Тамара Величковская - Белый посох

• Название: Белый посох
• Автор: Тамара Величковская
• Издательство: Рифма
• Жанр: Поэзия
• Год: 1952

Тамара Величковская (1908–1990), — Поэт, прозаик, журналист, танцовщица, «певица первой волны» русской эмиграции. Писала стихи и прозу. После Второй мировой войны поселилась в Париже. Стихи Величковская писала с детства, однако начала печататься в возрасте около сорока лет. Ее стихи входили в антологии «На Западе», «Муза Диаспоры», сборники «Эстафета», «Содружество». Выступала с чтением своих стихов на вечерах Объединения молодых поэтов (1947–1948), Международного кружка друзей искусства (1954), Союза русских писателей и журналистов в Париже (с 1955). Выпустила в Париже сборники стихов «Белый посох» (1952) и «Цветок и камень» (1981). Автор очерков по истории Парижа, о Леонардо да Винчи, Микеланджело, Д.С. Мережковском и др. Публиковалась в журналах «Новоселье», «Возрождение», «Новый журнал», «Современник», газете «Русская мысль» и др.

У нее собирался литературный кружок, который посещали Н. Ровская, А. Величковский, С. Рафальский, К. Померанцев. В. Доброхотов. Приходили и более известные поэты — Г. Иванов, И. Одоевцева. С. Маковский.

Данное электронное издание полностью воспроизводит первый сборник стихотворений Тамары Величковской «Белый посох» (1952). В него вошли также избранные стихотворения и проза разных лет. В рецензии на этот сборник известный поэт и критик Русского Зарубежья — Юрий Иваск, в частности, отмечал: «<>Многое всё-таки очень напоминает разных поэтов «парижской школы». Но есть и свое.<> Книга Величковской наименована по одному из лучших стихотворений сборника «Белый посох». <> Здесь символика (слепой во мраке, но ему помогает «белое»). И эта символика — не навязчивая, не вещая, а обращенная к уму сердца. Тоже — точность, скупость, но больше мелодизма.»

---

В совершенном союзе двух существ оба становятся лучше, один от другого. И людям вокруг них тоже хорошо. Даже недостатки характера можно заставить служить добру. Вот пример большой любви, с которой мне пришлось встретиться в жизни.

Героиню этой истории я хорошо знала, т. к. мы жили с нею в одном доме и часто встречались. Мари, моя героиня, была на вид самой обыкновенной женщиной среднего возраста, не красивая и не безобразная. В юности она служила горничной во французской буржуазной семье и еще тогда влюбилась в хозяйского сына. Молодой человек приходился незаконным сыном одному известному французскому композитору. Он и сам был довольно талантливым музыкантом. Но унаследовав, отчасти, талант отца, не унаследовал его удачливости. К тридцати годам он заболел страшной болезнью, которая постепенно его парализовала. Сначала он лишился ног, и руки стали плохо повиноваться. Мари все время самоотверженно за ним ухаживала. Ей тогда было немного за двадцать. В эти годы даже дурнушки привлекательны.

Когда доктора дали понять, что трудно надеяться на улучшение и что болезнь по всей вероятности будет прогрессировать, Мари сказала своему больному барину, что никогда его не оставит. Тогда они решили пожениться — и Мари связала свою судьбу с калекой. Он не был богат. Состояние отца унаследовали законные дети, а больному достались лишь крохи, которые очень скоро разошлись на жизнь и лечение. Тогда Мари стала работать, как поденщица. Два часа здесь, три часа там. Такая работа давала ей возможность постоянно наведываться домой и ухаживать за больным. К тому времени он уже окончательно потерял способность передвигаться самостоятельно.

Так шли годы. Мари самоотверженно трудилась и стала всем для своего мужа. Будучи натурой тонкой и восприимчивой, она развивалась духовно и обогащала свою душу новыми познаниями, которые приходили от стремления жить всеми интересами любимого человека. Она ему читала вслух, она даже выучилась нотной грамоте, став таким образом его музыкальной помощницей. Она вела переговоры с издателями и благодаря ее энергии, некоторые произведения мужа увидели свет. Материальная помощь от этого была незначительной, но больной получил громадное моральное удовлетворение.

И вот, когда они оба уже стали пожилыми людьми, случилось несчастье. Мари попала под автомобиль и умерла через несколько часов, не приходя в себя. Я помню, какое страшное впечатление произвела эта смерть на окружающих своей внезапностью и жестокой нелепостью. Говорили — это смерть для обоих Действительно, представьте себе, в каком ужасном положении очутился вдовец.

Однако, через некоторое время выяснилось, что по французским законам, страховое общество должно было выплатить мужу за потерю жены, большие деньги. Настолько большие, что они обеспечили ему старость и дали возможность взять постоянную сиделку. И жизнь наладилась. Конечно, потеря преданного друга была незаменимой, но со временем всякая острота притупляется. Притупилась и эта боль.

А позже я узнала от задушевной подруги Мари то, чего никогда не узнает вдовец. Последние месяцы Мари все прихварывала. Дома она крепилась и скрывала свою болезнь от мужа, но это становилось все труднее. Она пошла к доктору. Тот обнаружил рак желудка. На операции он не настаивал, т. к. было уже поздно. Доктор ей этого всего, конечно, не сказал, но по его тону, с которым он выразил желание повидать ее мужа, и по самочувствию, Мари поняла, что дни ее сочтены. И внезапная смерть не была несчастным случаем, но трезвым, твердо обдуманным шагом. Мари предвидела все последствия и любовь подсказала ей предельную жертву. Париж.

Тамара Величковская. ВЕЧНОЕ ЛИЦО ПАРИЖА (отрывок из статьи)

— окончание –

Собор Парижской Богоматери

Пути истории, как и пути Господни, неисповедимы… В наполеоновскую эпоху многое изменилось и во Франции, и во всей Европе. Конкордат, заключенный в 1801 г. между Бонапартом и Папой Пием VII, определил отношения между Францией и Папским престолом. С обеих сторон были сделаны уступки. Вскоре в Париж прибыл папский легат кардинал Карара, и в соборе совершилось торжественное молебствие о мире. В следующем году весь Париж присутствовал на мессе, которую служил папский легат. Это событие, по словам Жильбера, знаменитого звонаря собора Парижской Богоматери, «завершило примирение Франции с Европой и Европы с самой собой». Для этого богослужения, чтобы отчасти скрыть повреждения, нанесенные храму во время революции, неф украсили гобеленами и картинами, взятыми из Лувра.

* * *

«Так как Божественное Провидение и конституция Империи установили в нашей семье наследственное императорское достоинство, Мы назначили на 11-й день месяца Фримера (декабря) совершение священного обряда Нашей коронации», — стояло в тексте приглашения на коронацию Наполеона. По случаю торжества опустошенный собор постарались разукрасить возможно пышнее. Наполеон, как и Людовик XIV, любил роскошь и великолепие.

Во всю ширину главного фасада сделали пристройку — высокий крытый вход на четырех колоннах, с готическими арками и двумя боковыми галереями. 36 статуй, олицетворявших 36 городов, представители которых были приглашены на церемонию, украшали вход. Императорское орлы, гербы, знамена, эмблемы — всюду прославляли Наполеона. В соборе же по обеим сторонам воздвигли три ряда трибун. У входа в неф, под триумфальной аркой на восьми колоннах, возвышался императорский трон. К нему вели 24 ступени. Трибуны и стены были покрыты шелковыми и бархатными драпировками, золотой бахромой, коврами и гербами. Со свода спускались 24 люстры, ярко освещавшие всю эту пышность, скрывавшую ужасные увечья храма, — пышность, прославлявшую не столько Пресвятую Деву, сколько земного властелина.

В день коронации императорская карета, запряженная восемью лошадьми, прибыла только к полудню — Папе пришлось ожидать два часа в холодном соборе. Наполеона встретило духовенство, а вдоль всей площади стояли войска, конные и пешие.

С плеч императора спускалась длинная мантия из малинового бархата, подбитая горностаем и усеянная золотыми звездами. Она весила 80 ливров и была создана по рисунку Давида и Изабе. Всем известна находящаяся в Луврском музее огромная картина Давида, где запечатлен один из главных моментов церемонии: коронование Жозефины самим императором…

Но времена меняются, и через несколько лет с неменьшей торжественностью совершился обряд бракосочетания Наполеона с Марией Луизой. А в 1811 г. в соборе и во всех парижских церквах служили благодарственное молебствие по случаю рождения наследника престола, «Римского короля». В мае кардинал Феш крестил «Орленка». После обряда Наполеон взял на руки сына, трижды поцеловал и высоко поднял, чтобы показать присутствующим.

День закончился великолепным празднеством, где пели:

Прославленное дитя, всем должно объединиться,

Чтобы воспеть счастливые предзнаменования,

Ты станешь на будущие времена

Тем, чем стал твой отец в наше время.

* * *

Но проходит все… Минуло и время Наполеона. В 1814 г. Людовик XVIII въехал в Париж, и через несколько дней в соборе состоялось богослужение за упокой души Людовика XVI, Людовика XVII, Марии-Антуанетты и Елизаветы, сестры казненного короля. Среди молящихся можно было видеть Людовика XVIII, герцогиню Ангулемскую, русского императора Александра I, австрийского императора и прусского короля.

1830 год — год краткого, но мощного восстания. На улицах Парижа — баррикады. 29 июля, «в то время, как королевская гвардия боролась с некоторой частью горожан, огромная толпа народа ворвалась в архиепископский дворец и, разграбив его, проникла в зал капитула, а затем в сокровищницу храма. Шкафы тотчас же были взломаны, и все, что там находилось: архивы, серебро, книги, облачения и украшения, — стало добычей грабителей и было по большей части разбито, испорчено или уничтожено. Уцелели только ковчежцы с реликвиями…» (из записей капитула).

* * *

В следующем году вышел роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Благодаря ему к храму возник новый интерес. Талантливые страницы с описанием бедственного состояния древнего памятника и огромного исторического и христианского значения собора пробудили общественное мнение и вызвали порыв к восстановлению и освобождению храма от поздних неумелых попыток реставрации. Вскоре образовался временный комитет для организации помощи этому делу. Обращение, подписанное многими видными людьми (монсиньор Аффр, Виктор Гюго, Энгр, Альфред де Виньи, Монталамбер и т. д.), было адресовано тем, кто мог бы поддержать это движение. В комитет начали поступать пожертвования. Сбор делали и в самом соборе.

В следующем году был объявлен конкурс на проект реставрационных работ, и после обсуждений совет комиссии решил, что «проект гг. Лассю и Виолле-ле-Дюка наилучшим образом соответствует хорошей и подобающей реставрации». Проспер Мериме, с самого начала горячо принимавший участие в предпринятом деле, поддержал это решение. Государство ассигновало 2,65 млн. франков «для работ по реставрации Парижского собора и постройки ризницы, прилегающей к нему». Эта ризница была закончена в 1850 г. При ней находилась сокровищница, куда поместили ковчежцы и церковную утварь. Некоторые вещи были заново исполнены по рисункам Виолле-ле-Дюка, как, например, ковчежец для Тернового Венца и частицы Креста Господня.