Сюсаку Эндо - Женщина, которую я бросил

• Название: Женщина, которую я бросил
• Автор: Сюсаку Эндо
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Проза
• Год: 1968

Современный японский писатель Сюсаку Эндо уже знаком советскому читателю своими повестями «Море и яд», «Брак», а также великолепным рассказом «В больнице Журден», который был опубликован в сборнике «Японская новелла».

Родился Сюсаку Эндо в 1923 году, печататься стал вскоре после второй мировой войны и сразу обратил на себя внимание. В 1958 году его рассказ «Белый человек», в котором разоблачались расовые предрассудки, был удостоен одной из высших литературных премий Японии — премии Акутагава.

За два десятилетия Сюсаку Эндо написал много рассказов, повестей, романов, и все они направлены против насилия и зла, против войны, против уродливых проявлений буржуазной действительности. Писатель искренне озабочен судьбой своей родины, он ярый сторонник мира, национальной независимости, общественного прогресса, и его талантливое перо всегда отстаивает эти жизненно важные проблемы.

Писатель не принадлежит ни к одной демократической партии, он католик, но его религиозные убеждения не мешают ему находиться на переднем крае борьбы с силами реакции.

---

— Ну что ж. Тогда до вечера я оставлю машину здесь. В кузове новый костюм. Переоденешься и часам к десяти будешь у эстрадного театра «Хигасимиякодза» в Сундзуку. Там перед входом увидишь мужчину лет пятидесяти с усиками. Это твой клиент. Зовут его Камэта-сан. Он начальник отдела какого-то завода, впрочем, тебе это все равно. Сейчас он влюблен в одну танцовщицу. Твоя роль в этом спектакле такова: ты должен создать у танцовщицы впечатление, будто этот мужчина — управляющий крупным заводом.

— Но я!..

— Знаю, знаю. Ты должен притвориться шофером господина управляющего. Хорошенько притвориться. Ясно?

— Ясно.

— Завтра утром приедешь на машине сюда и оставишь костюм. Пока я тебе даю триста иен. В дальнейшем твой заработок будет зависеть от тебя самого.

Попрощавшись с Кимом-сан и мужчиной в кожаной куртке, я отправился домой. Перешагивая через окоп, я сплюнул в мутную воду.

«Сейчас бы хорошенькую бабенку», — вспомнил я слова, которые мы с Нагасимой часто повторяли, лежа на тюфяках и глядя в потолок.

Но оказывается, такое желание посещает не только бедных студентов. Неужели и я на старости лет через сводников стану домогаться молодой танцовщицы? А впрочем, какое мне до этого дело. Мне нужно заработать, и нечего тут рассуждать.

Около 10 часов вечера я сел в обшарпанный «даттосан», выехал с плаца и, как мне было велено, направился к «Хигасимиякодза» — театру, известному тем, что на его подмостках сразу после войны показывали голых танцовщиц и стриптиз.

Мужчина с усиками, прохаживаясь взад-вперед, ожидал в условленном месте; он делал вид, будто читает газету, однако внимательно посматривал по сторонам. Его вид вызвал во мне и жалость и грусть одновременно.

— Вы Камэта-сан?

— Да. Вы оттуда?

— Оттуда.

— Ну, как говорится, ни пуха ни пера, — шепнул он сконфуженно. Потом вытащил из кармана безукоризненно чистый платок и высморкался.

«Аккуратный человек, — подумал я. — Аккуратный и трусливый». Наверное, ни одного дня не пропустил на работе. К тому же порядочный отец порядочного семейства. По воскресеньям в кругу родных, лежа на диване, слушает радио, читает детям нотации, вечером выпивает бутылку хорошего вина.

Но этот аккуратный трусливый человек однажды в компании молодых работников своего отдела оказался в театре и… Танцовщица не станет возиться с пятидесятилетним мужчиной, если тот не управляющий и не директор. Представляю, с какой завистью он смотрит на своего управляющего…

После университета я тоже стану начальником отдела какой-нибудь фабрики или завода. Жизнь мне представилась никчемной и гадкой.

— Вызвать ее?

— Да, прошу вас.

— Как ее имя?

— Инэта-сан.

На лестнице и в коридоре никого не было. Сверху слышались звуки трубы. Перед дверью с табличкой: «Посторонним вход воспрещен» — юноша в желтой рубахе листал ноты.

— Простите, можно позвать Инэта-сан?

— Зачем она вам понадобилась?

Я дал ему пять американских сигарет, которые получил от Ким-сана, и юноша, кивнув, отворил дверь.

— Инэта-сан, к вам гость!

В глубине зала двигалось множество голых тел: несколько танцовщиц, стоя у стола, ели лапшу; другие, в красных прозрачных юбках, курили, разговаривая между собой. Одна из женщин отделилась от тех, что были в красных юбках, и, почесывая белый зад, направилась ко мне.

— Слушаю вас.

— Господин управляющий… — начал я.

— Управляющий?

— Да, управляющий господин Камэта-сан приглашает вас отобедать. Он ждет вас внизу.

Перестав чесать зад, девица широко раскрыла накрашенные глаза.

— Дедушка управляющий… — глядя на ее свинячье, ничего не выражающее лицо, я вспомнил улыбку Мицу. — Он в самом деле управляющий?

— Да, он мой начальник.

— Я сейчас выйду.

Подмигнув самому себе, я с довольной улыбкой спустился по лестнице.

Господин Камэта нетерпеливо топтался у входа, будто у него замерзли ноги.

— Ну как?

— Все в порядке. Только не забывайте, что вы управляющий.

Я вывел из-за угла машину, посадил в нее Камэту-сан, смешавшегося при появлении Инэта, которая успела накинуть дешевый зеленый плащ. Жуя резинку, девушка что-то мурлыкала себе под нос.

— Куда прикажете ехать, господин управляющий? — спросил я.

— М-м-м… — промычал Камэта-сан, словно страдал запором. Больше он ничего не смог из себя выдавить. Кажется, придется мне брать это дело в свои руки.

— В гостиницах «Синкё» и «Цукидзи» сейчас полно народу. К тому же вас могут там увидеть. Я думаю, это не подойдет.

— М-м-м…

— Вот если в «Синдзуку»… — Я обернулся к девушке. — Господину управляющему часто приходится бывать в «Синкё» и «Цукидзи» — деловые свидания и прочее, а в «Синдзуку» он бывает редко. Там его никто не знает.

— Но «Синдзуку»… это…

— Конечно, это не очень шикарная гостиница. Но господин управляющий нас учит бережливости и сам придерживается этого правила.

— Вы шофер господина Камэты?

— Да, и одновременно секретарь.

Я настолько вошел в роль, что и сам уже верил в свою ложь. Но, увидев в зеркале лицо господина Камэты, неловко сидящего возле танцовщицы, я вернулся к действительности: «Ему нужно выпить, может, осмелеет».

Я остановил машину возле павильона «Мусасино».

Отсюда к вокзалу тянулись, тесно прижавшись друг к другу, закусочные, похожие на спичечные коробки. По улице разносился запах масла, жареной дичи; официантки громко зазывали посетителей.

— Здесь тоже можно неплохо провести время, господин управляющий.

Когда Камэта вышел из машины, я слегка подтолкнул его: мол, давай, не теряйся, но он пошатнулся и чуть не упал.

— Стоит ли тратиться в таком месте? — озабоченно шепнул он.

— Что вы! Да здесь и ста пятидесяти иен хватит.

Сам я пошел в другую закусочную и заказал жареного китового мяса. Потом уселся в машине и, позевывая, стал посматривать по сторонам, ожидая своих уважаемых клиентов. Вскоре прибежала Инэта.

— Беда! Ваш начальник совсем окосел!

— Это плохо, черт подери.

Такой оборот дела меня не устраивал. Я должен был во что бы то ни стало выполнить задание человека в кожаной куртке. Когда мне еще подвезет, как сегодня?

— Вот что, дорогая, я хочу с вами поговорить. Мой начальник потерял голову из-за вас. Будьте с ним поласковей…

— Поласковей?

Девушка вскинула на меня искусно удлиненные ресницы и захохотала. На щеках у нее появились ямочки.

— Так вы ничего не знаете, молодой человек?

— А что я должен знать?

— Вот глупый! Разве Ким-сан ничего вам не говорил?

— Ким-сан? При чем тут Ким-сан?

Девушка снова рассмеялась.

То, что она мне рассказала, по правде говоря, не было для меня неожиданностью; я догадывался, что между Кимом-сан, человеком в кожаной куртке и этой девицей есть какая-то связь, но не думал, что дело у них поставлено так солидно. Самим девушкам и неудобно, и трудно искать клиентов. Но если такому простофиле, как господин Камэта, подкинуть сводника, он перестает бояться обмана и выложит денежки.

— Господин Камэта идет! — воскликнула танцовщица.

Камэта был навеселе, а усики его были мокры от саке.

Танцовщица искоса взглянула на меня.

— Ну, пора ехать, пока господин управляющий не очухался.

— Правильно, — бодро сказал Камэта-сан. — Давай жми, шофер, не то, черт подери, я завтра выгоню тебя с работы.

Нажимая на педали, я снова попытался представить себе Камэту в семейном кругу. Вот он в конце недели возвращается с фабрики домой. (Скорее всего, он живет за городом.) На веранде сохнут детские трусики и майки. Камэта-сан помогает жене убирать квартиру и в воскресенье весь день лежит на диване, слушая радио. А в понедельник утром, как всегда аккуратный и сдержанный, Камэта-сан является в свой отдел.

В квартале Тидагэдани, в квартале гостиниц и отелей, по которому мы сейчас ехали, было совсем тихо. Крысы, ослепленные светом автомобильных фар, быстро улепетывали за мусорные ящики и некрашеные заборы. Танцовщица, с задумчивым видом прислонившись к окну, пела:

Женщина, которую я бросил,
Где она,
С кем она сейчас?
Все никак не позабуду глаз
Женщины, которую я бросил.
До сих пор тревожит сны мои
Взгляд их, неподвижный взгляд змеи.[4]

— Что это за песня?

— Как, вы не знаете? Это же песенка Минэ.

— М-м-м…

Так переговаривались у меня за спиной Камэта-сан и танцовщица.

Десять минут спустя через ворота, на которых еще не были зажжены фонарики, они вошли в полутемный двор гостиницы…

Через ворота, на которых еще не были зажжены фонарики, мы вошли в полутемный двор гостиницы. Я тихо открыл дверь и пропустил Мицу вперед. В прихожей стояли две пары ботинок: давно не чищенные, на толстой подошве — мужские и чистые, со сбитыми каблуками — женские. Появилась горничная, неприветливая, с худым лицом. Она спросила, нужна ли нам комната на время или на ночь. Получив ответ, женщина знаком пригласила следовать за собой. Мы поднялись на второй этаж. В комнате сильно пахло уборной, которая, очевидно, находилась за стеной.