Николь Бернье - Незавершенное дело Элизабет Д.

• Название: Незавершенное дело Элизабет Д.
• Автор: Николь Бернье
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-83947-6

Смерть Элизабет стала для Кейт настоящим потрясением. Но еще больший шок она испытала, когда получила в наследство ее личные дневники. Почему Элизабет оставила записи не своему мужу, а ей? Неужели в жизни обычной домохозяйки могут быть тайны? Вопросов больше, чем ответов. И чем глубже Кейт погружается в жизнь подруги, тем больше понимает, что совсем не знала ее. Кейт ждет неприятное открытие: даже у самых счастливых семей есть секреты. И свои секреты Элизабет доверила ей.

---

Тогда Кейт удивилась. Элизабет почти никуда не ездила и какого-то особенного интереса к путешествиям никогда не проявляла. Кейт знала, что до замужества подруга увлекалась живописью и даже теперь время от времени брала в руки кисть, но полузабытое хобби никак не предполагало поездку через всю страну и расставание с малышкой.

В тот день Кейт видела Элизабет в последний раз. Ее самолет так и не улетел дальше Квинса. «Несчастный случай, – объяснили официальные лица, – невероятное стечение обстоятельств: неблагоприятный ветер, непослушный руль, ошибка пилота». Обстоятельства полета и причины, по которым Элизабет оказалась на борту именно этого самолета, отошли в тень после всего случившегося в сентябре.

Глава 2

Стоял июнь, но на двери дома Мартинов все еще висели выцветшие на солнце, посеревшие сердечки «валентинок». Дейв распахнул дверь перед поднимавшейся по ступенькам Кейт, следом за ней шел Крис с детьми.

– Радость моя, с каждым разом ты все хорошеешь. Вашингтон явно идет тебе на пользу. Подойди-ка, дай я тебя обниму.

Объятия оказались широкими и крепкими, больше похожими на хватку квотербека[2], чем отставного гольфиста средней руки. Ему практически никогда не удавалось подняться в верхнюю часть таблицы. Сам он обычно говорил, что быть великим спортсменом может лишь тот, кто постоянно держит себя в узде, а такое испытание не для него.

Каждый раз, когда Дейв произносил это, Кейт как будто слышала победную барабанную дробь.

Она высвободилась из объятий, осторожно похлопав его по спине и выразив тем самым поддержку, не прибегая к обычным в таких случаях избитым фразам. Легкий кивок показал, что он ценит участие. Кейт перевела взгляд на Джону.

– Смотрите, как вытянулся! Это потому, что ты уже не ходишь в детский сад?

Она отступила немного в сторону, пропуская Криса и детей.

– Дети, вы же помните Джону? Мы отдали ему наших золотых рыбок, когда переезжали…

Дети стояли молча. Год прошел с тех пор, как они приезжали сюда в последний раз, и уже почти два со времени переезда – вечность для тех, чья память – шесть лет и четыре года.

– Привет, дружок, – сказал Крис, поднимая руку с раскрытой ладонью. Когда ответного жеста не последовало, он опустил ее и потрепал мальчика по голове. – Давненько, парни, мы с вами не виделись! Ну как вы тут?

– Хорошо. – Джона посмотрел на него, щурясь в послеполуденном свете. Пустоту, где когда-то был передний зуб, уже начинал прорезать слегка зазубренный краешек нового, растущего зуба. – А вы знаете, что моя мама умерла?

Рука Криса все еще лежала на голове мальчика; Дейв опустил глаза к полу.

Кейт ждала, что он как-то успокоит сына, скажет, что в этом нет ничего необычного, что это тоже часть жизни. Однако Дейв продолжал изучать порог, впившись скрюченными пальцами ног в деревянные половицы.

Крис нагнулся так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами мальчика, и присел, сложив руки на коленях.

– Знаю, дружок. И мне правда очень жаль. Моя мама тоже умерла. Тяжело, да?

– Да, – откликнулся Джона. – Теперь она на небесах и может заботиться о папиной собаке. И я хочу…

Со стороны кухни донеслись механические звуки – не то музыкального инструмента, не то видеоигры, – и мальчик оглянулся, прикидывая, кто из сестер и с чем сейчас играет.

– Я только хочу…

Кейт и Крис ждали с напряженными улыбками. Пожеланий у него могло быть много, да только адресовать их некому. Мальчик стоял, то втягивая, то вытягивая руку из рукава рубашки, как будто потерял ход мысли или уже забыл, что собирался сказать.

– Папа сказал, что мы на мой день рождения поедем в Диснейленд. Правда, пап?

Дейв вскинул голову, словно очнувшись ото сна.

– Конечно. Непременно поедем.

Он положил руку на плечо сына и натянуто улыбнулся.

– Ну все. Давай зови наших друзей в дом да предложи чего-нибудь перекусить, а не забалтывай на пороге.

Летом дом Мартинов часто становился площадкой для обеденных встреч, когда малыши возились в песочнице, а приглядывавшие за ними родители потягивали прохладительное. Задний двор был устроен идеально: дети находились внутри огражденного пространства и в полной безопасности, но при этом не чувствовали себя в заточении. Незамысловатые качели не требовали от родителей особой бдительности и в то же время позволяли детишкам чувствовать себя почти независимыми, не мешая проявлению некоторой вольности. Родителям никогда не приходило в голову отказаться от приглашения на пикник у Мартинов, поскольку это было то редчайшее место, где безмятежно сосуществовали миры играющих детей и беседующих взрослых. Порой казалось, что здесь и комаров намного меньше, чем где-либо по соседству. В общем, это было совершенно очаровательное местечко, укреплявшее ощущение того, что Господь милостив к Мартинам.

Крис стоял у гриля и выскребал щеткой со стальной щетиной пригоревшие к решетке кусочки гамбургеров, его спина напоминала Кейт о том, что после нескольких часов разговоров ни о чем ей пора закругляться. Дейв сидел с банкой пива в шезлонге, вытянув ноги и поглядывая на играющих в прятки детей. Когда кто-то из них оказывался поблизости (из Мартинов или Спенсеров – неважно), он хватал бегуна за руку или за ногу. И пусть его игривость била чуточку через край, дети или не осознавали этого, или просто не обращали внимания. Кейт сидела на веранде посреди всего этого шума и молчала. Ощущение потери непременного участника подобных собраний повисло над двориком, словно туман, меняя вид и восприятие привычных вещей.

Она оглядела знакомый двор. Там, где всегда росли помидоры, теперь зеленым хохолком торчали сорняки. Сетка для роз все так же тянулась по стене дома, не замечая, что садовницы уже нет. Кованая скамейка, треснувшая после того первого сезона, когда ее оставили зимовать на улице, стояла на прежнем месте. На ней они сидели, когда Элизабет сообщила, что снова беременна. В тот момент Кейт испытала такой прилив радости, словно сама должна была подарить новую жизнь. Теперь, тринадцать месяцев спустя, Эмили уже вышла из ползункового возраста и начинала ходить. Кейт держала ее на коленях – маленькую теплую крепышку, и мягкие волосики щекотали ей щеку.

Какое чудо – видеть, как растут дети, как изменяются их черты, попеременно демонстрируя в хитрых генетических прятках схожесть то с одним, то с другим из родителей. У девчушки были такие же, как у отца и четырехлетней сестры Анны, пухлые губы, но глаза ей достались от матери – завораживающе синие, того оттенка, что между васильковым и сапфировым. От Дейва все трое унаследовали густые темные волосы, стричь которые мать отказывалась даже у Джоны. Дейв оставил все как было, так что мальчик с локонами до плеч больше напоминал какого-нибудь эмоционального Джованни, чем настоящего белого американца родом из Коннектикута. Элизабет нравилось сравнивать их черты, выявляя очарование каждого, когда дело доходило до поиска сходств и различий у собственных детей. Лучшее, что она сделала для них, – подарила каждому брата или сестру. Кейт уткнулась носом в головку Эмили и вдохнула запах шампуня «Джонсонс бэби» – тот самый запах, что на каждую женщину, имеющую детей ползункового возраста, действует на уровне рефлексов Павлова.

Эмили добралась пухлыми пальчиками до тарелки Кейт с куском фруктового пирога и миниатюрных пирожных с миндально-абрикосовой начинкой. Кейт перестала покупать десерты в своей любимой городской пекарне, хотя знала, что дает Дейву повод для насмешек. Шеф-кондитер, который сам ничего не печет, – не смешно ли?

– Ну правда, Кейт, – говорил он, обдавая ее запахом персиков и бурбона, когда она ставила на кухонную стойку картонную коробку с покупными пирожными. – Ты единственная среди нас, кто умеет профессионально печь, и ты пользуешься своими умениями в наименьшей степени.

– Ты имеешь в виду, что я единственная обладательница талантов, плодами которых ты хотел бы насладиться? – отвечала она, подталкивая его локтем.

Что правда, то правда, она стала готовить намного проще, когда завела детей. Стряпня требует времени, даже при условии, что навыки стали второй натурой после окончания кулинарной школы. «Какая прекрасная возможность для карьеры», – говорили родители и старшая сестра, подразумевая – «для того, кто не метит в ученые». Суфле и фламбе оказались не слишком востребованы в семье с маленькими детьми, потому она переключилась на более практичные рецепты. Куриный пирог в горшочке на обед и сахарное печенье для детей – с использованием ее эксклюзивной коллекции формочек. Блинчики по выходным, которые она лихо (на что никогда не отважилась бы в присутствии коллег) подбрасывала на сковородке – исключительно на забаву детям. Ей частенько звонили с предложением подменить шеф-кондитера, который то ли ушел, то ли вылетел, и всегда просили, чтобы она приготовила то самое крем-брюле, за которое ее номинировали на награду Фонда Джеймса Берда[3]. Время от времени приходили соблазнительные предложения, одно из которых лежало сейчас на ее столе. И каждый раз она отвечала одинаково: «Спасибо, но… нет, не сейчас». Отвечала после секундной паузы. Впрочем, по тому последнему предложению, что лежало на столе, дать отрицательный ответ Кейт еще не успела.