Николай Плевако - Полнолуние

• Название: Полнолуние
• Автор: Николай Плевако
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

Николай Плевако — автор сборника рассказов «Тонкая рябина», изданного «Московским рабочим» в 1968 году и доброжелательно встреченного читателями и литературной критикой.

В романе «Полнолуние» автор изображает жизнь послевоенной деревни. Среди его героев молодой специалист сельского хозяйства Елена Сайкина и секретарь райкома партии Василий Бородин, колхозники и представители сельской интеллигенции.

Повествование драматично, насыщено острыми ситуациями, раскрывающими самоотверженный труд хлеборобов, их любовь к родной земле и непримиримость ко всему косному и рутинному, тормозящему развитие передовых методов коллективного хозяйствования.

---

Нюра слушала мужчин с улыбкой, подперев голову руками. Чоп косился на племянницу, боясь, как бы она не сболтнула чего-нибудь лишнего, даже палец приставил к губам: сиди помалкивай! Пожалуй, один Сайкин заметно волновался, поглядывая на Бородина тяжелым, пытающим взглядом. Он намеревался выведать косвенно о цели приезда гостей и заговорил с Рубцовым о трудностях почтового дела: как там, в райкоме, не помогут ли заполучить вездеход, сколько можно на лошадях, да еще вот в такую погоду?

— Учтем вашу просьбу, Филипп Артемович, — доброжелательно ответил Рубцов. — Только сейчас у нас поважнее дела, не до почты.

— А что такое? — Сайкин насторожился.

— Мясо, мясо, Филипп Артемович.

Услышав о мясе, Чоп крякнул: уж не к его ли борову подбираются гости?

— Надо городских жителей лучше снабжать, — разъяснил Рубцов.

— По этому поводу мы к тебе и пожаловали, Варвара, — вступил в разговор Бородин, и все разом смолкли, недоумевая, чем тут могла быть полезной Варвара. — Недавно побывал я в приветинском колхозе. Слыхала о таком?

— Как не слыхать! О нем все газеты пишут.

— Хотим тебя на выучку направить недельки на две к тамошним свинарям.

— А что учить?

— Механизацию на фермах.

— Что еще за штука? С чем ее едят?

— Как тебе лучше объяснить, Варвара…

— А как поводырь объяснял слепому, Василий Никандрович, — перебил Чоп и хитровато подмигнул. — Похвалился поводырь, что ел молоко. «А какое оно?» — спрашивает слепой. «Сладкое да белое». — «А что такое белое?» — «Как гусь». — «А что такое гусь?» Поводырь согнул руку костылем: «Вот такой». Слепой ощупал и понял, какое есть молоко.

Все засмеялись. У Сайкина и Чопа словно гора с плеч, они распрямились, повеселели, да и Варвара, хоть не взяла в толк, что к чему, оживилась и внимательно слушала Бородина, который расхваливал приветинские фермы. Вот таких бы побольше в районе!

— Наш колхоз тоже когда-то гремел на всю округу, — вздохнул Чоп. — Да и теперь люди хорошие не перевелись.

— Все от районного начальства зависит, — заметил многозначительно Сайкин, совсем успокоившись и напуская на лицо серьезность.

— Как это понять? — повернулся к нему Бородин.

— А так: передовым — машины, удобрения, промтовары. А нам — курячьи титьки да свиньи рожки.

— Ну это неверно.

— Чего уж там, Василий Никандрович, — вступился за Сайкина Чоп. — Частенько, частенько нас обходят. Поддержите, увидите: поднимемся как на дрожжах.

— Кабы свинье бычий рог да конские копыта, — буркнул Сайкин, но на его злую побасенку никто не обратил внимания. Беседа перешла на тему, которая своей значимостью оттеснила все другие разговоры, и каждый подтянулся, приосанился, стараясь блеснуть «государственным умом».

Вскоре гости распрощались и уехали. Но в доме Чопа еще долго бражничали, плясали, пели песни: к вечеру понашли родственники, многие со своим спиртным. На пороге они раскланивались, балагурили:

— Ехали мимо да завернули по дыму!

6

Позвонили из сельхозуправления: «В ближайшие дни ждите Глаголица. Попозже разъясним». Первые полдня Бородин сидел в кабинете как на иголках, но виду не подавал и с наивной улыбкой сообщал новость заходившим в кабинет райкомовцам. Во второй половине дня он уже с беспокойством поглядывал на телефон: приедет или не приедет? От давней московской встречи с Глаголиным остался неприятный осадок. «А что, собственно, нужно? — подумал Бородин. — Пусть Иван Дмитриевич увидит все, как есть, без прикрас, хорошее и плохое, пусть досконально узнает о наших болячках, выслушает людей и вынесет объективное суждение о делах районных».

— Такое событие, Василий Никандрович, а у вас вид кислый! — воскликнул Рубцов, входя в кабинет, веселый, довольный, в наглаженном полувоенном костюме из тонкой шерсти, который он надевал только по праздникам.

— А что же мне, песни распевать?

— Торжественности не чувствуется в райцентре, Василий Никандрович!

— Какой еще торжественности?

— А как же! Такое событие. Надо на всякий случай подготовить духовой оркестр.

— Жду повторного звонка из сельхозуправления.

Рубцов предложил созвать бюро, посоветоваться сообща, но Бородин отказался.

Настойчиво, призывно зазвенел телефон. Все, кто был в кабинете, сразу поняли: из области. Лица вытянулись, уши навострились. А Рубцова просто нельзя было узнать: подтянулся, построжел, словно правая рука самого Глаголина.

— Готовы для встречи? — послышалось из трубки.

— Да мы не знаем, что готовить, — ответил Бородин и посмотрел на Рубцова, который, казалось, превратился в антенну.

— Будет смотреть хозяйства. Что у вас интересного?

— Да все интересно.

— Ну а все-таки?

— Передайте, Василий Никандрович, можно посмотреть ферму Варвары Чоп с круглогодовым опоросом свиней, — подсказал Рубцов, от которого не ускользнуло из разговора ни одно слово.

Но Бородин промолчал насчет Варвары Чоп, несмотря на укоры по телефону:

— Что за самоуспокоенность? Как же так! До сих пор ничего не подготовили!

И пошли тут звоны-перезвоны. Бородин едва успевал выслушивать и отвечать. К нему зашла Елена с каким-то делом, но было не до этого.

— Сейчас к вам заедем, — пообещал Рубцов. — Как там на ферме Варвары Чоп? Слыхал я, концентратов маловато. Поможем. Я звонил в область. Посылайте машины, товарищ Сайкина.

— За концентраты спасибо, Дмитрий Дмитриевич, но…

— Знаю, знаю. Нечем новый свинарник покрыть. Шифер получите. Не допустим на передовой ферме камышовую крышу!

Рубцов рассыпался в любезностях:

— Правильный взяли курс, товарищ Сайкина. Пусть растет семья последователей приветинских свинарей!

— Варварина группа свиней ничего не решает, — возразила Елена.

— Понимаю, понимаю, но знамя…

Елена не дослушала, отошла к окну. «Нет, этому я ничего не скажу, только Бородину», — подумала она, но секретарю сейчас было не до нее, и Елена не знала, что делать. Недавно в правлении, разбирая почту, она увидела портрет Варвары Чоп в районной газете и удивилась, прочтя заметку о рекордном приплоде поросят. Оказывается, применяя зимний опорос, Варвара получила приплода от своих свиней больше всех в районе. «Что за зимний опорос?» — всполошилась Елена, вызвала учетчика, бухгалтера и вместе с ними отправилась на ферму.

— Подумайте сами, год только начался, а у меня уже столько молодняка, — врала Варвара напропалую. — Теперь не будут колоть глаза: «Отстающие!»

Несмотря на убежденность Варвариных речей, Елена подозревала что-то неладное, но не так просто узнать истину там, где Варвара полная хозяйка.

Бородин, как обещал, отправил ее на знаменитые приветинские фермы. Норовистость Варвары нравилась Бородину, сулила успех. Он тогда и предположить не мог, сколько хлопот и неприятностей доставит ему бесшабашная свинарка. На фермах она пробыла недолго. Вернулась домой возбужденная, поплотнее прикрыла за собой дверь, подняла крышку кованого сундука и достала со дна завернутые в платок деньги, тут же пересчитала, слюнявя пальцы, старательно перебрала потертые бумажки: «Хватит!» Только после этого опростала голову, сняла сапоги и в одних шерстяных носках заходила по комнате.

— Эх, Василий Никандрович, не знаешь ты Варвару!

Тряхнула головой, рассыпала по плечам густые черные волосы. У зеркала, держа шпильки во рту и подмигивая своему отражению, думала: «Не робей, Варвара! Семи смертям не бывать, одной не миновать! Зашумим погромче приветинцев». (Слава приветинских свинарей вызывала у нее зависть и подозрение, что там было не все чисто.)

Вспоминая свое прежнее прозябание, она видела все беды в том, что у нее не было поддержки в районе. Теперь же секретарь райкома — друг и советчик. Можно такое завернуть… Варвара ходила сама не своя. Так опостылела обыденность, так хотелось отличиться, что готова была разбиться в лепешку. Вот бы удивить Сашу, вот бы утереть кой-кому нос! И та самая Варвара, которая прежде не прочь была умыкнуть в колхозе пару-другую поросят, теперь, встав затемно, вытащила из домашнего катуха двух свинок, поставленных на откорм, запихала в мешок и унесла на ферму.

Нюра, дежурившая в свинарнике, встретила подругу недоумевающим взглядом:

— Что за свинки? Откуда?

— А вот послушай! — Варвара утащила товарку в красный уголок и долго там растолковывала суть дела.

— Не за себя одну стараюсь, — закончила она почему-то с надрывом в голосе.

— У моей матери опоросилась свинья, — вспомнила Нюра, так и не поняв, что к чему, но желая помочь Варваре. — Собиралась везти на базар, да какой спрос зимой на поросят!

— Подольстись к ней. Только не болтай лишнего. Действуй с умом.

Нюре все-таки пришлось пренебречь Варвариным наказом «не болтать лишнего» и поплакаться. Она говорила, что за Варварой в бухгалтерской книге числилось больше поросят, чем выявилось при последнем пересчете. Много подохло. В беде свинарка. Надо помочь. Но мать взяла ее в такой оборот, что стало стыдно.