Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

Теоретически он знал, а однажды даже наблюдал, как это делают бывалые охотники, но сам никогда не пробовал, и даже в мыслях, не представлял себя мясником.[27] Подошла Оленина и спросила:

— Это твой первый охотничий трофей?

— Так точно, — сознался Павлов, — как в прежней, так и в нынешней жизни.

— Тогда ты должен его съесть один. Если не съешь свою первую добычу, то удачи в охоте никогда не будет — сказала она не то в шутку, не то всерьез. С помощью топора и пилы-ножовки Павлов отделил от свиньи голову и отрезал язык, который решил закоптить. Необычно страшная усталость навалилась на него. Он вручил Олениной автомат Калашникова, часы «Восток», и попросил ее хотя бы часа полтора подежурить у костра, так как он совсем раскис. Она начала было протестовать, но, видно, военная выправка взяла свое, и она согласилась. Уверенным, натренированным движением она вынула из АК-47 рожок, проверив оружие на наличие патронов, вставила рожок на место и повесила автомат на правое плечо. Павлов нашел в палатке свободное место, лег на спину, с удовольствием распрямил ноги и мгновенно заснул. Проснулся он также внезапно, как и отключился. Причиной пробуждения была естественная физиологическая потребность, спровоцированная женьшенем, так как крепкий чай, как известно, производит эффект прямо противоположный. Рико и Люк сопели у него под боком. Он выбрался из палатки. Было уже светло. Продолжал моросить дождь. Оленина сидела у костра, держа на коленях охотничий карабин. Автомат висел у нее за спиной. Ее прежде распущенные волосы были заплетены в две косы. По тому, как внимательно и настороженно она на него посмотрела, Павлов сразу почувствовал что-то неладное. Но разговаривать ему было совсем некогда. Он только сказал ей «привет» и скрылся в прибрежных кустах. После этого он уже в бодром расположении духа подошел к реке и преклонил колено, чтобы умыться и заодно проверить, насколько поднялся уровень воды. Здесь его поджидал сюрприз. Рассматривая вешки, он услышал, как неподалеку от него хрустнул сучок, и вспорхнула какая-то птица. Негромкий, но властный голос, по которому он даже не сразу опознал Оленину, скомандовал:

— Руки вверх! Имя? Фамилия? Год рождения? Национальность?

— Павлов Дмитрий Васильевич, 1953 года рождения, русский — отвечал он, чувствуя, как у него от страха заурчало в желудке.

— Ближайший населенный пункт? Способ десантирования? Сообщники? — старший лейтенант госбезопасности, придя в себя, и, убедившись в том, что внешне она на себя похожа, а Павлов — нет, заподозрила обман.

— Светлана Викторовна! Не сходите с ума! Посмотрите на себя! Я говорю истинную правду! Мы в XVII веке до новой эры, в Северном Забайкалье. В глухой тайге, где нет никакой цивилизации — попытался убедить ее Павлов, в глубине души догадываясь о том, что с ним и с ней в их прежней жизни на самом деле произошло что-то совсем нехорошее.

— Никакой цивилизации говорите, а катер, автомат, карабин, тушенка, сгущенка и прочее, они откуда? — Оленина задала самый убийственный вопрос.

— Я все это материализовал, когда здесь утром появился — начал оправдываться он, чувствуя, однако, что вряд ли она ему поверит.

— Хватит врать, абориген хренов! Не поворачиваться! Не вставать!

Где сообщники? Не скажешь, застрелю, как собаку! — пригрозила она ему. Неизвестно, чем бы закончился этот странный допрос, если бы в самый критический момент к ним не подбежали Рико и Люк. Проснувшись и не найдя своих взрослых сородичей, они отправились на их поиски, с целью обратить на себя внимание и сделать важное сообщение. Вслушиваясь в отрывистые выкрики братьев-близнецов, Павлов, вдруг, почувствовал, что в голове у него, как будто, что-то щелкнуло, и он с удивлением распознал знакомые ему слова:

— Сорока! Инга! Мы видели вещий сон! К нам приходили папа и мама!

Они говорили с нами! Да говорили! Они нас любят!

— Вот мои сообщники! — сказал Павлов, опустил руки, поднялся с колен и без страха повернулся к Олениной лицом. Пацаны повисли на нем, и Оленина совершенно растерялась. Она опустила карабин, которым только что угрожала его жизни, и с вытянутым лицом наблюдала за тем, как он обнимает Рико и Люка и на непонятном ей языке с ними общается.

— Инга! Инга! Что ты стоишь, как бревно и молчишь, как рыба? — обратился к ней один из братьев-близнецов и начал теребить ее за руку.

— Тише, тише, ребята! — стал успокаивать их Павлов, а затем попытался объяснить причину неадекватного поведения их старшей сестры:

— Инга еще не совсем поправилась. Потом о своем сне мне расскажите! Быстро делать утренний дозор и умываться! Близнецы доложили, что утренний дозор они уже совершили, и, присев над водой, стали умываться.

— Они принимают меня за их старшего брата Сороку — объяснил он Олениной причину их дисциплинированного поведения.

— Ну и имечко у вас, гражданин! — презрительно фыркнула она. «Твое имечко не лучше», — подумал Павлов, а вслух сказал:

— Может, все-таки вернемся к костру? Что-то пожрать захотелось.

— Откуда ты знаешь их язык? Вроде бы слова знакомые, а понять ничего не могу — призналась Оленина, ведя его под конвоем.

— Так ведь я же в теле аборигена, мозги которого остались на своем месте — начал выкручиваться Павлов.

— Значит, я тоже смогу понимать и изъясняться на их языке?! — в словах Олениной появились признаки здравого смысла.

— Конечно, сможешь! Только не сразу, — попытался он ее обнадежить, впрочем, понимая, что без специальной программы-переводчика великий и могучий орландский язык она освоит, наверное, не скоро. Костер совсем потух и Павлов, чертыхаясь, раздул огонь. Котелок в отношении вкусной и здоровой пищи оказался, к его полному разочарованию, совершенно пустой. Оленина так и не удосужилась приготовить ни гречневой каши, ни макарон. Он также не нашел топор и охотничий нож. Их как корова языком слизнула с того места, на котором он их оставил. Куда-то пропала пила-ножовка. «Шмоном вместо дела занималась, сука ментовская!», — со злостью подумал он. Вернувшись к костру после водных процедур, братья-близнецы пробежались вокруг палатки, наткнулись на обезглавленного кабана и устроили настоящий гвалт. Заспорили, оценивая тушу по весу и размеру, а также способу ее умерщвления, а затем констатировали, что Сорока — великий охотник, потому что даже самые авторитетные охотники боятся сражаться со свирепыми лесными свиньями один на один. Мелочь, конечно, но Павлову было приятно. Когда вода в котелке вскипела, Павлов бросил в нее макароны.

После этого он попросил Оленину проследить за их приготовлением, чтобы самому тем временем выстругать вертел для жарки свинины.

Однако на его предложение она ничего не ответила. Павлов пожал плечами и подумал: не забрать ли из палатки охотничью сумку, в которой находился перочинный нож? В этот момент он, весьма кстати, вспомнил о своих «командирских» часах, которые передал Олениной перед тем, как отправился вздремнуть.

— Где мой хронометр? — Спросил он ее строгим голосом. Не говоря ни слова, она достала его наручные часы откуда-то из-за пазухи и кинула в его сторону. Он поймал их на лету и затем взглянул на циферблат. Часы показывали 10 часов 10 минут. Он посмотрел на небо, которое постепенно начало расчищаться от облаков, и перевел стрелки на два с половиной часа назад. Потом хотел было направился в палатку за сумкой, однако в тот самый момент, когда он сдвинулся с места, Оленина вскочила на ноги и направила на него карабин:

— Сидеть! Не двигаться! — скомандовала она.

— В чем дело? Я перочинный нож из сумки своей хочу достать. Надо бы вертел выстругать— стараясь не вспылить, объяснил он.

— Хватит мне пудрить мозги! Я еще могу поверить в переселение душ и прочую мистику. Но в возможность материализации вещей я не верю.

Вот, откуда, скажите, у вас немецкий перочинный нож? Он, что, переселился вместе с вашей душой!? — Оленина перешла на крик. К костру подбежали Рико и Люк. Вначале они испугались. Подумали, не сигнал ли это, предупреждающий об опасности. Но потом они успокоились, догадавшись, что Инга и Сорока на повышенных тонах выясняют между собой какие-то семейные отношения. Чувство мужской солидарности заставляло их встать на сторону старшего брата. Они запрыгали вокруг Олениной и стали ее дразнить, да так забавно, что Павлов, как не пытался себя сдержать, громко расхохотался. И Оленина опять растерялась, не зная, как себя в такой ситуации вести. Из палатки, скуля и повизгивая, выбрались два щенка черно-белого окраса. Почуяв свежее мясо, они подбежали к кабаньей голове и принялись ее обнюхивать и слизывать запекшуюся кровь. Павлов прикрикнул на братьев-близнецов и велел им поискать дров для костра.

Остаться без жаркого он не хотел, ни при каких обстоятельствах. Братья-близнецы послушно отправились выполнять его задание. Щенки побежали было за ними, но потом передумали и вернулись назад.