Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

• Название: Завещание таежного охотника
• Автор: Рудольф Лускач
• Издательство: Государственное издательство географической литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1961

В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.

Автор книги —  чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.

---

Какова же ты будешь, воспетая и проклятая в песнях тайга? Что ждет нас на твоих просторах?..

В лесу, по которому мы проезжали, днем гудели тракторы, автомашины, скрипели стрелы кранов, грузивших сваленные деревья, он казался совсем иным, чем леса европейской части. Сознание, что это начало загадочной тайги, делало его особенно интересным.

Рассказы Рогаткина пробудили во мне еще большее нетерпение и жажду той минуты, когда с ружьем и удочкой я впервые вступлю в мрачный, величественный храм зеленого царства.

Скорее бы тайга!..

Остальная часть пути прошла незаметно. Рогаткин и Холкин оказались неутомимыми рассказчиками. Мы сдружились, и, пожалуй, один только Олег Андреевич был сдержаннее и молчаливее, чем следовало ожидать в его возрасте.

Только изредка лицо его прояснялось, он как бы забывал что-то гнетущее и тогда поражал нас своим остроумием и находчивостью. Но тотчас же без видимых причин снова задумывался и замыкался в себе. Агроному тоже бросилось в глаза его поведение, но он считал, что молодые научные работники иногда так бывают поглощены разрабатываемыми проблемами, что забывают обо всем остальном.

Я готов был подумать, что агроном прав, хотя казалось странным, чтобы геолога могли настолько глубоко заинтересовать соболи, которые, как он утверждал, являются целью его поездки в тайгу.

Постепенно наша компания уменьшилась. В Красноярске с нами сердечно распрощался агроном Холкин, а в Иркутске я крепко пожал руку специалисту по пушнине Рогаткину, с которым очень сдружился. Он обещал при первой же возможности проведать меня в Ленинграде.

Вскоре сошел и Олег Феклистов. Прощаясь, он уверял:

— Вот закончу здесь свои дела и прямо к Петру Андреевичу. До скорой встречи!

Поезд увозил меня дальше на восток.

Остаток пути прошел без каких-либо событий, и, когда, наконец, я сошел на тихой далекой станции и стал расспрашивать о попутном транспорте, мне сказали, что сейчас отходит машина. Я устроился в кабине рядом с водителем.

За девять часов мы доехали до небольшого поселка — центра золотодобывающей промышленности района.

Здесь жил сибирский охотник Петр Андреевич Чижов. Быстро нашел его дом и был радушно встречен его семьей. Сестра Петра Андреевича сообщила, что охотник два дня ожидал гостей из Ленинграда, а затем уехал по делам в небольшое селение Вертловку.

Я объяснил, что мой спутник, Олег Феклистов, приедет через два или три дня. Сам же решил поехать вслед за Петром Андреевичем.

На следующий день я сел в кабину грузовой машины, шедшей по направлению к Вертловке.

Дорога вилась по узкой долине меж невысоких сопок и была усеяна крупными камнями и разбита глубокими выбоинами. Местами колеса проваливались в грязь до самых осей, и дважды мы основательно увязали в жидком месиве. Правда, водитель не терял бодрого настроения, весело объясняя:

— Ишь ты, не больно ласкова тайга к нам. Ну да мы от нее все равно свое возьмем… Видите: шагов двести правее уже проложена новая дорога!

Несколько любопытных птиц-кедровок с криком летали над нами и рассказывали зеленому царству о том, что тут происходят непонятные вещи.

Я следил за их полетом, и мне казалось, будто, кроме них, на темном фоне леса порхают какие-то загадочные существа, но только не птицы…

— Летяги, — объяснил водитель. — Их тут видимо-невидимо. Стоит только раскричаться кедровкам, как эти «планеристы» скользят с высоких деревьев в чащу.

Летяги похожи на белок. Их задние лапы соединены с передними специальными перепонками, которые при прыжке служат как бы парашютом. По-видимому, летяги настолько искусно использовали свое «парашютное снаряжение», что прямо-таки плавали в воздухе. Мохнатыми хвостиками они пользовались вместо руля.

Езда так утомила меня, что я обрадовался, когда мы, наконец, остановились неподалеку от Вертловки. Остальную часть пути я решил пройти пешком.

Шофер поехал дальше, вечером он намеревался с последней партией груза вернуться в Вертловку и там переночевать. Пользуясь этим, я оставил свои вещи в машине, взял ружье и сумку.

До деревни оставалось немногим более трех километров. Дорога делала большую дугу, огибая холм, и я, чтобы сократить путь, пошел напрямик через лес. Наметил направление, и ступил на узкую тропинку, которая должна была привести меня к месту назначения. Слабый дождик, застигший нас в дороге, осел несчетными каплями на деревьях и травинках, и они теперь блестели цветными огоньками. Тропинка постепенно суживалась и вскоре совсем исчезла, словно ее поглотили тени, падавшие на землю от могучих елей и пихт.

Аромат живицы и багульника наполнял воздух. Было слышно, как перекликаются птицы. Вдруг, будто по команде, пернатые замолкли и наступила тишина… Она была настолько гнетущей, что я остановился, затаил дыхание и прислушался. Страшна безмолвная тайга, кажется, будто вот-вот обрушится на тебя какая-нибудь неожиданность.

Внезапно крик журавлей, летевших в вышине, нарушил тишь. И едва раздались их унылые голоса, как в тайге снова воскресла жизнь. Запел многоголосый птичий ансамбль, запрыгали белки, застучал дятел, где-то призывала горлица и протяжным стоном отвечала другая. Я пошел дальше. Лес начал редеть, и сквозь деревья виднелось трехцветное пространство. Вверху лазурное небо, на горизонте синеющая стена леса, а перед ним желтая полоса болота…

Обходить его — значит, потерять много времени, и я решил рискнуть пройти через болото, надеясь на приобретенный в Карелии опыт. Срезал длинную крепкую палку, взял ружье за спину и ступил на первую кочку. Почва, словно студень, заколебалась под ногами и осела настолько, что я очутился посередине большой воронки. Переступая с ноги на ногу, я только ухудшил свое положение и начал вязнуть.

Болото булькало, шипело, покрывалось пузырьками воздуха. Не теряя ни минуты, я положил перед собой палку, с огромным усилием взобрался на нее и, подавшись вперед, изо всех сил схватился за жесткую траву на краю болота. Она резала руки, но, подтягиваясь, я постепенно выбрался на твердую почву.

Тяжело дыша, весь в грязи, я сел на землю и задумался: что делать. Как ни страшна была эта пучина, самолюбие не позволяло, чтобы меня сочли за новичка, который не сумел пройти по тайге даже трех километров. Хорош, нечего сказать, охотник, кто поверит, что я избороздил вдоль и поперек леса Карелии и Севера…

Первая неудача меня не охладила. «Останавливаться нельзя, — говорил, я себе, — нужно быстро и смело шагать вперед, держа палку наготове. Если провалишься, палку надо положить, и она будет служить опорой».

Полный решимости, я снова ступил на болото. Вначале у меня захватывало дыхание и дрожали ноги, так как кочки подо мной оседали и колебались. Но скоро я освоился и при каждом шаге старался равномерно распределять вес тела. Это было утомительно. Неожиданно одна нога провалилась в небольшом ржавом кружке, который я просмотрел. Не успев опомниться, я потерял равновесие и упал. Оперся на локоть, но не нашел никакой опоры, вся рука по самое плечо провалилась в жижу. В этот опасный момент меня опять выручила палка.

Ходьба по болоту настолько меня изнурила, что перед глазами поплыли круги — красные, зеленые, синие. Подкашивались ноги. Наконец я добрался до конца проклятой трясины, с огромным трудом оттолкнулся от палки и одной ногой стал на твердую землю. Другая была еще в болотной грязи, и в таком положении я оставался до тех пор, пока не успокоилось биение пульса в висках и не умолк звон в ушах.

На твердой почве меня охватило чувство огромной радости: жив, жив!..

Но только теперь я увидел, куда попал. Передо мной стояли стеной столетние ели и пихты. Их ветви опускались до самой земли, переплетались между собой, и сквозь этот заслон нельзя было пройти человеку.

Ища прохода, я двигался вдоль зеленой изгороди, но вскоре понял тщетность своих поисков. Без долгих раздумий я опустился на четвереньки и убедился, что между самыми нижними ветвями и землей достаточно места — можно проползти. Наклонив голову, я пополз вперед, и спустя минуту меня окружили странные сумерки. Они ничуть не напоминали вечерних, спускающихся после захода солнца. Это была какая-то зеленая мгла, в которой трудно было различить окружающее. Сюда не проникал ни единый луч солнца; все тонуло в мертвой, призрачной тишине; мое собственное дыхание отдавалось в ушах.

Постепенно терялось ощущение времени и пространства, я двигался, но не знал куда. Вдыхал запах этой удивительной земли, веками погруженной в зеленый полумрак. Перелезал через мертвые стволы поваленных деревьев, светящиеся голубовато-зеленым светом. Стоило до них дотронуться, как холодный свет прилипал к руке, вытекал между пальцев. Я знал, что свечение вызывают различные бактерии и что световая энергия возникает в результате сложных процессов, главным образом окисления, и называется… Я усиленно вспоминал. Ага, вспомнил! Хемилюминесценция! Я повторял это слово про себя, а холодок ужаса бежал у меня по спине…