Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

Почему Венера вращается не с запада на восток, как все планеты, а с востока на запад? Может быть, она перевернулась вниз головой, и ее северный полюс стал южным? Или кто-то зашвырнул ее на орбиту, закрутив предварительно в другую сторону? С периодичностью в 584 дня Венера сближается с Землей на минимальное расстояние, оказываясь в нижнем соединении. В эти моменты она, словно надсмехаясь, всегда обращена к нам одной и той же стороной. Этот странный «взгляд» необъясним, с точки зрения классической небесной механики. «ЭП-Мастер» бурно выразил недовольство необходимостью продолжения повествования цитатами из Экклезиаста, которые отобразил на tft-мониторах персональных компьютеров наших друзей в форме бегущей строки:

«Я понял задачу, которую дал бог решать сынам человека
Всё он сделал прекрасным в свой срок,
Даже вечность вложил им в сердце,—
Но чтоб дела, творимые богом,
От начала и до конца не мог постичь человек».

«Все, что было, уже имеет имя,
И каково оно — известно:
Человек не может тягаться с сильнейшим, чем он,
Ибо много есть слов, что множат тщету,—
И чем от них лучше человеку?
Ибо кто знает, что есть благо человеку в жизни
В считанные дни его тщетной жизни?
А ее он сделал себе сенью,
Потому что — кто же объявит человеку,
Что будет после него под солнцем?»

«Нет памяти о прошлом,
Да и о том, что будет,
не останется в памяти у тех,
которые будут после».

— Что это с мистером Прогом сегодня? — забеспокоился Антон Шлыков, а когда понял, предположил. — Всё украдено до нас! Все сюжеты оприходованы…

— Может, за ум, наконец, возьмется, и фанфик какой-нибудь сочинит. «Я гляжу на это дело в древнерусской тоске» — размечтался Галыгин.

— Поживем-увидим — миролюбиво разрешил спор Александр Андреев. Исчерпав запас пессимизма, программа самопроизвольно перезапустилась и приступила к поиску аналогий астрономической, геологической и географической среды, заданной новым хронотопом.

Внимание «ЭП-Мастера» снова привлек файл под названием «Жизнь и удивительные приключения инженера Кускова, перенесенного НЛО в другое пространство и время, но, пережившим все невзгоды и лишения, и вернувшимся назад, целым и невредимым», из которого она принялась компилировать целые абзацы. Но наших друзей это совершенно не волновало, поскольку первоисточник находился далеко — в библиотеке Конгресса США, — и относился к категории малодоступных. Перед самым окончанием рабочего дня позвонил отец Андрей. Ему ответил Галыгин, который был в кабинете один, так как его друзья-коллеги ушли с работы пораньше, чтобы присоединится к своим женам (их супруги работали в Центральном офисе Сберегательного банка РФ на улице Вавилова), пригласивших их на новогодний корпоративный вечер в киноконцертном зале «Россия». Галыгин рассказал священнику о том, что мистер Прог, получив дополнительные вводные замечания, «взбодрился» и приступил к продолжению повествования.

— Отец Андрей! — не выдержал он. — Если не секрет, почему вас так взволновала судьба г-на Павлова? Это же не реальный человек, а литературный герой.

— Дорогой друг, — отвечал ему священник, — чтение хорошей художественной литературы, это — наиболее доступный способ продлить свою жизнь, — ровно настолько, со сколькими литературными героями вы пройдете, рука об руку, через хитросплетения их судьбы, которая, хотя вам это в это трудно поверить, тоже есть проявление промысла божьего. 29 декабря, в среду, «ЭП-Мастер» сочинил загадочно-страшный, сюрреалистический и экспрессионистический рассказ о перемещениях Дмитрия Васильевича Павлова в дебрях исторических времен и первых днях пребывания с людьми, которые приняли его за своего сородича.

Все забавно, пока это касается кого-нибудь другого.

Уильям Роджер I

Неизвестно, какой наркотический препарат старший лейтенант Мурадов подсунул Павлову, но, когда толстая полимерная оболочка гэбэшной капсулы под воздействием желудочного сока, наконец, растворилась, он почувствовал себя необычно. Сначала ощущения — как от слабой травы. Потом эффект усилился, и начинало приятно плющить.

«Ну, — подумал он, — началось. Приходуюсь! Что-то непонятное во внутреннее ухо влетело. В дверь к Фишманам, что ли звонят?» Напомним, что в этот момент ответственный сотрудник Главлита и секретный сотрудник КГБ по кличке «Геолог», расположившись в удобном кожаном кресле, слушал прекрасную музыку: магнитофонную запись увертюры к балету Прокофьева «Ромео и Джульетта». С помощью этой музыки, а, точнее говоря, записанных на магнитофонной ленте производства Шосткинского химкомбината шумов молекулы Y-хромосомы, он должен был впасть в состояние непроизвольного регрессивного гипноза и отправиться на поиски пресловутого колчаковского золота. Внезапно он осознал, что с законами гравитации он уже не в ладах, в смысле того, что они на него не действуют, ибо он полетел… Да-да, он летел, но не так, как булгаковская Маргарита — посредством помощью половой щётки, или гоголевский кузнец Вакула — на черте. Он летел, как летают во сне дети. Подобный способ перемещения в пространстве, с точки зрения марксистско-ленинской философии, предосудительным не являлся и цензурой не запрещался. Успев позабыть, как он летал в детских снах, он начал проецировать в своем воображении технические средства перемещения физических тел в безвоздушной среде. В какой-то момент даже представил себя астрогеологом, который возвращается на Землю из экспедиции на таинственную планету, вроде Соляриса. Он режет пространство на космическом корабле, но не типа Союз-Аполлон, с маломощным керосиновым движком, а на настоящем звездолете, подобном Millennium Falcon, на котором со скоростью света путешествовали в одной далекой галактике герои фильма Джорджа Лукаса «Звездные войны: эпизод IV: Новая надежда». Он недавно смотрел этот фильм на закрытом показе в Доме кино.[22] Ему понравилось. И вот, ничуть не смущаясь присутствия на посту управления каких-то субтильных субъектов в серебристых скафандрах, он уверенно проходит между рядами кресел к отдельно стоящему на возвышении креслу Командора, садится и закидывает ноги на стоящий перед ним, перемигивающийся разноцветными огнями, стол. Или то, что он принял за стол. Затем, прокашлявшись, ради значительности предстоящих к отдаче приказов, он махнул правой рукой и объявил: «Поехали!» В тот же миг завыла сирена, субтильные субъекты в серебристой униформе вскочили со своих мест и побежали, как муравьи, по своим местам: палубам, отсекам, каютам, отделениям и т. д. Удовлетворенный произведенным эффектом, Павлов отдал следующий приказ: «Млечный путь! Солнечная система! Вторая планета! Со скоростью света!» О том, что Земля — не вторая, а третья планета Солнечной системы он вспомнил опосля, но приказ уточнять не стал, мол, ребята на звездном лайнере, очевидно, грамотные, разберутся. Он почувствовал, как Millennium Falcon завибрировал и настроился на ожидание того, что еще немного, и он приобретет форму светоносного луча в соответствии с известной формулой Эйнштейна: E = mc2.[23] «Щас! Яркая вспышка, тоннельный переход через гиперпространство. И вот она — Земля, — размечтался он и даже закричал в воображаемый микрофон: „Земля-земля! Прошу посадки!“» Перед ним развернулся трехмерный дисплей с объемным экраном, на котором он увидел изображение вращающейся вокруг Солнца и вокруг собственной оси величественной в своем космическом облике голубой планеты. Да, это — Земля! Одна сторона ее, противоположная Солнцу, погружена во тьму, другая — ярко освещена. «Пожалуй, надо дать команду на торможение и пересаживаться в космический челнок», — заволновался он, и в тот же миг обнаружил себя за штурвалом одноместного космического корабля с низкокалорийной энергетической установкой. В голове мелькнула здравая мысль: «Наверное, двигатель этой колымаги на водородном топливе работает…» На дисплее возникла голограмма земной поверхности, к которой направлялся Space Shuttle, и он стопорнулся: «Куда ему дали добро приземляться: на мыс Канавералл или на Байконур? Что если СССР и США все еще находятся в состоянии „холодной войны“? Вдруг, советские зенитчики собьют его, как Пауэрса?» В таком случае он бы предпочел иметь более надежное средство передвижения, например пассажирский реактивный лайнер, но лучше не Boeing, а Ту-154. Его желание мгновенно исполнилось: теперь он — пассажир реактивного лайнера, летящего над облаками. Шума двигателя совсем не слышно, да и в салоне он, кажется, совсем один. «Куда же я лечу, — терялся он в догадках, — может, опять в Иркутск в гости к Эдику? Неужели мне снова посчастливится увидеть восход Солнца?» Восход Солнца с борта самолета, это — не просто зрелище восхода, привычно наблюдаемое с земли. С самолета все смотрится по другому, поскольку наблюдателю кажется, что он находится выше Солнца. Внизу — черная бездна, горизонт постепенно окрашивается в красно-оранжевые цвета, и вот приходит время полного восхода. Сначала появляется маленькая полоска ярко-красного цвета на черном бархате неба, и мгновенно начинает увеличиваться, каждая секунда прибавляет сантиметры красноты и света. В действительности Солнце еще невидимо, но световые лучи, огибая Землю, начинают проецировать его цвет и форму. И вот огненный шар уже полностью выходит из ночи, на него уже невозможно смотреть. Ослепленный светом восходящего Солнца, он изо всех сил пытается проснуться; наконец, это ему удается, и он с удивлением обнаруживает себя, лежащим на каких-то бревнах и одетым в какую-то странную одежду. Еще мгновение, и его оглушает многоголосый птичий хор, а в ноздри ударяет терпкий запах багульника и гниющей коры. Он поднимается на ноги, озирается и растерянно ощупывает себя с головы до ног. Позади него — лес, впереди — могучая река, шириной не менее 2,5 км. На нем — плотно облегающие тело куртка и штаны, искусно составленные из кусков шкур, сшитых между собой узорным швом, а на ногах — легкие мокасины из замши, набитые травой, наверное, для теплоизоляции. Гардероб довершало модное кепи из кожи и меха. Павлов снял головной убор, вытер тыльной стороной ладони со лба обильно выступивший пот и начал строить различные предположения, одно другого нелепее: «Белая горячка? Наркотические галлюцинации?» Опустившись на колени, он заглянул в воду, но ничего не увидел.