Ольга Поволоцкая - Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы

• Название: Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы
• Автор: Ольга Поволоцкая
• Жанр: Языкознание
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906792-41-9

Перед вами книга литературоведа и учителя литературы, посвященная анализу и интерпретации текстов русской классики. В первом разделе книги исследуется текст романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита». В нем ведется достаточно жесткая полемика с устоявшимся в булгаковедении общим подходом к пониманию образной системы романа. Автор на основе скрупулезного анализа текста, буквально на «клеточном» уровне, демонстрирует новые смыслы одного из самых популярных русских романов. В проведенном исследовании сочетается чисто филологический подход с историко-философским, что делает книгу интересной как для профессионалов-филологов, так и для более широкого круга читателей, неравнодушных к гуманитарным проблемам.

Второй раздел книги посвящен разбору некоторых произведений Пушкина и Лермонтова. Он составлен автором из ранее опубликованных разрозненных статей, которые, на самом деле, представляют собой единое целостное исследование. Оно посвящено выявлению феномена «личной тайны» героя. На основе детального анализа текстов показано, что «личная тайна» – это своеобразный механизм, работа которого формирует композиционно-сюжетную основу многих произведений.

---

Конечно, поэтическая фантазия имеет право на существование и на наше к себе внимание, но в том-то и дело, что каждый читатель романа «Мастер и Маргарита» вовсе не склонен воспринимать булгаковского Воланда как просто сказочную фигуру. Это не Кощей Бессмертный, не Хоттабыч, не сказочная фея. Он имеет прямое отношение к земной действительности, если он и «дьявол», то он «дьявол», появившийся именно в Москве и именно в 30-е годы двадцатого века. Об этом мы будем размышлять в нашей работе.

6. Как построена наша работа?

В первой главе «Переводы с немецкого» мы изучаем речевые особенности персонажа по имени Воланд. Его речь афористична, его слово обладает весомостью и убедительностью «истины в последней инстанции». Его слово воплощается в событие, становится фактом. Истинность его слова подтверждается самой жизнью. Но что значат его всем известные афоризмы? Какое мировоззрение и какая реальность скрыты за словом Воланда?

Во второй главе «Свита играет короля» речь пойдет о свите Воланда, они выполняют приказы Воланда, понимают его с полуслова и даже без слов. То есть, вглядываясь в их дьявольские игры и вслушиваясь в их шуточки, мы получаем непосредственное представление о том, что нужно самому «мессиру», ибо они буквально «переводчики», то есть переводят слово Воланда на язык самой жизни, в прямое действие.

В третьей главе «Оптическая система романа» мы конструируем, опираясь на текст романа, картину мира, пребывающую в голове тех, кто властвует. Как Воланд и его шайка видят человека, каким подвластный человек видится владыке? В этом властном взгляде на человека нам приоткроется разгадка многих фантастических образов романа.

В четвертой главе «Тайный сюжет московских глав» мы анализируем несколько вполне загадочных событий и абсурдных положений, по которым, как нам кажется, можно реконструировать почти детективный сюжет тайного политического убийства, подобный сюжету тайного убийства Иуды из Кириафа, заказанного прокуратором Иудеи и исполненного начальником тайной полиции Афранием. Речь идет о «внезапной смерти» Берлиоза.

В пятой, шестой, седьмой, восьмой главах речь пойдет о трагических взаимоотношениях в треугольнике: Воланд – мастер – Маргарита, то есть будет проанализирован центральный сюжет романа «Мастер и Маргарита».

В девятой главе «Народ и царь» мы проанализируем события, произошедшие в театре Варьете во время представления.

В десятой главе «Запрещенный роман» мы анализируем, во-первых, содержание романа мастера о Пилате, во-вторых, реакцию нескольких читателей романа мастера, чтобы понять, что могли вычитать современники мастера в его произведении, что сделало роман мастера «нелегальной литературой» с точки зрения государства.

В одиннадцатой главе «Смысл финала» речь пойдет о смысле последней встречи мастера со своим героем Понтием Пилатом и о комментариях к ней Воланда.

В двенадцатой главе «Факт и истина, фальсификация и документ» речь пойдет о гносеологической проблематике философского романа Булгакова «Мастер и Маргарита».

В тринадцатой главе «О смысле последней правки» мы еще раз вернемся к смыслу последних изменений, внесенных Булгаковым в текст романа в его окончательной редакции.

В четырнадцатой главе «Должность, портрет, образ и личность Сталина» мы обратимся к личности и должности Сталина, чтобы понять, что хотел сказать диктатору автор своим романом «Мастер и Маргарита», когда готовился «представить» свой роман в Кремль.

В качестве «Заключения» мы дадим подробный анализ статьи Камила Икрамова, чтобы осмыслить истоки возможного читательского неприятия романа Булгакова «Мастер и Маргарита».

Глава первая Переводы с немецкого

– Вы – немец? – осведомился Бездомный.

– Я-то? – переспросил профессор и вдруг задумался. – Да, пожалуй, немец… – сказал он (ММ-2. С. 553).

Одна из самоидентификаций странного неизвестного, повстречавшегося Берлиозу и Бездомному на Патриарших прудах – «немец». Он же – «иностранец», «консультант», «артист», «профессор», «черный маг», «фокусник», «историк». С историко-культурной точки зрения отсылка к Германии и немецкой культуре вполне объяснима. Именно немецкая литература и ее великий поэт Гете, автор «Фауста», и целая плеяда немецких романтиков, дали миру образ Мефистофеля и целый ряд запоминающихся образов «чертей», которые лежат в основе множества персонажей мировой «дьяволиады». После «Фауста» ни один художник, писатель и поэт, обращаясь к теме черта и к его образу, просто не могут не учитывать художественную разработку этого персонажа у Гете. Воланд Булгакова знает свои культурные истоки.

Однако в слове «немец» в русском языке, кроме основного значения – «уроженец Германии, говорящий на немецком языке», – есть отчетливо проступающее, еще не забытое архаическое значение. «Немец» – это в древнем Московском государстве любой чужестранец, человек «немой», безъязыкий, чью речь не понимают русские люди, чей язык нуждается в переводе.

То, что речь Воланда – это правильная, грамотная русская речь, не отменяет настоятельного желания объяснять ее, истолковывать, пытаясь наполнить разумным, логически непротиворечивым содержанием. Вокруг Воланда небольшая свита представляет собой тесный близкий круг, говорящий на языке, понятном всем входящим в это маленькое сообщество. Коровьев, Азазелло, кот Бегемот и красавица Гелла выполняют приказания «мессира», понимают его с полуслова, им переводчик не нужен.

Воланду принадлежит множество афоризмов, блистательных лаконичных формул, порой абсолютно загадочных, но, тем не менее, ставших от бесконечного цитирования тем, что принято называть «крылатыми выражениями». К их числу относится «квартирный вопрос», «рукописи не горят», «никогда ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас», «вам отрежут голову», «тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит» и пр.

Проблема «разговора на разных языках» – важнейшая в романе. В ключевом эпизоде, «на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве» (ММ-2. С. 786), была решена участь мастера. Там Воланду является Левий Матвей, между ними возникает словесная перепалка. Воланд в этом эпизоде теряет свою обычную невозмутимость и спокойствие, ведет себя агрессивно, оскорбляет собеседника, который озлобляется «все более». В этом диалоге Воланд назван Левием Матвеем «старым софистом» (ММ-2. С. 788), сам же он скажет своему оппоненту:

«Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда….но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются» (ММ-2. С. 788).

Обратим внимание на то, что Воланд вещает как бы от имени самого неизменного и вечного «порядка вещей»; его речь в защиту «теней» сводится к тому, что тени – это неизбежное следствие существования всех предметов мира, его бытия и многообразия. Тень – такой же феномен физической картины мира, как и свет, и, по-видимому, глупостью называет Воланд привнесение эмоций и пафоса в разговор о законах природы.

Аргументация Воланда в защиту неизбежности и объективной необходимости собственного существования, то есть существования зла, кажется непогрешимой и неоспоримой. Смешно и нелепо оспаривать существование зла. Оно существует, как и добро. Однако недаром Левий Матвей назвал Воланда «софистом». Речь сатаны построена на подмене переносных и символических смыслов прямыми значениями слов. По сути, Воланд, совершая подмену, вообще уничтожает саму этическую и религиозную проблематику человеческой жизни. Если зло – это неизбежная «тень» добра, то любой человек, совершающий нравственные усилия на пути любви, милосердия, правды, с точки зрения Воланда, оказывается презренным глупцом, который просто не осознает привнесенное им в мир зло, так сказать, не видит отбрасываемую им самим собственную тень.

Левий Матвей говоря «свет», конечно, обозначает этим словом не физическое явление, о котором говорит дьявол, обосновывая свое право на законное существование в мировом порядке. В сущности, язык, на котором говорит Левий Матвей, – это язык мистики и мистического опыта, этот язык стремится выразить невыразимое, трансцендентную сущность, тайны инобытия. Это язык богословия. Отсюда его слова-символы: «свет», «покой», «дух зла», «повелитель теней», у всех этих слов означаемое – сфера трансцендентного. Для Воланда, повторим, «свет» и «тень» – это слова, наполненные только эмпирическим, утилитарно-прагматическим содержанием. Короче говоря, предмет высказывания у Левия Матвея принципиально другой, нежели у его оппонента.

Левий Матвей явился Воланду как посланник Иешуа. Он считает себя его учеником, но сам Иешуа говорит, что он однажды заглянул в то, что записывает за ним его спутник, и ужаснулся. То есть самим Иешуа под сомнение решительным образом поставлена способность Левия Матвея понимать язык, на котором говорит и проповедует сам Иешуа.