Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 1

• Название: Несущая свет. Том 1
• Автор: Донна Гиллеспи
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-305-0, 5-88590-304-2

Действие этого монументального романа-саги происходит в эпоху древнего Рима. Описываемые в нем события переносят читателя в сам Вечный Город, и на территории, где обитают германские племена. На фоне грозных событий повествуется о приключениях главных героев — дочери германского вождя Балдемара Аурианы и Марка Юлиана — сына римского сенатора, судьбы которых переплетаются самым причудливым образом.

Книга рассказывает об увлекательном мире страстей, интриг, предрассудков, языческих верований далеких времен.

---

Взгляд Императора выражал полную растерянность, подданным вовсе не следовало видеть своего Повелителя в таком состоянии. Гвардейцы, стоявшие в почетном карауле возле трона, напряженно замерли и старательно отводили глаза в сторону.

Марк Юлиан владел средством, избавляющим от кошмаров! А старый Юлиан действительно всю жизнь носил с собой его ученические сочинения — Нерона так восхитил этот факт, что он не хотел омрачать приятное чувство самодовольства, приговорив к гибели сына верноподданного Юлиана.

Но тут со своего места поднялся Сатурнин и решительно двинулся направо. За ним последовали еще несколько самых отважных членов Сената, решивших использовать благоприятный шанс — поскольку Нерон, по-видимому, все же склонялся к тому, чтобы сохранить жизнь Юлиану-младшему, и надо было своими действиями подкрепить намерения Императора, — иначе он мог передумать. Затем, не сразу, колеблясь, постепенно на правую сторону перешли и все остальные Сенаторы. Оправдательный приговор был вынесен единогласно.

Консул провозгласил голосом, постепенно набирающим силу и высоту:

— Суд признает Марка Аррия Юлиана невиновным в измене!

Толпа, которая теснилась у дверей Курии, разразилась радостными возгласами и одобрительными криками.

«Ему все же удалось это сделать! — думал Домициан, испытывая легкий шок. — Он повернул все так, что его обвинитель был в конце концов сам обвинен в измене. Это неслыханное дело! Наверняка он при этом пользовался покровительством каких-то тайных магических сил. Ведь само его появление в любом месте завораживает людей, его чары противостоят силам разрушения».

Марк Юлиан ощущал в этот момент только одно — сильное облегчение. Наконец-то, доброе имя его отца восстановлено! Но облегчение это длилось недолго: он хорошо видел, что его собственное положение оставалось очень серьезным.

Оправдательный вердикт, вынесенный Сенатом, начал менять настроение Нерона. Марку казалось, что он видит тень, промелькнувшую на лице Императора, и он понял, какую досаду и тревогу испытывает сейчас Нерон. По-видимому, любой вердикт рассердил бы капризного Императора. Если бы Сенат признал вину Марка Юлиана, Нерон посчитал бы, что Сенаторы пренебрегают его нуждами и состоянием здоровья. Оправдательный же приговор внушил Нерону сильные подозрения относительно лояльности Сенаторов к его власти. Он сразу же забыл, что его собственные поведение и настроение во время судебного процесса во многом повлияли на его исход. Император чувствовал себя теперь глубоко уязвленным, возмущаясь и негодуя оттого, что Сенат с такой готовностью оправдал этого философствующего злоумышленника.

Нерон с раздраженным видом двинулся к судебному секретарю. Он начал быстро говорить что-то, а секретарь старательно записывал его слова на покрытой воском дощечке и делал пометки против имен Сенаторов в их списке. Это заняло довольно продолжительное время, в течение которого было исписано несколько восковых дощечек. Затем все дощечки и список с именами Сенаторов были переданы Консулу, у которого перехватило дыхание, когда он прочел то, что было написано на них. На секунду он онемел. Наконец, Мессалин справился с собой и начал читать слова Нерона.

— «Я не стану менять вынесенный вердикт, поскольку уважаю Сенат и не желаю вмешиваться в вынесение судебных приговоров. Но вы все должны знать, что навлекли на себя мое крайнее неудовольствие, оправдав человека, который нанес мне оскорбление, причем неоднократно, делая это с крайней степенью наглости. Так, на своей собственной свадьбе он потешался надо мной, обвиняя в плагиате. Этот судебный процесс явился испытанием на лояльность, и вы не выдержали его. Знайте же, что в начале календ месяца июня в суде будут рассматриваться дела следующих членов Сената, обвиняемых в измене: Гай Сатурнин…» — и дальше последовал целый список, включающий в себя более ста имен. Четвертая часть состава Сената должна была предстать перед судом и наверняка поплатиться своей жизнью.

В зале сразу же раздались приглушенные голоса, выражавшие недовольство, и сдержанный ропот. Марк видел, что эти псы, с которыми так долго жестоко обращался хозяин, готовы наброситься на него. «Неужели Нерон серьезно полагал, что все мы с рабской покорностью подставим свои головы под занесенный меч? Одной искры теперь довольно, чтобы запылало пламя людского гнева. Нерон, мы устроим тебе такой великий пожар, которого ты в жизни не видел. Но сам я не могу зажечь эту искру — ведь я так близок к свободе! Меня оправдали! Впрочем, все это безумные мысли. Пока жив Нерон, не может существовать никакой свободы. Я все же должен сделать это, пусть я погибну…»

Когда в зале воцарилась чуткая тишина, Марк Юлиан повернулся к Нерону.

— Я молю тебя проявить снисходительность. Дело в том, что меня оправдали слишком быстро, и я не успел еще кое-что сказать. Можно я это сделаю сейчас?

Нерон молча глядел на него несколько мгновений, широко открыв от изумления свои и без того огромные глаза навыкате. «Негодяй только что избежал смерти. Неужели он не знает, что ему следует помалкивать и благодарить богов за спасение?» — думал Император, но любопытство взяло верх, и он еле заметно кивнул Марку Юлиану, разрешая тому снова взять слово.

Но прежде чем молодой человек заговорил, перед его мысленным взором неожиданно возник образ девы-воительницы, о которой он читал в донесениях отца. Она глядела на него испытующе и была в этот момент похожа на сильную горделивую львицу. «Кто ты… может быть, ты — покровительница всех самоотверженных, всех, кто добровольно приносит свою жизнь в жертву? У тебя, должно быть, великая душа, раз ты сумела коснуться меня сейчас в этой зале из своего далека».

Марк Юлиан обратился не к Сенаторам, а к самому Нерону.

— Я не желаю получать оправдание от этого суда. Как и не желаю получать прощение от тебя, Луций Домеций.

Собравшиеся замерли в испуге не дыша, многие отвели взгляды, боясь взглянуть на Императора. Марк Юлиан обратился к Нерону, назвав его именем, которое тот носил в детстве, и опустив все титулы и почетные звания.

— Я добился того, чего хотел — восстановил доброе имя отца, — продолжал Марк голосом, набирающим силу. — Я не хочу вашей фальшивой справедливости. Потому что, клянусь Минервой, ваша справедливость так же капризна, как погода!

«Что за безумие нашло на него? — светился вопрос в каждом взгляде, направленном на Марка Юлиана. — Почему вдруг этот человек, который так ловко сумел вытащить себя из беды, сам снова лезет на рожон?»

— Теперь ты наверняка объявишь меня предателем… и все-таки я хочу, чтобы ты знал в глубине души, что я твой союзник, твой друг. Ты окружил себя людьми, которые просто неспособны говорить тебе правду в глаза. Они будут льстить тебе до самого конца, до твоей гибели!

Домициан во все глаза смотрел на своего друга, испытывая одновременно страх и восторг. Наконец-то, нужные слова были произнесены во всеуслышание. Слова Юлиана, словно пламя светильника, осветили темную пещеру. От этого яркого огня попрятались все гады и нечисть, в этом огне сгорела вся скверна.

Нерон оцепенел, как будто его пронзили отравленной стрелой; казалось, он не дышал.

— Ты даже не знаешь того, что народ пишет на стенах городских зданий, потому что твои слуги тщательно смывают надписи, прежде, чем твой взгляд коснется их, — продолжал Марк Юлиан, — а ведь в этих словах выражается истинное мнение народа о твоем правлении. В войсках потешаются над твоим именем, и что бы ты ни делал, тебе не удастся вернуть доверие солдат. Весь город поносит твое имя. Тебе бы следовало жить по законам добра и милосердия, изложенным в твоих ученических сочинениях, — а вместо этого ты убивал тысячи своих сограждан, поэтому ты сам никогда не будешь чувствовать себя в безопасности.

Некоторые твои подданные, живущие в отдаленных провинциях, все еще любят тебя, потому что ты осыпал их своими щедротами. Но какая тебе польза от этих людей, не имеющих армии и реальной силы? То, в чем ты несправедливо обвинял моего отца, может быть вменено в вину тебе самому — ты ослабил защиту границ Империи. Неужели ты думаешь, что враждебные нам варвары останутся в стороне и не воспользуются слабостью и настроением в государстве, когда две противоборствующие армии сойдутся в сражении не на жизнь, а на смерть только из-за того, что ты отказываешься назвать наследника трона? Конечно, войска варваров вторгнутся на наши земли и отомстят нам с лихвой. Одумайся, Император! Если в тебе еще сохранилась хоть капля добра, удались от власти, прежде чем твои сограждане вынуждены будут поднять на тебя руку, и смертоносный клинок вопьется в твое горло! И чтобы предотвратить гражданскую войну, ты должен, наконец, назвать наследника!

Последние слова Марка Юлиана звучали страстно и пламенно. Он замолчал, и воцарилась мертвая тишина. Нерон окаменел, он не подавал никаких признаков жизни, застыв на троне, словно изваяние.