, грешного!
Помилуй меня, окаянного!

Кажется, чем старше мы становимся, тем чаще обращаемся к прожито́му и пережи́тому и тем честнее и строже судим себя за свои дела и поступки. Умудренные опытом, мы понимаем и сознаем собственные ошибки — ведь знаем, к чему они привели. И как же действительно порой хочется отмолить свои грехи, чтобы не давили они на сердце столь тяжким грузом!

Елена еще появится на страницах нашего повествования, потому как она не совсем ушла из жизни нашего героя — возможно, не только потому, что их связывала дочь.

— Он с дочкой был в очень хороших отношениях. Когда она была маленькая, мне сначала казалось, что она не сильно ему нужна была — может, потому, что, когда человек рядом, это всё воспринимается как должное. А когда мы развелись, то он, по-моему, почувствовал… Стал очень часто приходить, ее забирать, куда-то с ней ходить, очень много внимания ей уделял. Это как-то резко, неожиданно для меня получилось.

А вот свидетельство самой Надежды, старшей дочери Вадима Негатурова:

— Мне очень повезло в жизни, что я родилась у таких родителей. У меня замечательные мама и папа! Когда родители развелись, мне было лет пять-шесть, я не очень это осознавала. Жили отдельно, на лето меня вывозили на дачу, до которой от Одессы электричкой надо было ехать, и папа каждую пятницу приезжал после работы — мы гуляли, на велосипедах катались. Подумайте, ради этих двух часов общения он не ленился проделать такой путь. В течение учебного года мы виделись чаще. Потом, когда я повзрослела, уже совершеннолетняя была, и проблемы свои уже были — он все равно приходил и, зная, что мне деньги нужны, всегда выручал — просить не надо было. Даже когда у него самого с деньгами было сложно, он всегда находил возможность помочь. Себе на обед денег не оставит — отдаст детям. Очень мало мужчин с таким выраженным отцовским инстинктом.

Это действительно так. Ведь как бывает — родители разошлись, и всё отцовское внимание к бедному дитяти ограничивается ежемесячными алиментами… Бывает, как известно, и еще хуже. Но речь сейчас не о том.

— Отец очень многому научил нас, — продолжает рассказ Надежда. — Пониманию жизни, философии, отношению ко всему, даже восприятию юмора. Помню, еще маленькая была и все время его просила: «Папа, расскажи анекдот!» — «Да ты не поймешь, он для взрослых». А я всё просила: «Пожалуйста, расскажи!» Расскажет. «Поняла?» — «Нет, объясни!» — «Так анекдоты же не объясняют». Но приходилось объяснять, я любопытная очень была… Он философом был. Все время стремился к новому знанию: и Бхагават-гиту читал — это когда я совсем маленькая была, и антропософией увлекался, эзотерикой. В детстве он «подсадил» меня на гороскопы, изучение астрологии. Интересовался всем необычным! И мы вместе с ним читали, обсуждали. Папа был действительно папой. Дети для него — святое, независимо от взаимоотношений с женщинами.

Вот это уже, понятно, не детская оценка. Так ведь и дочки Вадима давно выросли… Но вот таким он остался в памяти старшей из своих дочерей.

И вот какой эпизод вспоминает Надежда Вадимовна из своего тогда еще совсем безоблачного детства:

— Приехали мы в Москву… Папа таксисту сколько-то там заплатил и говорит: «Крути по кругу!» А нам: «Вот она, Москва!» Тогда мы старались во всех музеях побывать. Точнее, папа старался. Из какого-то музея выходим, а я так громко и грустно говорю: «На сегодня еще много музеев?» Все вокруг засмеялись… Еще, помню, я тогда потерялась — на «Бородинской панораме». Выбежала сама в круглый зал, а там бой нарисован и как бы совсем близко от нас дом горит. Меня это так впечатлило, что я спрыгнула пощупать и посмотреть: настоящее ли пламя?!

Наверное, все мы стараемся, чтобы наши дети выросли умными, образованными, знающими — по крайней мере, этого хотим. Но всё ли мы сами делаем для того, чтобы сбылось это желание? Не получается ли так, что какие-то наши личные или служебные дела оказываются важнее, нежели общение с ребенком? Возможно, Вадим в чем-то и перехлестывал, но стремление показать дочке все музеи Москвы не может не вызывать уважения. Впрочем, подумайте: а способны ли вы терпеливо объяснить ребенку смысл «взрослого» анекдота?

* * *

Об учебе в университете мы рассказали. Личной жизни несколько коснулись — но она на то и личная, чтобы в тени оставаться. Что же дальше? Наверное, спорт. Вадим Негатуров был не только увлеченным и хорошим спортсменом, но и, как кажется, мог бы стать замечательным тренером.

Вспоминает младший брат Александр:

— Классе в седьмом я увлекся футболом. Я его очень любил. Играл плохо, но бегал быстро — эмоциональный я. И вот как-то утром Вадик маме говорит — наедине, конечно, без меня: «Мама, нужно футбол Сашин притормозить, потому что он всю ночь играл в футбол!» Оказывается, я во сне на кровати дрыгал ногами и даже кричал «гол!». Говорить, что, мол, бросай футбол, все равно у тебя там ничего не получается, он не хотел — это была бы большая обида на брата, да и «наступать на горло песне» не в его правилах было. Но нашел рычаги, которые мой футбольный порыв перевели в нормальное русло. И таких моментов очень много было.

Одно время, как мы уже говорили, Вадим пытался заниматься карате, но в итоге настоящим каратистом — и опять-таки не без его участия — стал его брат, в будущем — президент Украинской лиги карате, руководитель Одесского детского клуба «Тигренок» (название это придумал Вадим, и оно — на удивление многих, прежде всего его родного брата, — оказалось очень популярным). А ведь поначалу Александр увлекался танцами. Но потом, по примеру брата, стал заниматься единоборствами — и, неожиданно для всех, весьма в этом преуспел.