Николь Бернье - Незавершенное дело Элизабет Д.

• Название: Незавершенное дело Элизабет Д.
• Автор: Николь Бернье
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-83947-6

Смерть Элизабет стала для Кейт настоящим потрясением. Но еще больший шок она испытала, когда получила в наследство ее личные дневники. Почему Элизабет оставила записи не своему мужу, а ей? Неужели в жизни обычной домохозяйки могут быть тайны? Вопросов больше, чем ответов. И чем глубже Кейт погружается в жизнь подруги, тем больше понимает, что совсем не знала ее. Кейт ждет неприятное открытие: даже у самых счастливых семей есть секреты. И свои секреты Элизабет доверила ей.

---

Итак, новая попытка. Не стану обещать, что буду писать регулярно, но посмотрим, как пойдет.

29 ноября 1979 года

День благодарения прошел не так позитивно, как мог бы. Я ждала его со страхом, но, когда семья Клэр пригласила нас к себе, мама (вот чудо) согласилась. Но я все равно переживала. А вдруг мама перепьет «содовой»? Или ляпнет что-нибудь не слишком подходящее? Все возможно. Но беспокоиться не стоило, потому что ничего и не случилось. Когда я проснулась утром в День благодарения, мама спала на диване рядом с кофейным столиком, и мне сразу стало ясно, что пила она не кофе.

Я отправилась на пробежку, а когда вернулась домой, она уже проснулась, но чувствовала себя паршиво, так что к Клэр мы уже не собирались. Когда я попросилась сходить одна, она разозлилась и кричала, что мы все еще семья, черт возьми, пусть даже и небольшая, и должны держаться вместе. Она сказала, чтобы я позвонила Клэр, объяснила, что у нас обеих расстройство желудка, и извинилась. Потом принялась греметь кастрюлями, пытаясь превратить замороженную курицу в праздничную индейку. Но когда начала потрошить, ее снова стошнило, и все изверглось на пижаму. Вот что бывает, когда пьешь не из той чашки.

6 декабря 1979 года

Только что вернулась после выходных, проведенных с папой. У нас не так уж много общих тем для разговора, но на этот раз нам вместе было уже лучше. Когда я веселая и веду себя нормально, тогда и он спокойный. Думаю, это он виноват, что у нас все развалилось. А может, такое случается со всеми, и остается только улыбаться, улыбаться, улыбаться.

15 декабря 1979 года

Майкл смотрел на меня сегодня на уроке химии.

Кейт вздрогнула.

Он обернулся ко мне и улыбнулся. В первый раз я подумала, что он смотрел не на меня, но он посмотрел снова, и я улыбнулась в ответ. В конце урока он повернулся, наклонился, прошептал: «Не могла бы ты передать это дальше?» – и вложил мне в руку записку. А когда я обернулась посмотреть, что он имеет в виду, то увидела Алексис Мэтьюз, которая улыбалась и протягивала руку.

Мне даже не захотелось в кафетерий на ланч – настолько была расстроена, так что отправилась в художественную студию, чтобы поработать над рисунком, который готовила в подарок маме на Рождество. Я копирую фотографию Анны, когда ей было шесть. Она сидит на скамейке и ест мороженое, с этой своей довольной сонной улыбкой. У меня это самая любимая ее фотография. Надеюсь, маме рисунок понравится. Все это наше притворство жить-так-словно-ничего-не-случилось не помогает. Может, маме станет легче, если рядом будет Анна в своем лучшем виде.

12 января 1980 года

Я в Сарасоте вместе с папой. Мы поехали вдвоем на один из выездных аудитов. Пробыли здесь почти две недели, и это было очень круто – учиться плавать на доске и под парусом. Но я знаю, что он меня обманывает. Никакой это не отложенный рождественский подарок. Я получила разрешение у учителей и взяла с собой учебники, но он даже не поинтересовался, делаю я уроки или нет.

Думаю, мама куда-то уезжала. Когда она вчера звонила, то было слышно, как шумит ветер, словно она где-то на улице. На заднем плане звучали голоса, и она говорила как-то сонно и устало. Трижды я пыталась дозвониться домой, но никто не ответил.

Перед отъездом, когда все думали, что я собираю сумки в своей комнате, я видела их с лестницы. Мама плакала. Папа не обнял, а положил руку ей на плечо и погладил. Я слышала, как он говорит: «Думаю, это поможет. Лично я не решился бы на подобное, но хуже не будет». Позже, когда я спросила его об этом, он ответил, что не представляет, о чем я говорю.

Рождество прошло нормально. Думаю, моя картина ей понравилась, но в конечном счете идея оказалась не очень хорошей. В общем, я представляла, что все будет так: она разворачивает картину, вздох удивления и неожиданности и улыбка; потом она меня обнимает… «Как красиво, Лиззи, спасибо. Как чудесно, что ты помнишь о ней».

А потом мы бы стали говорить о том, как обе скучаем без Анны, и, может, закончили бы какими-нибудь приятными забавными воспоминаниями.

А вот как все прошло на самом деле. Когда мама открыла картину, то вдохнула и посмотрела на нее такими широко открытыми глазами, какие у нее бывают, когда она смотрит по телевизору все эти шоу про стихийные бедствия. Так она просидела довольно долго, и я не представляла, что же будет, когда мама снова сможет дышать. Только через минуту она улыбнулась и медленно произнесла: «Спасибо. Ты отлично рисуешь. Я должна подумать, где это повесить». Потом поднялась наверх. Когда папа заехал забрать меня к себе на Рождество, я попыталась разбудить ее, попрощаться. Но рядом с кроватью валялась пустая «содовая». Так что даже не знаю, слышала ли она, как я уезжаю.

15 июня 1980 года

С днем рождения! Встречаю семнадцатилетие. Мама и папа вместе сделали мне подарок: летний велосипедный тур, чтобы я могла усовершенствовать свои художественные навыки, как мне удалось подслушать. Весь июль я буду путешествовать на велосипеде по Колорадо, принимать участие в семинарах по живописи и останавливаться в студенческих общежитиях. Затем, когда вернусь домой, мы проедем на машине по колледжам, куда-то с мамой, куда-то с папой.

Маме, кажется, намного лучше. После моей поездки во Флориду она ведет себя как самая обычная мать. Получила работу в рекламном агентстве и не «болеет» с самого Рождества. Я собралась с духом и спросила, куда она ездила, когда я была во Флориде, но она ответила, что, разумеется, была дома. Это прозвучало как-то неестественно и чересчур мило. А может, я все придумала. Похоже, на эту тему лучше не разговаривать.

Наконец-то мама повесила картину с Анной. Когда я стою перед ней, то вспоминаю о том, что когда-то была не одна. Это не такое уж плохое чувство.

26 августа 1980 года

Только что вернулась из Нью-Йоркского университета. Едва вошла в кампус, как сразу поняла, что хочу быть здесь. Пусть даже никто меня не ждет. Я уже вижу себя расхаживающей по Гринвич-Виллидж и рисующей окружающих людей и здания. Нравится, что тут мало порядка, грязновато и неряшливо, все как в реальной жизни.

Пиццерия расположилась на самом краю города, простенько и недорого. С кухни шел жар, который, смешиваясь с волнами воздуха, создавал что-то вроде тумана. Мощные вентиляторы помогали мало, они не могли даже сдуть пыль, осевшую на вентиляционном коробе. Кейт смахнула со лба потную челку и посмотрела на Криса через пластиковый стол.

– Даже не верится, что дом в нашем распоряжении на целых семь недель.

– Ты имеешь в виду, что не можешь представить, как это я семь недель не должен ходить в офис.

Он допил воду из чашки и встряхнул оставшийся на дне лед.

– Как часто, по-твоему, тебе придется уезжать с острова?

– Ну, не знаю. Возможно, не чаще раза в неделю.

Кейт оглядела гладкий пластик стола. Повертела в руке стеклянный сырный шейкер, постучала краешком по серому ламинату.

Он криво улыбнулся. «В самом деле?» – раньше она не выражала недовольства по поводу его командировок.

– Но я же не в отпуске все это время. Ты об этом знаешь.

– Знаю. Все в порядке.

Крошечные, кренящиеся то вправо, то влево самолетики. Она сохранила нейтральное выражение лица.

– И не всегда будет с ночевкой. Этим летом много работы за пределами Бостона, но иногда придется снимать номер.

Так они и говорили, когда были помоложе, имея в виду тех, кто уж слишком откровенно вел себя на публике – «сними номер». Она кисло усмехнулась.

– Кейт, – он неверно понял ее реакцию. – Если мне придется задержаться, то, может быть, твоя сестра приедет.

Рейчел до сих пор жила неподалеку от родителей в Пало-Альто, вышла замуж и осела там. Ее знали в Стэнфорде и за его пределами по исследованиям в области экономики минимальной заработной платы. Она настойчиво звала Кейт прилететь и встретиться с ней где-нибудь – «только мы вдвоем». Похоже, просто не понимала, насколько это нелегко с детьми на руках. Готовность отодвинуть в сторону дела, перекроить расписание и выделить среди конференций время для младшей сестры, единственной во всем мире, представлялось ей несомненным козырем против трудностей Кейт. Что такое в сравнении с этим маленькие дети и вечно разъезжающий муж?

Эти поездки, когда они все-таки удавались, предпринимались с самыми лучшими намерениями. Всегда присутствовал подтекст сестринской близости и стирания разницы в возрасте, тех четырех лет, что давали Рейчел возможность всегда быть далеко впереди буквально во всем. Труднее было забыть многое из того, что Рейчел говорила в детстве, ее снисходительную похвалу оценок Кейт. Слишком очевидно было, что к Кейт применимы совсем иные стандарты. Случались и моменты жестокости, когда звучали слова вроде «усыновляя, НИКОГДА не знаешь, что получишь в результате». Слова произносились вскользь, с этаким невинным изумлением. Разумеется, напоминания о том, что твоя младшая сестра – приемный ребенок, это всего лишь бездумные детские штучки, которые дети не так уж редко проделывают по отношению друг к другу. А когда Кейт потребовались доказательства, что все это неправда, она уже знала, где найти фотографии мамы, когда та была беременна. В семье, где обычным делом были интеллектуальные споры и ценилась сила разума, Кейт ощущала себя чужой, и слова Рейчел задевали за живое.