Леонид Платов - Каменный холм (сборник)

• Название: Каменный холм (сборник)
• Автор: Леонид Платов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1952

Геологоразведочная партия совершает остановку в Голодной степи у странного каменного холма, из-под которого течёт вода. Начальник геологов Бикчетаев вечером рассказывает историю появления этого оазиса в безводной местности «Вилла на Энсе» (фантастический рассказ).

«Каменный холм» (фантастический рассказ).

«Мгновение» (фантастический рассказ).

«Опасный груз» (приключенческий рассказ).

«Поправка к лоции» (приключенческий рассказ).

---

Помогать Ивану Акинфиевичу взялся хозяин дома.

В результате их соединенных усилий получился более или менее связный рассказ…

Шхерная эпопея Демина началась с вызова к контр-адмиралу.

Можно было ожидать благосклонного разговора, даже похвал, — на прошлой неделе катер Демина подбил немецкую быстроходную десантную баржу. Но был возможен и нагоняй — на Демина нажаловался начальник санчасти, придравшийся к его коку за отсутствие гигиены в камбузе.

— Зачем меня вызывает адмирал, не знаете? — вполголоса спросил Демин начальника штаба, проходившего через приемную.

— На берег списывают, — также вполголоса ответил тот и непонятно чему усмехнулся.

Демин оторопел.

"Как на берег? За что?…"

— Ты почему сердитый? — удивился адмирал, увидев вытянувшееся лицо Демина.

— Я ему сказал, что на берег списываем, — пояснил начальник штаба, раскладывая на столе бумаги для доклада. — Он и перепугался.

— Так ведь на какой берег… На вражеский!

Адмирал подвел Демина к большой — во всю стену — карте.

— Вот, стало быть, где ты будешь находиться. В самом осином гнезде… Не беспокойся, не обленишься!

Палец его быстро прочертил зигзаг от опушки в глубь шхер и остановился в точке, которую в лоциях называют узлом, или стыком, фарватеров.

— Это продольный, это входной фарватер. Вот маяк. Разноцветные дуги вокруг — предупредительные огни маяка. Сам понимаешь: теснота, камней всяких, островов… И есть среди них один островок… — Палец чуть отодвинулся от маяка. — Безыменный, безлюдный. Куча скал и полдесятка сосенок на скалах. — Широкой ладонью контр-адмирал прикрыл островок. — Сюда и высадят тебя, понимаешь? С почестями будут высаживать, с иллюминацией. Только чествование устроят подальше, милях в пяти, на плесе перед гитлеровскими береговыми батареями…

Так и сделали.

В августе на Балтике кончается пора белых ночей, но перед батареями и летом не бывало так светло, как в ту ночь. "Люстры" качались над морем, подвешенные в несколько ярусов. Некоторые только что вспыхнули и горели, медленно опускаясь на парашютах, другие, догорев, рассыпались снопом искр над самой водой.

Гитлеровцы стреляли осветительными снарядами с перелетом, создавая светлый фон позади кораблей, подошедших к берегу. Советским артиллеристам ракеты не требовались, — на берегу загорелся лес, и с моря стали хорошо видны приземистые силуэты блокгаузов.

Вдруг, развернувшись под огнем, корабли легли на обратный курс и исчезли так же внезапно, как появились.

События той ночи хвастливое немецко-фашистское командование представило, как свою победу, — русские-де не сумели высадить на побережье десант. Однако десант был высажен. Ценой большого риска со стороны отвлекающей группы одному из катеров удалось незаметно проникнуть в глубь шхер и забросить на перекресток шхерных дорог человека, который стоил в тех условиях доброго батальона морской пехоты.

Этим человеком был Демин.

Катерники знали, что в их распоряжении считанные минуты. Они проворно расчистили на острове углубление между камнями, превратив его в жилище, натянули между соснами антенну, а на рога стереотрубы накинули камуфлированную сеть.

— Пора, — предупредил Демин, взглянув на часы. Стиснул руку командиру катера. — Счастливого плавания вам!

— И вам также!..

Всплеск. Приглушенный рокот мотора. И вот уж он один в шхерах, на клочке вражеской территории, окруженный сумрачно чернеющей водой.

Демин думал о Балтике. Умственный взор его охватывал сразу все, всю панораму балтийского театра от левого фланга на латвийском побережье до правого, упершегося в зазубрины финских шхер. Где-то справа был и он, разведчик, пост морской разведки, вынесенный далеко за линию фронта.

Он чувствовал себя частицей огромного, удивительно слаженного механизма наступления. Балтика за его спиной поднималась, готовая к броску. И это сознание своей неразрывной связи с наступающей громадой флота, с его стремительными торпедными катерами, с его морской авиацией, с его эсминцами, крейсерами, линкорами наполняло Демина гордостью.

Перед рассветом мимо прошло несколько шхун. Маяк заработал, указывая путь среди островков и банок. Демин загляделся на мигающий зрачок в ночи. Крыша маяка была конусообразной, как абажур, и ему пришли на память слова, сказанные адмиралом вместо напутствия:

— У самой лампы всего светлее…

Сидя у "лампы", Демин наблюдал день за днем, как проплывают караваны: лайбы, груженные до отказа, сидящие гораздо глубже ватерлинии, черные угольщики и нефтевозы, верткие шюцкоры, полосатые, как гиены.

Куда приятнее было бы сейчас нажать кнопку стреляющего приспособления. Но надо надавливать на радиоключ, выстукивая донесение: "точка, тире, точка, тире, тире…" Товарищи Демина, катерники, мчатся по его вызову наперехват вражеских караванов.

В наушниках слышатся шорох, свист, стрекотание морзянки, появляется и исчезает музыка. Диктор произносит размеренным голосом: "Семь часов сорок пять минут по московскому времени. Передаем последние известия…"

Демин продолжает вращать верньер настройки.

В сутолоке эфира он различает отрывистую команду на русском языке. Это командиры катеров переговариваются по радиофону.

Отголоски далекого боя доносятся до разведчика в его тайном убежище. Ловя отрывки фраз, отдельные слова, Демин старается догадаться о том, что происходит у опушки шхер. Он представляет себе, как грохочет эхо среди скал, белыми призраками встают всплески в мрачных коридорах и, запрокинувшись на корму, тонут вражеские корабли.

На обратном пути, радостные, торжествующие, катерники обмениваются впечатлениями:

— Ну и куш был!

— Не ждали нас. Как снег на голову!

— Демину нашему спасибо! Вовремя постучал на базу.

— Хорошо воюет Демин! Точный, как часы!

Гитлеровцы, конечно, не могли не слышать чужую рацию, работавшую у них под боком. Но запеленговать ее было нельзя. Едва пристраивались к волне, как та пропадала, нырнув в эфир. Настойчиво-дерзкий щебет морзянки возникал через несколько секунд на новой волне и опять пропадал.

Точно шапкой-невидимкой прикрылся разведчик на своем безыменном острове.

Он лежит в низкой пещере, — сидеть нельзя, можно только лежать. Справа от него аккумуляторы рации, сумка с подрывным имуществом, слева запасы пищи и анкерок с водой.

Нескончаемо долго тянутся часы ожидания. Глаза разведчика слипаются и слезятся от блеска воды, от долгой бессонной вахты.

Однообразные скалы вокруг, темно-красные, с прозеленью, отвесно падающие в воду. Остроконечные камни чернеют под водой, — моряки называют их "ведьмами".

В детстве Демин учил в школе: "Шхеры — скопление у берега небольших скалистых островов с узкими проливами между ними. В Советском Союзе шхеры есть в Финском заливе и на Ладоге".

В миниатюрных размерах были здесь и мысы, и перешейки, и проливы. И все можно окинуть сразу одним взглядом.

Усыпляюще шелестит волна, обегая деминский остров.

В такое время для Демина развлечением было наблюдать через пролив своих "соседей", жителей маяка.

Поворачивал в их сторону стереотрубу, сообразуясь с тем, в какой части горизонта солнце, — не отразился бы луч от стекла объектива.

Площадка маяка была перед ним как на ладони. К башне примыкала жилая пристройка, окрашенная очень пестро, согласно финскому вкусу: стены желтым, ставни красным, двери ярко-голубым. Кусты можжевельника, заменявшего сад, стлались по двору, судорожно цепляясь корнями за землю.

Чаще всего Демин видел расхаживавшего подле дома немецкого унтер-офицера, смотрителя маяка. Что-то крысиное было в нем. Издали казалось, что передвигается на четвереньках, — сутулые плечи придавали ему такой вид. Под его командой было двое солдат. Один, низкорослый, толстый, со сжатым в кулачок лицом, возился день-деньской с удочками и сетями. Второй, тощий дылда, проводил большую часть времени в доме. Выходя посидеть на солнышке, развлекался тем, что стрелял влет по чайкам. Даже на рыбную ловлю уходил, повесив автомат на шею.

Судя по всему, работы на маяке было немного. Ночью зажигали огни только при проходе кораблей. Днем башня маяка служила одним из створных знаков. Внимательно наблюдая за тем, как ложатся на створ корабли, разведчик понял, что вторым створным знаком была вершина его острова.

Иногда по вечерам Демин выбирался из своего укрытия, чтобы подышать свежим воздухом, и усаживался на скале, изборожденной трещинами, будто исписанной древними рунами, смысл которых уже нельзя было разгадать.

Он сидел не шевелясь, обхватив колени руками, погруженный в задумчивость, сам издали похожий на камень.

Это была пауза, короткий отдых.

В ту ночь пришло в голову, что странным образом сбывается то, о чем читал в детстве. Правда, не Южный крест сияет над ним, а ковш Большой Медведицы. И не тропическое море искрится вокруг, а металлом отливает Балтийское. Но нет ли в теперешнем его положении сходства с положением Робинзона? Новый шхерный Робинзон… только без Пятницы.