Игорь Князький - Император Траян

• Название: Император Траян
• Автор: Игорь Князький
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906823-02-1

Новая монография доктора исторических наук, профессора Игоря Олеговича Князького посвящена жизни и деятельности одного из самых прославленных римских императоров — Марка Ульпия Траяна. Первый провинциал во главе Империи как никто другой из владык Рима заслужил прозвание «Optimus Princeps» (Наилучший Принцепс). Траяну в годы его правления удалось, казалось бы, невозможное, если вспомнить опыт его предшественников: соединить понятия «Принципат» и «Свобода». Он же стал последним римским императором, решившимся на большие завоевательные походы.

На основе широкого круга источников и исследований автор анализирует жизненный путь Марка Ульпия Траяна, особенности его внутренней политики, войны с Дакией и поход на Парфию. Особо уделено внимание положению христиан в Римской империи в годы правления Траяна.

Монография предназначена для широкого круга читателей.

---

Вопрос, кого избрать в преемники, решила, похоже, добрая весть, пришедшая в Рим из далёкой Паннонии. Марк Ульпий Траян одержал очередную победу над германским племенем свебов. Нерва, получив это известие, не колебался. Он взошёл на Капитолий, совершил воскурение в честь богов, а затем торжественно обратился к сенату и римскому народу: «На доброе счастье сената, народа римского и меня самого усыновляю я Марка Ульпия Нерву Траяна».[192] Так наш герой, добросовестно и успешно исполнявший к тому времени обязанности наместника Верхней Германии, победно отражавший набеги варваров на римские пределы, стал вторым лицом в Империи с очевидной перспективой вскоре стать Лицом Первым.

Усыновление произошло в сентябре 97 года, а 25 октября сенат утвердил его. Траян, к чьему имени были добавлены теперь слова «Нерва Цезарь» получил трибунскую власть и проконсульский империй, что и соответствовало его новому статусу.

После официального утверждения усыновления Траяна в сенате Нерва отправил своему уже фактическому соправителю собственноручно написанное послание: «Слёзы мои отомсти аргивянам стрелами твоими».[193] Это строки из «Илиады». Слова, процитированные Нервой, Гомером вложены в уста жреца Аполлона Хриса, пришедшего в стан ахеян дабы выкупить свою дочь, пленённую при разорении Фив и ставшую добычей царя Микен Агамемнона. Агамемнон с презрением отверг просьбу несчастного отца. Тогда Хрис обратился к Аполлону с просьбой о мщении за обиду, каковую, кстати, солнечный бог добросовестно выполнил, наслав на войско ахеян жестокие беды, «смертоносными прыща стрелами; Частые трупов костры непрестанно пылали по стану. Девять дней на воинство божие стрелы летали».[194]

Понятно, что Нерва просил Траяна отомстить своим обидчикам. Только вот, кого он имел в виду под «аргивянами»? Думается, речь шла о тех, кто поднял мятеж и принудил его согласиться на казнь погубителей Домициана.

Ровно через три месяца после объявления в сенате Траяна Цезарем и отправки ему собственноручного послания с гомеровской цитатой Нерва скончался, прожив шестьдесят пять лет, десять месяцев и десять дней, проправив один год, четыре месяца и девять дней.[195]

Траян, получив известие о смерти Нервы, что естественным образом возводило его в сан правителя Империи, немедленно «послал в сенат собственноручно написанное письмо, в котором провозгласил среди прочего, что не казнит и не лишит гражданства ни одного благородного человека, и он подтвердил это клятвами не только в то время, но и позже».[196]

Но первым его деянием с использованием императорских полномочий стало отмщение «аргивянам», о коем так просил его Нерва: «Пригласив к себе Элиана и преторианцев, бунтовавших против Нервы, будто бы намереваясь их использовать для какой-то цели, он избавился от них».[197]

Стыдливая формулировка Диона Кассия никак не может скрыть совершенно очевидного: Касперий Элиан и его соратники по мятежу против Нервы по прибытию в Могонциак (совр. Майнц) — центр провинции Верхняя Германия — были убиты. Думается, Траян обрёк «стрелам Аполлона» новейших «аргивян» не только из уважения к просьбе своего благодетеля Нервы. Преторианцы — императорская гвардия, префект претория — персона очень значимая, да и с трибунами когорт преторианцев нельзя не считаться, памятуя о судьбах иных императоров. Потому оставлять в ближайшем своём окружении людей, способных бунтовать против правителя государства и навязывать ему свою волю — дело явно опасное. Прямо скажем, неразумное. Кроме того, Траян поклялся не казнить ни одного благородного человека. А Касперия Элиана и его сообщников он полагать людьми благородными вовсе не обязан был. Но главное здесь иное: эта кровавая строка в правлении Марка Ульпия Траяна оказалась первой и последней. Клятву в отношении «людей благородных» он сдержит безукоризненно. Нельзя не подчеркнуть следующее: Траян обрёл власть совершенно честным путём, не прибегая ни к интригам, ни к насилию. Более того, его провинциальное происхождение было скорее препятствием к его возвышению. Ведь досель ни один выходец из многочисленных провинций необъятной Римской империи и близко не приближался к Палатину, к верховной власти. Нерва остановил на Траяне свой выбор исключительно из-за его достойных качеств. Ведь весь жизненный путь Траяна был безупречен. С юных лет он на военной службе, сражался под знамёнами Тита и под началом своего отца в Иудейской войне, служил латиклавным трибуном и прекрасно себя проявил, достойно нёс службу при отце же во время его наместничества в Сирии: «Разве не было для тебя колыбелью и первыми твоими шагами что ты, совсем юнец, увеличил славу своего отца Парфянскими лаврами?»[198] Командование легионом в Испании, а затем нелёгкая служба на Рейне и Дунае, где его полководческий дар отменно проявился во славу Рима. Не забудем, что мысль усыновить Траяна пришла на ум Нерве, когда в столицу прибыла весть об очередной победе Марка Ульпия над германским племенем свебов. Важнейшим представляется то, что за десятилетия службы Траян ни разу не поступился честью, не замарал себя близостью к заговорщикам, не говоря уж об участии в каком-либо заговоре или политической интриге. И это в такое-то непростое время, когда подобные явления были в избытке. Потому справедливо, что такие достоинства умелого военачальника и наместника провинции оказались замечены на Палатине и, наконец, достойно вознаграждены. Траян имел полное право гордиться, что обрёл он высшую власть в Империи абсолютно законным путём и исключительно за свои доблести и нравственные качества. Такое со времён падения Республики случилось в Риме впервые. Цезарь и Август обретали власть через кровавые гражданские войны. Тиберий был обязан наследием Августа своему положению его пасынка, сына горячо любимой супруги Ливии, что, конечно, не умаляет его действительных достоинств великого полководца. Калигула унаследовал власть законно, но в силу родства с Тиберием, да и слухов было предостаточно, что они с префектом претория Макроном придушили умирающего императора. Клавдий — натурально «цезарь поневоле». Нерон наследовал отравленному его матерью Клавдию. Гальба, Отон, Вителлий, Веспасиан — все получали власть через перевороты и гражданские войны. Тит и Домициан — как сыновья Веспасиана, не за личные достоинства. Нерву сделали императором убийцы третьего Флавия… Честно обретший императорскую власть Траян — замечательное исключение из скверного правила наследования власти в Римской империи.

Но без ложки дёгтя в бочке мёда всё же не обойтись. Не случись мятежа Касперия Элиана, не было бы у Нервы срочной необходимости усыновлять Траяна. А в этом случае неизвестно, кому могла достаться власть после неизбежно скорой смерти больного принцепса. Так что расправился Траян по завету Нервы и своему разумению с теми, кому косвенно возвышением своим был обязан и которые усыновление его одобрили, мятеж прекратили, а три месяца спустя императором его признали.

Так или иначе, в верхах римского общества Траян заслужил безупречную репутацию, каковая и привела его к высшей власти. Но был полководец Марк Ульпий уважаем и даже любим и своими легионерами. Обратимся вновь к Панегирику Плиния Младшего. Понятно, что жанр панегирика — явление, особо на объективность не претендующее, а как раз для безудержного восхваления предназначенное. Но здесь речь идёт о делах действительных, кои иному толкованию никак не поддаются:

«А как твои собственные солдаты? Каким способом заслужил ты такое с их стороны восхищение, что вместе с тобой они переносят и голод, и жажду? Когда во время военных упражнений с пылью и потом солдат смешивался и пот полководца и, отличаясь от других только силой и отвагой, в свободных состязаниях ты то сам метал копья на большое расстояние, то принимал на себя пущенное другими, радуясь мужеству своих солдат, радуясь всякий раз, как в твой шлем или панцирь приходился более сильный удар; ты хвалил наносивших его, подбадривал их, чтобы были смелее, и они ещё смелели, и когда ты проверял вооружение воинов, вступающих в бой, испытывал их копья, то, если какое казалось более тяжёлым для того, кому приходилось его взять, ты пускал его сам. А как ты оказывал утешение утомлённым, помощь страждущим? Не было у тебя в обычае войти в свою палатку прежде, чем ты не обойдёшь палатки твоих соратников, и отойти на покой не после всех остальных».[199]

Такое поведение Траяна полностью соответствовало исторической римской традиции взаимоотношений военачальника и солдат. Вот как описывал её Плутарх в биографии Гая Мария: «Вероятно, лучшее облегчение тягот для человека видеть, как другие переносят те же тяготы добровольно: тогда принуждение словно исчезает. А для римских солдат самое приятное — видеть, как полководец у них на глазах ест тот же хлеб и спит на простой подстилке или вместе с ними копает ров и ставит частокол. Воины восхищаются больше всех не теми вождями, что раздают почести и деньги, а теми, кто делит с ними труды и опасности, и любят не тех, кто позволяет им бездельничать, а тех, кто по своей воле трудится вместе с ними».[200]