Антонио Менегетти - Система и личность

• Название: Система и личность
• Автор: Антонио Менегетти
• Жанр: Психология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906601-11-7

В четвертое издание книги «Система и личность» вошли материалы лекций автора, прочитанные в разных странах с 1986 по 2010 год и адресованные ведущим операторам экономической и социальной сферы.

Фактически, взаимоотношения с другими, обществом, всегда остаются вызовом для каждого, поскольку именно через них зарождается диалектика эволюции критического и интеллектуального сознания.

Настоящее издание знакомит читателя с законами общества, знание которых поможет воплощать ценности бытия, не боясь стереотипов системы, и тем самым, быть более ответственным за себя, а значит, более функциональным для общества.

---

Нацеленность на наслаждение детерминирует также ответственность за совершаемое действие. Корень наслаждения всегда произрастает из открытого, творческого действия. Чтобы дети стали деятельными участниками общества, им особенно необходимы взрослые, реализовавшие себя в наслаждении. Напротив, наблюдаемый стереотип жертвенного поведения родителей часто порождает у детей стремление к реваншу и отмщению или же неуважение к жизни.

Внутренняя бессознательная (а иногда и открыто проявляемая) неудовлетворенность родителя предопределяет психоаффективное программирование ребенка, который смещает стремление к восстановлению внутреннего равновесия с помощью насилия с закрытого контекста (внутрисемейного) на контекст открытый (социальный). Побудительная сила потребности способна собирать воедино и унифицировать определенные психические и органические процессы. Психологический и онейрический анализ случаев выраженных делинквентных и преступных наклонностей, разногласий между родителем и ребенком, взаимосвязей между бессознательной структурой родителя (или исполнителя его роли) и фактической реакцией на нее малолетнего ребенка или повзрослевшего отпрыска показывает, что именно семья являет собой рассадник аномального и асоциального программирования.

Для предотвращения подобного необходимо вмешательство психотерапии в двух направлениях:

1) обязательно анализировать процессы, протекающие в бессознательном индивида и его семейной среды с помощью онтопсихологической методики. Бесполезно лечить тюрьмой внешние проявления феномена, оставляя неприкосновенными скрытые причины, его порождающие;

2) способствовать последовательному эгоцентризму действия, стремясь извлекать из него максимум удовольствия и объясняя, что любой педоцентризм[23] должен всегда быть относительным. Дети должны быть производными экзистенциального действия, совершенного творческой личностью, для которой дети или семья являются значимым событием, но не целью.

Вот тогда дети окажутся нужными самим себе и будут нацелены на эгоцентрическую и социальную проекцию самих себя. Если же настаивать на семейном долге и возводить на пьедестал преданность и самоотречение во имя детей, то дезорганизуется конечный замысел (человек) и усиливается социальное отклонение. Хороший пример подает нам природа: дерево всегда заботится о самом себе, давая при этом плоды и семена; животное заботится о продолжении рода как средстве собственного наслаждения. Все заставляет думать, что значимость семьи, детей напрямую зависит от того, насколько они согласуются с рациональной и организованной экспансией личного эгоцентризма конкретного взрослого человека: только так можно сохранить абсолютную неповторимость ребенка, а также гармонию и единство личности родителя.

Все мои исследования психологических предпосылок проявлений патологической агрессии и делинквентности свидетельствуют о том, что они обусловлены сверхвознаграждением и предпочтением ребенка в аффективной атмосфере семьи со стороны взрослого, выполняющего функцию матери, избравшего малыша в качестве бессознательного реванша за свои фрустрации (порожденные недостатком эротических переживаний и неудачами в социуме). Проблема в том, что любой преступник в детстве всегда был предметом большего аффекта, нежели другие.

Глава четвертая Монитор отклонения и этика жизни в декалоге Моисея

4.1.

До сего момента я избегал высказывания своего отношения к морали. Как только человек устраняет все препятствия, мешающие заглянуть ему внутрь себя, перед ним начинает отчетливо раскрываться Ин-се – это вечное послание, сопровождающее его существование, – и он ясно предстает перед самим собой. Сбросив с себя тяжесть груза всего, что замутняет его прозрачность, человек интуитивно прозревает и познает себя.

Итак, речь пойдет об этике жизни. Этика жизни есть путь, зов, самодвижение Ин-се. Сегодня распространены различные типы морали, но я имею в виду не только мораль всевозможных групп или идеологий. Очевидно, что каждая из них представляет собой некий более или менее функциональный для своей группы или своего контекста modus vivendi[24], но ясно и то, что из него нельзя извлечь некую универсальную структуру, которая могла бы стать разумной, твердой опорой, – единую для всех людей. Я говорю об этике, подчеркивающей относительность исторического права.

У каждого государства – свои законы. Известно, что любое государство, раса, политическое сообщество, идеологическая общность обладает собственными кодексами поведения, усовершенствованными некоей властной группой, которая затем представляет волю всех тех, к кому этот кодекс относится и чью деятельность регламентирует.

C позиции здравого смысла современного общества сегодня не нужно определять степень справедливости базиса кодекса, регулирующего некий определенный контекст, по его соответствию фундаментальной первичной или вытесненной природе человека. Как только закон создан, обнародован, он должен соблюдаться. То есть предполагается, что после издания он должен быть всем известен, а значит, исполнен. Следовательно, идеология в своем юридическом проявлении фактически стала эффективной диктатурой над индивидуальной и общественной психологией. Однако для ума, привыкшего взмывать ввысь с великими порывами трансцендентностей жизни, подобная ситуация не представляет проблемы и не становится кризисной. В определенном смысле между всяким кодексом и духовным миром человека, единолично делающим его достойным или навеки проклятым в своем одиночестве, лежит пропасть.

Тем не менее, если заняться поиском кодекса – «ключа», кодекса универсальной референтности, то можно обнаружить таковой в иудейско-христианской культуре, в частности в десяти заповедях. Существуют тысячи нюансов и вариантов, но, как бы то ни было, кодексом высшей референтности (то есть наиболее общей категорией, которая затем категоризирует все остальное, в том числе и различные противоречия) с 2500 г. до н. э. и до наших дней остается декалог Моисея в различных изложениях. Анализируя религии, я пришел к выводу, что все они, с их противоречащими друг другу интерпретациями, могут быть сведены к этому базисному кодексу.

Заповеди были представлены Моисеем, получившим этот закон от различных афро-азиатских народов, особенно месопотамской культуры, интуитивно уловившим и соблюдавшим его. Моисей был не только военачальником, но и выдающимся знатоком древней и современной ему египетской культуры. Особенно хорошо он мог быть знаком с утерянными для нас историческими сочинениями и жизнеописаниями таких цивилизаций, как халдейская, шумерская, хеттская, а также с их космогониями, то есть с ученым наследием, восходящим к десятому тысячелетию до нашей эры.

4.2.

Сегодня в западной системе ценностей иудейско-христианская культура стремится выступать в качестве идеологического основания любой морали.

В этой редукции, которую, безусловно, можно принять как синтез общего образа жизни, и надо воспринимать заповеди Моисея. Они следуют после преамбулы, подтверждающей власть Бога и его право провозглашать закон для всех своих подданных («Я Господь, Бог твой»), в следующем порядке.

1. Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим;

2. Не поминай имени Господа, Бога твоего, всуе;

3. Помни день субботний, чтобы святить его[25];

4. Почитай отца твоего и мать твою;

5. Не убий;

6. Не прелюбодействуй[26];

7. Не укради;

8. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего[27];

9. Не пожелай жены ближнего твоего;

10. Не пожелай имущества ближнего твоего.

Этот закон был обнародован в момент совершенно очевидного вмешательства внеземной цивилизации или, в нашей терминологии, монитора отклонения планетарного масштаба. В самом деле, библейское описание свидетельствует, что народ боялся этого невидимого Бога, дававшего о себе знать лишь голосом.

Оставим в стороне тот факт, что Бога нельзя увидеть; если бы он был видим, он был бы уже не Богом, а феноменологической редукцией, следовательно – ничем.

Бог есть вечная сущность, претворяющая себя в каждом акте, не являясь ни одним из них; то есть это до такой степени «чистый акт», что он не поддается описанию ни феноменологически, ни в каких бы то ни было пределах мысли или логики, поскольку как только он оказался бы конфигурированным в той или иной модальности – феноменологически, интеллектуально, сенсорно, энергетически или космически, – то сразу бы ограничился неким периметром, неким пределом, и, следовательно, мы получили бы «ничто». Бога невозможно видеть, слышать или осязать… Бог просто есть. Говоря о Боге, я имею в виду «сущностное начало, которое активизирует все, что фактически существует здесь и где бы то ни было».