Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

Когда и это не подействовало, она поняла, что Павлову не до нее, потому что, наверное, опять что-то произошло. Не говоря ни слова, Урсула покинула свое ложе, быстро переоделась в свой просохший комбинезон и схватилась за лук.

— Тигр? Медведь? Люди? — шепотом спросила она его.

— Вроде никого — ответил он, но не настолько убедительно, чтобы Урсула ему поверила.

— Что с тобой? На тебе лица нет? — настаивала она на том, чтобы он сказал правду.

— Люди-призраки на быстрой лодке. Это они проплыли вниз по реке, когда ты спала — признался Павлов.

— Шайтан— лодка? — предположила Урсула.

— Что-то вроде того. Их четверо: двое мужчин и две женщины — уточнил Павлов, догадываясь, что с подобными явлениями орланды уже знакомы.

— Давненько же они нас не посещали, — сказала она и помрачнела. Заметив его недоумение, Урсула пересказала ему то, что она слышала от боевых подруг. Оказывается, 20 лет тому назад, в год Змеи, возле Круглой горы, которая расположена в двух сотнях стадий от Красных Камней, появились люди в необычной одежде. Они приплыли на большой самодвижущейся ладье, которая ревела, как раненый тигр.

Дело было поздней осенью, когда уже несколько раз выпадал и таял снег. Пришельцы (их было не меньше десяти и в основном это были мужчины) остановились на зимовку. Огромной сетью они ловили в реке Припять рыбу, а зверя били из длинных палок, изрыгающих огонь и серный дым. По отношению к местным жителям пришельцы повели себя очень недружелюбно: напали на деревню далматинцев, убили всех мужчин и детей, а женщин забрали в плен. Саму же деревню они просто сожгли.

В результате совместной военной операции местных племен (орландов, москитов и далматинцев) все пришельцы были уничтожены. Их большую железную ладью, вмерзшую в лед, обложили хворостом и подожгли. Когда хворост разгорелся, из ладьи вырвался огненный смерч, и вскоре ее обуглившийся остов затонул. «Да, невеселая история», — подумал Павлов, и ему уже по-настоящему стало тревожно за заблудившихся во времени экологов из Иркутска. Проснулся Урхан и присел к костру. Он хорошо отдохнул, и его распирало довольство от того, что, как он полагал, все самое худшее уже позади. Увидев тушку зайца, купец облизнулся и вызвался зажарить охотничий трофей на вертеле. Павлов и Урсула не возражали. Когда Урсула отошла к реке, чтобы набрать в бурдюки воду, Урхан поинтересовался:

— Это твоя жена?

— Сестра — слукавил Павлов.

— Откуда ты заешь наш язык? — стал допытываться у него Урхан.

— Бабка научила. Она много лет прожила среди джурджени в городе, где императорский дворец — соврал Павлов.

— Значит, на Альхоне — в голосе Урхана почувствовалось нескрываемое уважение. Урхан решил, что, вероятно, бабка юного туземца попала в императорский дворец в годы правления Банзай-хана по прозвищу Справедливый. После его смерти, согласно его завещанию, все его рабы и наложницы получили свободу, и многие из них смогли вернуться на родину к своим соплеменникам.

— А сам-то ты женат? — в голосе Урхана послышался какой-то неслучайный интерес.

— Да — ответил Павлов, с нежностью вспоминая Медвяную Росу: ее тонкие пальцы, алые губы, нежные жесты, красивый мягкий голос.

— Ты, ведь, и вторую жену можешь иметь. Не правда ли? — спросил Урхан и, не дожидаясь ответа, торопливо объяснил, что у него есть дочь по имени Клементина: ей 16 лет, она хороша собой, умна, послушна, искусная рукодельница. И он хотел бы выдать ее за него замуж, чтобы породниться и вместе заняться торговлей солью, мехами и изделиями из бронзы. С окончательным ответом Урхан его не торопил, но при этом намекнул, что на следующий год собирается вместе с компаньонами посетить летнюю ярмарку на реке Ипуть, а затем отправиться к Северному океану с торговым грузом: вином, пшеницей и оливковым маслом. Он мог бы захватить с собой Клементину, и до конца осени оставить ее на Красных Камнях в его родовом приюте в качестве почетной гостьи. Пусть осмотрится, обживется, а там, видно будет.

— Ей, наверное, будет очень тяжело ужиться среди варваров — заметил Павлов, жалея девушку заранее.

— Какие же вы варвары? У нас ведь, кажется, одна вера? — весело рассмеялся в ответ Урхан и заявил. — Дочь — моя, и я отдам ее замуж хоть за медведя. Вернулась Урсула и между ней и Урханом завязался оживленный диалог на языке жестов, который купец из Прибайкальской Империи за долгие годы делового общения с представителями разных племен и народов усвоил в совершенстве. Со стороны это выглядело так, как будто разговаривают глухонемые. Жесты и мимика, которыми рни обменивались, были настолько красноречивы, что Павлов сразу догадался, о чем идет речь: Урхан предлагал Урсуле выйти замуж за одного из своих сыновей, а Урсула в ответ, разумеется, в шутку, предлагала ему в жены себя. «Женихи», то есть Меликхан и Чикохан проснулись, когда солнце уже высушило росу, и сразу побежали к реке, чтобы искупаться. Вскоре они вернулись, испуганные, и сообщили о том, что на берегу, где спуск к реке, разлеглись и греются на солнце два речных ящера. Урсула вручила старшему сыну Урхана рогатину, младшему — заостренный шест, а сама взяла лук и колчан со стрелами и решительно направилась к реке. Павлову тоже хотелось бы посмотреть на охоту на крокодилов, но Урхан предложил не прерывать завтрака, так как прием пищи, по его словам, важнее всех прочих дел и забот, — тем более что рептилии им явно не угрожают. И они продолжили свою беседу. Павлов с интересом расспрашивал Урхана о географии и природе Прибайкалья, изумляя своего собеседника не по возрасту зрелым умом и любознательностью.

Наконец, Урхан не выдержал и честно признался, что он никак не ожидал услышать от него столь точные и осмысленные вопросы. Со стороны реки послышались радостные крики и вопли, которые могли означать, что охота закончилась удачно. Тут уж и Урхана разобрало любопытство, и он предложил Павлову пройтись до реки. Они появились на берегу в тот самый момент, когда Меликхан и Чикохан тащили убитого ящера за хвост. Урсула была так взволнованна и обрадована своим метким выстрелом из лука (стрела попала рептилии в глаз), что приплясывала от восторга и пела. Увидев Павлова, она бросилась к нему и повисла у него на шее.

Так, орланды открыли счет убитым речным ящерам, из выделанных кож которых получались очень красивые и прочные изделия: куртки, сумки и сапоги. Охота на рептилий, которых особенно много собралось на заболоченных низинах реки Лопарь, продолжалась до глубокой осени. На следующий год все они куда-то пропали, вероятно, не выдержав суровой зимы. Убитый ящер от кончика хвоста до кончика носа был длиной около двух с половиной метров и весил, наверное, полцентнера. Заточив о мягкие камни бронзовые ножи, Урсула и сыновья Урхана, принялись сдирать с него кожу. Работали они так быстро и слаженно, что даже Урхан высказал свое одобрение. А затем он подмигнул Павлову и хитро улыбнулся, заметив, как Меликхан и Чикохан, украдкой, обращают к Урсуле свои восхищенные и влюбленные взгляды. Павлов хотел отправиться в путь сразу, когда Урсула и сыновья Урхана позавтракают, но купец запротестовал, заявив, что не двинется с места, пока уважаемый Тимур-хан не поспит хотя бы до полудня.

Урсула его поддержала, и ему ничего не оставалось делать, как отправиться в шалаш, где на него, лавиной, нахлынули тревожные мысли и воспоминания. Но, вот, он сосредоточился на Медвяной Росе и почувствовал, как душа его встрепенулась, а под ложечкой неприятно засосало. В сознание вползла нехорошая мысль: «Вдруг, Медвяная Роса — женщина лживая, коварная и неискренняя, раз она бросила своего мужа, само имя которого — Верный Друг — свидетельствует о том, что он очень порядочный человек?» Но усталость взяла свое, и он провалился в глубокий сон. Он проснулся почти ровно в полдень. На стоянке был только Урхан.

Он сидел у костра и бронзовым ножом выстругивал из ровного и гладкого ствола сибирской лиственницы двухлопастное весло.

Поздоровавшись с ним, купец сообщил, что Урсула, Меликхан и Чикохан ушли купаться. Павлов хотел было последовать их примеру, но потом раздумал, присел к костру и предложил свою помощь. Заодно они продолжили прерванную его сном беседу. На этот раз он попросил Урхана рассказать о его родном городе Ротоне, расположенном на большом полуострове, на северо-западном побережье Байкала. Урхан охотно откликнулся на его просьбу и начал свой рассказ с легенды о возникновении Ротона, первыми жителями которого, оказывается, были илинойцы, поклонявшиеся языческим богам. Джурджени много раз пытались завладеть городом: брали штурмом, подвергали многолетней осаде, — пока их хитроумный полководец Улллис-хан не придумал «ротонского коня». Удивительно, что история осады Трои, написанная великим Гомером, повторилась вновь, ног уже в другое время и в другой географической среде.