Григорий Турский - История франков (Книги 1-5)

• Название: История франков (Книги 1-5)
• Автор: Григорий Турский
• Жанр: История

---

Термин "народная латынь" (а особенно его синоним "вульгарная латынь") содержит неизбежный оттенок осуждения: кажется, что это как бы латынь второго сорта, "испорченная" по сравнению с классической. Это не так. Народная латынь - это живой разговорный язык, всегда существовавший параллельно с языком литературным и всегда (как это свойственно разговорному языку) развивавшийся быстрее, чем язык литературный. Распространение школьного образования, ориентированного, понятным образом, на стабильные классические нормы, сдерживало это развитие. С упадком школьной культуры на исходе античности разрыв между литературным и разговорным языком резко расширился. Народная латынь стояла на пороге перерождения в те романские наречия, из которых предстояло развиться романским языкам нового времени.

Современники воспринимали эти перемены очень болезненно. Неумение владеть литературной речью, отсутствие школьной выучки чувствовались в разговоре с первого слова и безошибочно отличали образованного человека от необразованного. Носители образованности дорожили своим литературным языком именно потому, что он отделял их от простонародья. "Так как ныне порушены все ступени, отделявшие некогда высокость от низкости, то единственным знаком благородства скоро останется владение словесностью", - писал Сидоний Аполлинарий (письмо VIII, 2) еще за сто лет до Григория Турского. Сам Григорий в сочинении "О чудесах св. Мартина" (II, 1) рассказывает, как однажды он поручил служить мессу одному пресвитеру, но так как тот говорил "по-мужицки" (на народной латыни), то над ним "многие из наших (т. е. из образованных галло-римлян.-В. С.) смеялись и говорили: "Было бы ему лучше молчать, чем говорить так невежественно". И в самой "Истории франков", рассказывая о "лжечудотворце", самовольно освящавшем мощи св. Мартина, Григорий отмечает: "...а речь его была деревенской и протяжное произношение безобразно и отвратительно, да и ни одного разумного слова не исходило от него" (IX, 6).

Литература должна была перестраиваться применительно к новым языковым условиям: или отгораживаться от народной латыни и сосредоточиваться на имитации классических памятников, или идти на уступки и допускать элементы народной латыни в литературный язык. Первый путь был естествен для поэтов, чьи произведения были рассчитаны лишь на образованных читателей. Например, друг Григория - Венанций Фортунат пишет свои стихи на отличном классическом языке, и только отдельные необычные оттенки значений слов или редкие ритмические вольности выдают в них эпоху. Второй путь был естествен для писателей, которым приходилось общаться с обширным кругом необразованной публики, - прежде всего для сочинителей проповедей, а также житий, рассказов о чудесах и т. п. Так пробовал писать лучший проповедник первой половины VI в. Цезарий Арльский, популяризатор августиновской догматики. Так рекомендовал писать и папа Григорий Великий - крупнейший духовный авторитет своего времени, о котором с почтением отзывается Григорий Турский в "Истории франков" (X, 1). "Соблюдением расстановки слов, наклонений и падежей при предлогах я гнушаюсь, решительно полагая недостойным глагол небесного вещания сковывать правилами Доната"22, - читаем мы в предисловии к одному из главных сочинений папы - "Моралии" (I).

Правда, это было легче заявить, чем сделать. "Писать, как говоришь", задача исключительной трудности: письменный язык всегда имеет свои стереотипы, отличные от устных и почти не ощутимые для пишущего. Сам Григорий Великий пользовался провозглашенной им вольностью весьма умеренно: даже когда он пересказывает легенды о чудесах ("Диалоги"), заведомо рассчитанные на доходчивость, он оговаривает, что не сохраняет в них всей "безыскусственности слога". Таким образом, степень уступок в сторону народной латыни могла быть различна.

Григорий Турский пошел в этом направлении дальше очень многих. Он был практическим деятелем и понимал, что отрыв литературного языка от народного лишает церковь главного ее средства воздействия на общество. Элементы народной латыни в его сочинениях - это не невольная "порча языка", это осознанный стилистический эксперимент самых широких масштабов. Потому и заклинает он потомков, как бы ни были они образованны, переписывать его книги без исправлений. Он предвидит, что его подход к стилю может вызвать возражения, и спешит их предупредить: "Но я боюсь, когда я начну свое сочинение, - ведь я без риторического и грамматического образования, - как бы кто-нибудь из образованных не сказал: "О деревенщина и невежа, неужели ты думаешь, что имя твое будет среди писателей? Неужели полагаешь, что этот труд будет принят людьми сведущими, ты, у которого ум не пригоден к искусству, и у тебя нет никакого серьезного понятия о литературе, ты не умеешь различать род имен: часто женский род ставишь вместо мужского, средний - вместо женского, мужской - вместо среднего; даже предлоги, употребление которых утверждено авторитетом знаменитых писателей, ты обычно ставишь неправильно: отложительный падеж ты ставишь вместо винительного, а винительный - вместо отложительного". Но на это я им отвечу и скажу: "Я творю нужный для вас труд и буду упражнять ваш ум своей мужицкой простотой"23.

Главным поприщем эксперимента были агиографические сочинения Григория, рассчитанные на понимание полуграмотных клириков, которые могли бы усвоить этот броский материал и пересказать своей невежественной пастве. По сравнению с языком этих сочинений - "Житий отцов", "Славы исповедников" слог "Истории франков" кажется почти образцом литературности. "История" предназначалась, конечно, не для широкого чтения, а была рассчитана на образованных церковников с разносторонними интересами. Но писал он ее рукой, привычной к имитации народной речи. Он находит простые слова для выражения своих мыслей легче, чем кто бы то ни было из современников. Грамматический и синтаксический хаос его повествования, в котором каждое слово, каждое словосочетание неожиданно свежо и точно, но все они, однако, решительно отказываются выстроиться в логическую систему, - это, по существу, копия его духовного мира, в котором любое событие представляется ему конкретным и четким, взаимосвязь событий часто теряется. Вот это замечательное единство содержания и формы "Истории франков" и производит столь сильное впечатление на читателя, - разумеется, гораздо больше в оригинале, чем в переводе.

Конечно, когда Григорий говорит: "...я без риторического и грамматического образования"24или "Я не обучен искусству грамматики и не воспитан на тонкостях чтения светских авторов"25- это не только риторическое самоуничижение. Французские и немецкие исследователи и издатели сочинений Григория Турского подтверждают, что он действительно недостаточно был сведущ в латинской грамматике. Неправильное употребление падежей после предлогов и смешение трех родов в основном, видимо, должны быть отнесены, о чем он сам пишет, за счет пробелов в знании им грамматики. Но, утверждая это, мы все-таки должны помнить, что "История франков" имеет многочисленные разночтения (сохранилось около 40 рукописных текстов различного класса), и часть орфографических и морфологических ошибок могли сделать переписчики Меровингской эпохи.

При всех особенностях латинского языка Григория Турского система склонения и спряжения у него все же сохраняется, что, безусловно, является результатом традиционного, хотя к тому времени и ущербного, образования Григория.

"История франков" выявляет прежде всего изменения, происшедшие в системе вокализма и консонантизма, повлекшие за собой изменения и в морфологической системе латинского языка, что подтверждается смешением падежных флексий в accusativus и ablativus даже там, где по звучанию они для него довольно различимы. Употребление оборотов с предлогами вместо функции родительного и дательного падежей, изменение значений некоторых предлогов и путаница в употреблении падежей при них - все это свидетельства размывания сложной падежной системы латинского склонения.

К числу характерных черт языка Григория Турского следует отнести: широкое употребление причастий и причастных конструкций даже в тех случаях, когда автор классической эпохи поставил бы только придаточное предложение с временными или причинно-уступительными союзами; употребление предложений с quia и quod ("что") вместо оборота accusativus cum infinitive наряду с употреблением правильной инфинитивной конструкции; употребление описательных аналитических форм глагола наряду с синтетическими; нарушение согласования времен и др.

Грамматический строй латинского языка в сочинении Григория Турского несколько отличается от грамматического строя латинского языка классического периода. В "Истории франков" уже мало больших и сложных периодов со своеобразным порядком слов, которыми характеризуется язык писателей I в. Утрата многих подчинительных союзов, ослабление значения некоторых вводных и пояснительных слов, замена подчинения сочинением приводили к упрощению предложения. В основном строй предложения у Григория Турского простой, но автор уже не всегда мог ясно выразить мысль из-за своих промахов в грамматике, особенно в синтаксисе сложного предложения. Неумение развернуть предложение с подчинительными союзами или пояснительными словами нередко приводит к затемнению смысловой стороны выражения, а это создает трудности в переводе. Что касается лексики, наиболее подвижного элемента языка, то здесь мы можем отметить проникновение многих слов из народного разговорного языка.