Тира Соколовская - Тайные архивы русских масонов

• Название: Тайные архивы русских масонов
• Автор: Тира Соколовская
• Издательство: Вече
• Жанр: Религия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-1856-3

«Ложа Орла Российского», «Ложа Соединенных Славян», «Ложа Изиды», «Ложа Озириса к Пламенеющей Звезде»… Что скрывается за этими звучными названиями масонских организаций России? Древняя мудрость или притязания на политическую власть? Чтобы ответить на эти вопросы, лучше всего обратиться к первоисточникам и к документам. Именно так поступают авторы этой книги — и Тира Оттовна Соколовская, работавшая столетие назад, и Дарья Дмитриевна Лотарева, благодаря которой сейчас увидели свет эти уникальные памятники русской эзотерической культуры.

---

Гражданские добродетели ставились в обязанность, в долг членам этих систем. В уставе, который очень чтился и шведской системой, и розенкрейцерами, читаем[74]: «Храбрейшим воином, правосуднейшим судьею, кротчайшим господином, вернейшим слугою, нежнейшим отцом, постояннейшим мужем, преданнейшим сыном должен быть каменщик потому, что общие и обыкновенные обязанности гражданина освящены и подтверждены свободными и произвольными ка-менщическими обетами и что, презря оные, он к слабости присоединит лицемерие и клятвопреступство». Чем же угрожало братьям их клятвопреступство? Уже присягая на верность, они сами творили над собою суд: их ожидала либо смерть, либо то наказание, которое постановит братство. Клявшийся шотландский мастер шведской системы обещал «претерпеть все наказания, не требуя себе ни малейшей пощады». Клявшийся шотландский мастер, будущий розенкрейцер, восклицал: «Ежели поступлю сему противно, то да будет проклятие на душе моей, да не цветет она и никогда не блаженствует»[75].

С масонской точки зрения, обе системы были очень удобны, особенно розенкрейцерство: в низшие степени было постановлено принимать людей с надлежащим направлением мыслей; но в выборе в низшие степени могла произойти ошибка, поэтому при повышении в шотландские братья снова происходил тщательный выбор, при повышении в теоретические братья снова делалась чистка, и многие так и не получали самых высших степеней и даже иногда не догадывались о существовавши тайного высшего масонского начальства.

После запрещения масонства, когда масонами было решено продолжать масонские связи в тайне, гибель явного масонства сведущими масонами приписывалась слишком неразборчивым приемом членов. Виельгорский, задолго до запрещения, не одобряя приема в орден одного брата, говорил, что он «смотрит совсем не туда». При постепенном! повышении из степени в степень братьям по очереди внушались известные идеи, и в каждой данной степени все старания были направлены на развитие или привитие определенного взгляда на вещи. Посвящаемый связывался обетом молчания о виденном и слышанном. Каждая степень открывала свою цель посвящаемому сначала в виде символа, под покровом тайны. Для преследования тайных политических и религиозных целей подобная организация была весьма удобна[76]. Шведские масоны называли себя великими каменщиками чаще, чем свободными каменщиками. Такая терминология ближе к истине. Действительно, ни система розенкрейцеров, ни шведская не оправдывают названия «свободной»: для достижения масонских целей, для соделания людей счастливыми и благородными употреблялось порабощение духа и даже тела; от низших братии и низших лож отнималась всякая самодеятельность, всякая самостоятельность; от них требовалась только слепая вера, а общемасонская цель о соединении всех людей в одну всемирную семью была известна только самым высшим степеням.

Однако еще в XVIII в. масон Елагин писал, что наилучшее управление для масонского сообщества есть такое, где власть имеет не один человек и не неизвестное начальство, как было у розенкрейцеров, а начальство «легкое, равносильными голосами братьев, управляющих частными ложами и составляющих ее собрание, уважаемое». «А потому, — писал Елагин, — как повеление сея великия ложи не могут быть ни тягостны, ни самовластны, ниже строги и несправедливы, так и повиновение подчиненных ей не трудно и не огорчительно быть долженствует. Таковая законными пределами ограниченная власть искони во всех таинственныя науки нашея училищах существовала, и у нас с самого провинциальныя ложи постановления пребывала и впредь пребывать должна, если желается продолжение общества нашего»[77].

В царствование Александра I, когда масонские ложи сильно распространились в России, часть масонов решила в своем самоуправлении осуществить фактически свои теории, свои основные положения о братстве и равенстве, о справедливости и свободе; эта группа русских масонов решила сразу покинуть весь ненужный балласт высших степеней, сознав всю их искусственность и вычурность, и ограничиться тремя низшими степенями, исчерпывающими вполне все нехитрое учение масонов о любви к ближнему. 14 июля 1814 г. мастер стула ложи Петра к правде, доктор Е.Е. Эллизен[78], написал знаменитое в истории русского масонства письмо к великому мастеру директориальной ложи Беберу, где, между прочим, излагал: «Долголетнее учение и чрезвычайные отношения удостоверили меня, что так называемые высшие степени нимало не состоят в связи с первоначальным чистым свободным каменщичеством, что они не только что в высочайшей степени излишни суть, но даже и вредны, что они вместо облагораживания человеческого сердца имеют последствием явное развращение нравов и легко могут сделаться вредными для государства». В этом письме Эллизен ссылается для подтверждения верности высказанного им мнения на авторитет сведущих иностранцев-масонов, уже отвергших высшие степени; по отношению лично к себе он отказывался от принадлежавших ему высших степеней, желая сохранить лишь степень мастера иоанновских лож. Заявляя, что он не желает навязывать кому-либо своих мнений, Эллизен далее писал: «Требую, как каменщик 3-й степени и как мастер стула, для себя и для членов ложи моей, чтоб и всякий другой человек и каменщик с толикою же терпимостью и со мною обходился».

Письмо Эллизена всколыхнуло общественное мнение масонского сообщества. Возникшие несогласия и споры закончились победой партии Эллизена, и в 1815 г. было напечатано уложение новой великой масонской ложи, окрещенной именем богини правосудия — Астреи[79]. Это уложение устанавливало выборное начало в управлении масонского сообщества и клало в основу этого управления ответственность всех без исключения должностных лиц, их выборность, терпимость ко всем религиям и ко всем принятым масонским системам и равноправность всех представителей лож в великой ложе.

Ввиду безусловного интереса уложения приведу из него содержание нескольких параграфов. «Основное условие» утверждается на двух «неоспоримых положениях». Во-первых, необходимо, чтобы «порядок и все благо, им производимое, проистекали не от случайных добрых качеств временных начальников (представителей)[80] общества, которые могут выбыть, перемениться или умереть, но от основательного законоположения»[81]. Во-вторых, необходимо, чтобы «начальники» имели «власть творить добро, не принуждаясь к оному», не будучи в состоянии «сделать зло или управлять самовластно». Эти основные положения развивались в дальнейшем изложении уложения. Великий мастер ложи Астреи, ее главный член, избирался на два года большинством голосов и являлся «поручителем и представителем» пред правительством как этой великой ложи, так и лож, вступивших в ее союз[82]. Ложи признают «равенство представителей общества, так что каждая из принадлежащих или вновь присоединяемых лож имеет полное и равное право в распоряжении общими масонскими работами»[83]. Союзные ложи объявляли терпимость всех масонских систем, так что каждая ложа могла работать по какой угодно системе, если только правительство не найдет во вновь вводимой системе ничего противного; кроме того, братья высших степеней не могли иметь влияние, по этому своему масонскому званию, на управление ложами, если только они не были выбраны в число должностных лиц[84]. Союзные ложи могли выходить из союза[85]. Они имели в великой ложе, через своих представителей, ровное число голосов[86]. Дела в ложах решались вообще по большинству голосов, лишь иногда требовалось безусловное согласие всех членов[87]. «Масонская власть» (т. е. право должностных лиц) состояла в «избрании средств к достижению цели общества». «Масонская свобода» (т. е. право каждого вообще масона) состояла в «содействовании цели братства». К масонской свободе относилось: «право содействовать цели общества собственными определительными предложениями», т. е. право внесения своих предложений, право почина; «право требовать основательности доказательств цели и справедливости предписаний и законов, другими предлагаемых или уже существующих и, следственно, представлять начальству при каждом масонском распоряжении свои мысли и распоряжения и требовать подробнейшего исследования», т. е. право запроса и право совещательного голоса при обсуждении чужих предложений; право присутствия на собраниях и право фактического контроля денежных сумм и финансовых операций[88]. На каждое должностное лицо могла быть приносима жалоба. В случае поступления жалобы на великого мастера наместный великий мастер, соблюдая инкогнито жалующейся ложи, обязывался препровождать жалобу для отзыва великому мастеру, который мог дать объяснение. Рассмотрев объяснение, наместный мастер либо кончал дело «к удовлетворению обеих сторон», либо все дело передавал на обсуждение ложи. Превышение черных шаров над белыми при этом обсуждении означало «как бы увольнение» великого мастера, которое, однако, «не почиталось за наказание или приговор». К обязанности великого мастера, который был «первый исполнитель законов», относилось непременное наблюдение и сохранение конституции и законов и поддержание единомыслия между братьями и ложами. Представителями лож, работавших в Петербурге, являлись управляющий и наместный мастер и два надзирателя[89]; таким образом, петербургские ложи не выбирали в ложу Астреи особых, специальных для этого именно случая представителей, а таковыми являлись четыре брата по своей должности. Ложи же иногородние, при понятной невозможности посылать в великую ложу своими представителями обоих мастеров и обоих надзирателей (иначе ложа оставалась бы без должностных лиц), избирали особого представителя, получавшего в ложе Астреи четыре голоса и поручавшего представительство в свое отсутствие уполномоченному[90]. Таким образом, от петербургских лож в Астрею входило по четыре представителя, из которых каждый имел по одному голосу, а от иногородних лож — по одному представителю, имевшему четыре голоса.