Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

• Название: Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая
• Автор: Сергей Волгин
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы УзССР
• Жанр: Детектив
• Год: 1960

Вторая книга детективной повести о работе советских милиционеров.

---

Временами к горлу Кости подступал жесткий комок, который никак нельзя было проглотить. Комок рассасывался сам по себе. Именно здесь Косте показалось, что вся жизнь его проходит как-то по особенному, не как у других ребят, много выпало на долю его тяжелых испытаний. Отец пропал на фронте, мать погибла под бомбежкой, он был ранен, потом попал в воровскую семью — и вот сидит в каморке взаперти, и не известно, выберется отсюда или нет…

Сколько прошло времени, Костя не знал. Тонкие светлые лучи, проникающие сквозь щели, ни о чем не говорили. Посасывало в желудке. Колбаса и хлеб остались в той комнате, выпали из рук, когда Крюк его ударил, Но Костя не жалел о хлебе. Был случай, когда он не ел сутки, хотя хлеб был рядом. Старуха тогда попрекнула его пищей, и Костя упорно отказывался садиться за стол, хотя его и настойчиво приглашали. Не в еде дело. Голод перетерпеть можно несколько дней. Надо выбраться — вот задача.

Раздавшиеся в соседней комнате шаги обрадовали Костю и в то же время испугали. Он вскочил. По шагам можно было судить, что шел один человек. Костя затаился. Звякнула щеколда и дверь приоткрылась. В проеме стоял Махмуд с длинной папиросой в зубах и с толстой бамбуковой тростью в руке.

Пареньку потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, и он стоял неподвижно, только дымок папиросы поднимался вверх тонкой струйкой.

Костя весь подобрался, сжал кулаки и даже забыл о больной руке.

— Выходи, — сказал Махмуд и чуть отодвинулся в сторону.

Костя помедлил: сидеть в этой конуре бессмысленно, по и выходить опасно. Что же делать?

— Иди, не бойся. Кроме меня никого нет, — миролюбиво сообщил Махмуд. — Если не веришь, сам посмотри.

Костя шагал твердо, стараясь не дрожать от страха. Махмуд сопел позади. Костя огляделся — никого. Вышли на улицу. Бледный свет луны тускло освещал глиняные заборы, испещренные трещинами, деревья, нависшие над дорогой тяжелыми глыбами. На плоских крышах щетинилась сухая трава.

Махмуд сказал правду: он был один. А, может быть, Крюк где-нибудь их дожидается? «Ну и пусть! — решил Костя. — Пойду и прямо скажу, что он бандит», — и, обернувшись, спросил:

— Ты куда меня ведешь?

— Сам увидишь. На машине поедем, — ответил Махмуд нехотя.

— Где Крюк?

— Далеко.

Ответ Махмуда немного успокоил Костю, и он зашагал смелее. Как ни говори, а вторая встреча с бандитом не прельщала, хотелось чуть-чуть ее отсрочить, чтобы подготовиться, приободрить себя.

Под ногами похрумкивала волглая пыль. Рука уже не болела, и Костя размахивал ею, как здоровой, и нарочно загребал пыль ногами. После душной каморки, спертого и вонючего воздуха, было приятно дышать ароматом яблок и груш, льющимся из садов, смотреть на крапинки звезд.

У поворота Махмуд тронул Костю за руку.

— Обожди. Поговорить надо.

Костя остановился и попытался разглядеть выражение лица Махмуда. В темноте его смуглое лицо казалось еще мрачнее, чем днем. Глаза паренек опустил и некоторое время стоял в нерешительности.

— Я слушаю, — поторопил Костя.

— Ты сердишься на меня, знаю. Плохо я делаю, как шакал, подкрадываюсь… — невнятно заговорил Махмуд простуженным хрипловатым шепотом. — Так товарищи не делают. Ты меня принял хорошо, как друг, а я в гости пригласить, пиалу чаю налить не могу. Ты меня халатом укрываешь, а я тебя в бок толкаю…

Костя ничего не понимал и смотрел на Махмуда с удивлением. «Лепечет парень чепуху…»

— Ты говори яснее, не с похмелья, небось, — сказал Костя.

— Ладно, давай яснее, — заторопился Махмуд. — Если хочешь, иди домой, я скажу-убежал…

— Вон ты о чем!.. — Костя подошел поближе. — Нет, Махмуд, домой я не пойду. Вашу шайку-лейку надо вывести на чистую воду. Ты лучше бы рассказал Михаилу Анисимовичу о делах твоих дружков-бандитов.

— Я боюсь.

— Михаила Анисимовича бояться нечего, он хороший человек, умный, все поймет. Забыл о чем он тебе говорил?

— Не забыл. Не его боюсь. Крюк злой бывает, сам знаешь. Убьет. А Михаил Анисимович хороший, к тебе как брат относится…

— И ты будешь моим братом. Идет?

— Эх, Костя!..

— Ну, поехали. Куда направимся?

— Там пьянка будет, Костя. Зачем едешь?

— Ничего. Подумай как следует, и догадаешься.

Ехали молча, сидя рядом на заднем сиденье такси.

Махмуд продолжал курить и смотрел на мелькающие дома задумчиво, изредка морщась и кусая мундштук папиросы. Машина, проскочив квартала три по центральной улице, завиляла по глухим безлюдным улочкам. Костя и не предполагал, что в Ташкенте еще есть длинные улицы, на которые не выходит ни одно окно- сплошные дувалы прерываются только узенькими калитками с резными дверками. Эти улицы имеют массу неожиданных поворотов и глухих тупичков. Здесь дома частные, с приусадебными участками, обычно садами, именно здесь еще уживаются рядом телевизор и утренний намаз именно в этих тупичках еще кое-где сохранилась паранджа. Костя знал только прямые асфальтированные или мощеные камнем улицы, где дома, как и люди, смотрят на прохожих прямо, где люди живут и трудятся на виду у своих товарищей.

Машина остановилась в зеленом тупичке: дорога сплошь заросла травой, даже не было колеи или следов арбы, огромные густые орешины закрывали тупичок шатром, и здесь с утра до вечера лежала серая тень. Глиняные заборы здесь новые и высокие, калитки особенно узкие. Здесь не чувствовалась духота, не было запаха гари и бензина, в воздухе стоял тонкий аромат спелых плодов.

— Приехали, — сказал Махмуд Косте и сунул шоферу деньги.

Шофер поспешно развернулся и уехал. Махмуд постучал в калитку. Открыл ее седой, краснощекий старик в галошах на босу ногу. Маленькими хитрыми глазами он окинул Костю и, впустив молодых людей, молча, не торопясь, закрыл калитку на крепкий засов.

Двор был квадратный, довольно обширный, более десяти орешин и яблонь росли в беспорядке, в дальнем углу виднелся хауз, рядом стоял тандыр — глиняная печь, в каких пекут лепешки. Окна и двери дома выходили на Г-образную веранду с покрашенными в белый цвет стойками. В одном из светлых окон Костя заметил мелькнувшую женскую фигуру.

Махмуд и Костя прошли в соседний дворик через калитку, спрятанную в зеленом переплете виноградника. Из конуры на них зарычал огромный пес, обросший длинной лохматой шерстью.

Второй двор был поменьше, сплошь засаженный виноградником: полукруглые тоннели начинались от калитки, и к маленькому домику с плоской крышей вела только тропка вдоль дувала. Как ни старался Костя запомнить, где он ехал и шел, ему это плохо удавалось, и он сердился на себя. Махмуд молчал. Костя тоже не проявлял желания говорить. Молча они подошли к домику. У двери стоял Крюк. Он махнул рукой Махмуду и миролюбивым жестом пригласил Костю заходить.

В домике была маленькая передняя и небольшая комната, в которой стояли кровать, стол и десяток новеньких стульев; стены голые, окно завешано байковым одеялом.

— Теперь садись, Костя, — пригласил Крюк, бросая кепку на кровать.

Костя сел к столу. Спокойный тон Крюка уже не мог обмануть его, в том пустом дворе разговор тоже начался мирно, но через минуту закончился бурно, поэтому Костя сжался, следя за каждым движением бандита. Пока по всему было видно, что хозяин квартиры не собирался расправляться с ним. Крюк полез под кровать, открыл чемодан и вытащил оттуда кусок хлеба и полколеса колбасы. Положив продукты на стол, он сказал:

— Ешь, знаю — голодный.

Вначале Костя хотел отказаться, но тут же передумал: чем кончится вся эта история, было неизвестно, и терять силы не следовало. Костя с жадностью набросился на колбасу.

Крюк курил, поглядывая на Костю с каким-то уж очень пристальным вниманием. В его взгляде не было любопытства, он рассматривал паренька, как ученый энтомолог изучает козявку. И от этого спокойного изучающего взгляда постепенно Косте стало не по себе, аппетит у него пропал, и он отодвинул колбасу и хлеб.

В глазах этого злобного человека и во всем облике его не проявлялись сейчас никакие чувства, и трудно было догадаться, какой трюк он выкинет в следующую минуту. Крюка можно было назвать красивым — тонкий нос, маленький рот, неширокие брови, — но на лице его всегда лежала какая-то печать не то равнодушия, не то железного спокойствия, и оно походило на застывшую маску. И даже, когда Крюк заговорил, лицо его не изменилось, не дрогнуло.

— Я выполняю наказ твоего брата Алексея.

Костя сделал протестующее движение, но Крюк остановил его:

— Ты говорить будешь после. Слушай. Эти шалопаи тебя обманули, сказав, что едут на рыбалку. Я просто хотел с тобой поговорить. К сожалению, я не умею церемониться, и наша встреча оказалась не совсем дружеской, не прошла так, как бы мне хотелось. Ты не должен обижаться. Воспитание мое никудышное, сам получил немало оплеух и к другим подхожу таким же манером. Понятно?