Луиджи Зойя - Созидание души

• Название: Созидание души
• Автор: Луиджи Зойя
• Жанр: Психология
• Год: 2004
• ISBN: 5-9292-127-7

Этот текст – не монографическое исследование, в котором идея излагается, развивается и завершается выводами. Он скорее подобен одиссее – теме, весьма дорогой автору, – которая уводит в места, доселе неведомые нашему разуму, показывает нам уголки жизни, обычно избегаемые нами по причине присущей нам лени, смешанной с боязливостью, оставляет нас на пустынном берегу, где внезапно появляются чудища, – теме, которая бросает вызов нашим интеллектуальным или романтическим дерзаниям.

---

Из-за интеллектуальной лени многие настаивали на том, чтобы думать о Фрейде как о враче, точнее, неврологе. Естественно, эта точка зрения затем распространилась во всех аналитических школах. В действительности, как правильно уловил его соотечественник Стефан Цвейг, «исторически корректен тот факт, что Фрейд случайно сломал китайскую стену старых психологических понятий со стороны медицины, но он незначителен с точки зрения результата. В творческой личности значимо не столько происхождение, сколько направление и точка, куда она движется. Происхождение Фрейда из медицинских исследований – просто то же самое, что происхождение Паскаля из математики или Ницше из античной филологии»26.

Гинеколог и педиатр

В двух номерах Американского психиатрического журнала (147/1990 и 148/1991) и в комментарии к ним, появившемся в журнале Психотерапия и науки о человеке (3/1991), описано, как в знаменитой клинике Chestnut Lodge был вылечен депрессивный пациент, долго проходивший анализ без ремиссии. Но сразу после этого в другом учреждении краткое психофармакологическое лечение принесло ощутимые результаты.

Я привел этот яркий пример не ради ошибочного результата, который в нем описывается. Интересна ошибочная предпосылки, из которой он, как мне кажется, исходит и которая, как часто случается, представляется мне намного более интересной для обсуждения.

Что было предписано – и предложено – пациенту? Очевидно, наилучшим образом направить его на путь к выздоровлению (направить не означает еще достигнуть цели, но определить маршрут). Также очевидно, что идея выздоровления была скопирована из традиционной медицинской модели и подразумевала возвращение к здоровому состоянию как можно быстрее и полнее. Правильно ли, что руководители учреждения взяли на себя подобные обязательства? Никто из нас не присутствовал при той аналитической работе, но уже из того, что нам известно, можно заключить: работа состояла не столько в облегчении имеющихся страданий, сколько чуть ли не в обратном – в выявлении бессознательных страданий.

Я не хотел бы здесь, из любви к парадоксам, утверждать, что анализ – применение глубинной психологии, о котором я говорю, – не интересуется борьбой с симптомами и страданиями. Как любая наука о человеке, он, конечно, стремится в широком смысле ему помочь. Но в более узком смысле его предметом – или, если хотите, его ценностью – является трансформация и рост человеческой личности, чему отдельные психические факторы, изначально не индивидуализируемые, могут воспрепятствовать. Исчезновение страданий – это только одно из желательных следствий, в то время как для традиционных ценностей медицины трансформация и психологический рост – это способ, а победа над страданием – цель. «Но, – возразит мне здесь несведущий читатель, несколько нетерпеливый, – косвенно вы преследуете ту же цель, что и медицинское вмешательство: в конце концов, вы хотите того же, и в действительности вы получаете деньги за устранение болезни и возвращение здоровья». Нет, я вынужден повторить: именно поэтому с точки зрения этики и науки неверно, если аналитик обещает пациенту борьбу с симптомами или восстановление здоровья. Симптом – это сопровождающий фактор, и он может сопровождать именно трансформацию, которой должен способствовать аналитик. Он также не может обещать восстановление предшествующего состояния: после трансформации пациент окажется в новых условиях, и каковы они будут – заранее знать нельзя.

Рассмотрим пример грубый, но достаточный для того, чтобы понять обсуждаемую здесь проблему.

Бурный рост сексуальности в подростковом возрасте часто сопровождается заметными проблемами: неконтролируемой эмоциональностью, бессонницей, трудностями с концентрацией, радикальным противопоставлением себя окружающим и т. д. Какие цели будет ставить перед собой аналитик, к которому обратились родители подростка? Этот возраст – этап трансформации более чем какой бы то ни было другой; стремиться к выздоровлению означает идти в прямо противоположном направлении, если под этим подразумевать возврат к уже известному состоянию, когда затруднений еще не существовало. Если глубинная психология хочет соответствовать собственному имени, она должна неутомимо вести собственные раскопки: она не смеет удовлетвориться новым поверхностным равновесием, которое представляется неустойчивым и недостаточным. Только выздоровление в общепринятом смысле слова удовлетворяется тем, что упрочивает и защищает уже имеющееся (итальянское слово «guarire», выздоравливать или излечивать, происходит от германского «waehren», которое означает защищать).

Конечно, в действительности аналитик и врач могут работать только в тесном контакте: один – стараясь способствовать росту и обретению взрослой сексуальной идентичности, второй – применяя фармакологические средства, если какой-нибудь симптом превышает силы пациента и ослабляет его физически.

Но если такой реализм представляет собой единственную практическую возможность, то в интерпретации событий дела обстоят не так.

Врач и аналитик ставят перед собой различные цели, поэтому имеют разные объясняющие модели. Врач стремится к излечению, объективные признаки которого обычно проявляются достаточно скоро, и только косвенно – к росту; аналитик же хочет способствовать долговременному росту, подтверждаемому прежде всего субъективным жизненным ощущением пациента, и только косвенно – его выздоровлению в традиционном смысле. Все недоразумения в клинике Chestnut Lodge состояли в том, что внутреннее психологическое событие было неудачей с точки зрения медицинской модели, принятой в описании случая в этом учреждении, хотя последнее и основывалось на ценностях, чуждых медицинской модели (проще говоря, обратилось скорее к психической трансформации, чем к медицинскому излечению). В этом смысле речь шла не о клинической, а об эпистемологической ошибке.

Мы сталкиваемся с интересным фактом: статья Американского психиатрического журнала позволяет предположить, что, помимо скорого выздоровления (или ремиссии наиболее тяжелых симптомов) с помощью фармакологических средств, пациент также достиг долговременной личностной зрелости. Как в большинстве подобных случаев, его горести кажутся нам путаницей различных тягостных переживаний, где органический компонент трудно отделить от психического. Однако, если бы нам удалось их разделить, мы могли бы представить себе органическое нарушение как обратимое намного легче по сравнению с психологическим. Что касается второго, мы все знаем, что внезапное рождение ребенка или внезапная смена работы могут вызвать тревожный или депрессивный кризис в том же человеке, который десять лет спустя будет реагировать на подобные события зрело и адекватно, со спокойствием и умиротворением. В отличие от органической жизни, психологический рост может быть свойственен и взрослому человеку, и он может привести его к разрешению некоторых затруднений.

Возвращаясь к подростку, случай которого мы использовали в качестве примера отметим, что его самые сильные симптомы могут исчезнуть через короткое время. Но если это случится, аналитик хорошо сделает, если будет помнить, что его цель остается иной: развитие взрослой сексуальной идентичности, превращение мальчика в мужчину. Оно неизбежно будет длиться долго и оцениваться будет не на основе исчезновения страданий, а по мере появления новой личности. Выздоровление уносит нечто имеющееся, рост приносит нечто новое.

Скажем больше: поскольку затруднения, сопровождавшие созревание подростка, более норма, чем исключение, аналитик спросит себя, до какого момента стоит с ними бороться. Подросток стоит перед инициационным переходом (из in-eo в новое состояние), который необходимо сопровождается трудностями и страданиями, что позволяет их сравнивать с процессом родов. Естественно, аналитик – и именно потому, что он специалист по ловушкам бессознательного, – должен удерживаться от того, чтобы бессознательно не занять слишком суровую библейскую позицию. («Будешь рожать – то есть символически производить в себе новую жизнь – в муках».) Правильным будет смягчить боль, чтобы она не препятствовала рождению нового.

Продолжим метафору рождения: в родильном доме могут оказаться вместе гинеколог и педиатр. Лучшее, что они могут делать, – это сотрудничать, каждый раз распределяя роли и даже жертвуя какими-то из своих целей, чтобы дать место целям другого. В этой ситуации нет никакого предательства своих профессиональных ценностей (для аналитика она может служить примером, поскольку он, как и педиатр, занимается формой новой жизни, а не формой предшествующей жизни). Специалист в области психики должен содействовать рождению и росту, а не сохранению или восстановлению. Но если задачи разных специалистов могут быть разумно согласованы, неразумно их путать и приписывать одному специалисту. Что бы мы подумали о педиатре, который сразу после родов захотел бы присвоить часть обязанностей гинеколога или анестезиолога?