Джеймс Доусон - Произнеси её имя (ЛП)

• Название: Произнеси её имя (ЛП)
• Автор: Джеймс Доусон
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015

Роберта «Бобби» Роу — не из тех, кто верит в привидения. Отважиться в Хэллоуин на спор в ее нелепой и жуткой школе-интернате — не проблема. Особенно, если ее лучшая подруга Ная и симпатичный местный парень Кейн тоже соглашаются принять в этом участие. Им приказывают вызвать легендарный призрак «Кровавой Мэри»: произнеси ее имя пять раз перед освещенным свечами зеркалом, и она появится… Но, сюрприз-сюрприз, ничего не происходит. Или все же происходит? На следующее утро Бобби находит сообщение на зеркале в ванной… «Пять дней»… Что оно означает? И кто его там оставил? Для Бобби и Наи события начинают приобретать все более странный и жуткий характер, пока не становится ясно — «Кровавая Мэри» все-таки откликнулась на призыв из потустороннего мира в ту ночь, и она, определенно, недружелюбное привидение. Теперь Бобби, Нае и Кейну предстоит гонка со временем, прежде чем истекут пять дней, и Мэри придет за ними, как она уже приходила бесчисленное множество раз за другими…

---

— Еще один раз. — Бобби заглянула вглубь глаз Наи и увидела, что бравады в ней осталось только на йоту.

— Все вместе, — Кейн объединил их. Стоя между девушками, он взял правую руку Наи и левую Бобби. Сердце Бобби бешено заколотилось в груди; она не могла даже дышать, не говоря уже о произнесении двух оставшихся слов. Она посмотрела в самую дальнюю точку в задней части зеркала. Безумно странно, но оно, казалось, растянулось, словно она глядела в длинный черный туннель. Там даже не было больше отражения, а только темный проход, простирающийся на многие мили. В его дальней точке что-то зашевелилось.

Губы Кейна приоткрылись. Ная одарила их сдержанным кивком. Бобби вдохнула и закрыла глаза.

— Кровавая Мэри, — сказали они все вместе.

Свет в комнате померк, словно все свечи собирались одновременно погаснуть. А потом ничего. В ванной стало тихо, помимо монотонного капанья в душевых кабинках. Бобби взглянула на своих товарищей. Ная так сильно сжалась, что были видны сухожилия на ее шее. Кейн нервно пожевывал нижнюю губу.

Ничего.

Бобби не выдержала первая. Она разразилась хохотом, и остальные последовали ее примеру. Дикий, ухающий смех вырвался из их груди причудливой смесью облегчения, истерии и полнейшего смущения. На долю секунды каждый из них по-настоящему поверил в нее.

— Словно было нужно еще какое-нибудь доказательство… Я такая круглая неудачница! — хихикнула Бобби.

— А взгляд на твоем лице — нечто бесподобное! — Кейн показал на Наю, сгибаясь от смеха.

— Я? Чувак, да и ты сам-то не выглядел настолько уж горячим!

Сэди была в таком же состоянии, оперевшись о стену рядом с Грейс, которая сохраняла свое жуткое впечатление холодной мокрой рыбы. Сэди захихикала:

— Это было угарно! Было похоже, что вы собираетесь наложить в штаны!

— Спасибо за это, Сэди! — Бобби протянула ей руку, которую Сэди пожала. — Ладно, признаю, это было еще то веселье на Хэллоуин. Отлично проведенный первоклассный праздник страха. Теперь же, не знаю как вы, но я собираюсь спать.

— Слава Богу, — усмехнулась Грейс. — Кейн?

— Малыш, мы должны отправляться домой. Я останусь сегодня у Марка.

Губы Грейс изогнулись в разочаровании прежде, чем она вспомнила, кем была — не та, которую можно дурачить, а выше всего и каждого, леди Пайпер Холла.

— Отлично. Тогда увидимся позже. — Она выбежала из ванной комнаты, а следом за ней Сэди.

Кейн поежился, говоря Марку:

— Чувак, какая там Кровавая Мэри, теперь у меня огромные неприятности!

— Она справится, — мило улыбнулась Ная. — Не обижайся, милый, но она притаскивает сюда разных деревенских парней каждые выходные. Вы сможете найти дорогу обратно?

— Так же, как и вошли? — отвечает Марк.

— Да, а ты быстро учишься.

— Нескучного вечера, девушки. — Кейн произнес «девушки» как «деушки», и Бобби своего рода понравилось это. Она гадала, откуда он — у него был не местный акцент. Кейн заключил Наю в дружеские объятия.

— Скоро увидимся, да?

Он подошел к Бобби с тем же жестом, который она неуклюже вернула. Ее сердце замерло, и она забыла о дыхании, вдыхая гигантский глоток его мальчишеского запаха — стирального порошка с мачо-дезодорантом. Для него это ничего не значило — сделанный по ходу жест, о котором он никогда снова не подумает, а она запомнит навечно. Символично.

— Приятно познакомиться, Бобби. Классное имя, кстати.

— Да. Спасибо. — Ее язык связало в толстый узел.

Очередная проверка горизонта показала, что все было чисто, и парни пошли к выходу. Бобби повернулась к темному прямоугольнику зеркала, задувая свечи. Может быть они и не вызвали духа, но глубоко внутри у Бобби точно что-то проснулось. Она покачала головой и отправила свою внутреннюю глупенькую девушку в шаловливый уголок. Она должна быть выше чепухи Джуди Блум[3].

Бобби последовала за Наей из ванной комнаты, даже не заметив монотонного кап кап кап, отзывающегося эхом от плитки.

Глава 3 Послание

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Бобби проснулась от того же, от чего просыпалась каждое утро — Ная во весь голос пела песню. На испанском.

— О, Боже! — умоляла Бобби, переворачиваясь в постели. — Ты не могла бы, пожалуйста, оставить меня в покое? Сегодня воскресенье — целый день, предназначенный специально для отдыха!

Она засунула голову под подушку, но Ная дружелюбно убрала ее и пропела несколько слов ей на ухо.

— Вставай-вставай. Места посетить, людей посмотреть!

— Ты упала? Это же Пайпер Холл. Тут нет мест, которые можно посетить, ни одного.

— Ну же, сегодня воскресенье. Церковь!

Бобби ошарашено села в кровати, убирая с лица волосы.

— Что?

— Попалась! — захихикала Ная. — Но, по крайней мере, ты встала. Пойдем же, а то пропустим завтрак.

Теперь, когда они были старшеклассницами, Бобби и Нае посчастливилось жить в двухместной комнате, в то время как ученицам младших классов приходилось тесниться вчетвером в комнатке размером с консервную банку. По сравнению с этим, их комната была хоромами.

— Как думаешь, я не потолстела? — Ная стояла перед зеркалом, тыча пальцем в почти несуществующий животик.

Бобби натянула одеяло обратно.

— Ты сумасшедшая, знаешь об этом?

— Клянусь, я откажусь от углеводов…

Раздался стук в дверь, и в комнату просунулась голова миссис Крэддок.

— Роберта, дорогая, тебя к телефону.

Это означало лишь одно — время для еженедельных новостей от мамы. Бобби завернулась в свой домашний халатик.

— Ная, прибережешь для меня немного завтрака?

— Обязательно, дорогуша.

Они вместе дошли до кабинета по соседству с помещением миссис Крэддок, которое по какой-то неизвестной причине девушки называли «Домиком». Бобби заработала репутацию «прилежной девушки» (не смотря на прошлую ночь), поэтому ее оставили в тесной комнатушке без присмотра.

— Здравствуй, мама. — Бобби сама была удивлена торжественности своего приветствия.

— Бобби? Ты в порядке, милая? — прокричала мама. Ее мама всегда разговаривала не меньше, чем криком.

— Привет, да, извини, я в порядке. Просто только проснулась.

— Хорошо, я даже забеспокоилась на секунду! Любимая, ты не должна пугать так мамочку!

— Прости. Как там Нью-Йорк?

— Милая, я практически не выходила на улицу с тех пор, как сошла с трапа самолета — с тех пор как ступила ногой в Барней. Репетиции проходили в абсолютном режиме нон-стоп. Дорогая, у меня едва было время почесать задницу!

Бобби не была уверена, что именно должна ответить на это. В Нью-Йорке было все еще довольно-таки ранее утро. Она полагала, что мама только что притащилась с коктейльной вечеринки или чего-то еще и позвонила ей прежде, чем завалиться спать. Это была часть, где ее мама будет бесконечно жаловаться на режиссера, сценарий, театр, при этом любя каждую минуту своего сумасшедшего существования.

— Но ты же прилетишь на ночь открытия, не так ли, дорогая? — закончила мама.

— Возможно, — ответила Бобби. — У меня экзамены после Рождества, мне нужно заниматься.

— Ах, не будь такой королевой драмы, дорогая. — Было забавно слышать это от нее. — Ты можешь долететь до аэропорта Хитроу меньше, чем за восемь часов, и позаниматься или сделать что угодно, пока будешь в самолете! Я даже отправлю водителя забрать тебя из школы.

— Хорошо, мам, как скажешь. Мне бы хотелось увидеть пьесу.

— Конечно, ты ее увидишь! Это, несомненно, самая лучшая пьеса, в которой я когда-либо играла! — Она говорила так обо всех пьесах. — Как дела в школе, дорогая?

Бобби пожала плечами, но вспомнив, что это невозможно услышать по телефону, сказала:

— Да, хорошо.

— Бобби, я плачу астрономические суммы не за «хорошо»!

— Ах, изумительно, мам, превосхожу сама себя. Им придется удалять меня из этого места хирургическим путем, когда мне исполниться восемнадцать!

— Не будь язвительной, Роберта, а то появятся морщины.

— Я думала, они появляются от того, что хмуришься?

— Не умничай! Ты же знаешь, мамочка любит тебя, верно?

— Я тебя тоже люблю, мам. — И она действительно любила. Не каждый бы захотел себе в матери наполовину известную и наполовину увядшую актрису, но у Бобби не было другой, и она любила ту, которая у нее была. Она была безумна, но всегда рядом — на другом конце телефонного провода. Некоторым девочкам из Пайпер Холла везло, если их хотя бы раз в году навещала няня.

— Экстрабольшой трансатлантический поцелуй, пожалуйста! — приказала мама.

Бобби с огромным шумом чмокнула телефонную трубку, уверенная, что поблизости никого не было, чтобы услышать. Она ошибалась. Безупречная голова просунулась в дверь. Это была директриса, доктор Прайс.