Сомадева - Необычайные похождения царевича Нараваханадатты

• Название: Необычайные похождения царевича Нараваханадатты
• Автор: Сомадева
• Издательство: Наука
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1972

Роман Сомадевы, кашмирского поэта XI в., представляет собой часть (VI–X книги) созданного им замечательного сказочного эпоса «Океан сказаний». Используя все богатство повествовательной литературы древней Индии, Сомадева создал произведение, прославляющее возможности человеческого разума. I–V книги «Океана сказаний» были опубликованы в 1967 г. под названием «Повесть о царе Удаяне» в переводе П. А. Гринцера и И. Д. Серебрякова.

---

После этого раджа Калингадатта поведал божественной Тарадатте еще одну историю, сказав при этом: «Вот что еще, божественная: сколько души в дело вкладывается, такой и плод будет. Ведь богатство идет следом за добродетелью. Слушай, расскажу я тебе интересную повесть

о царе Викрамасинхе и двух споривших брахманах

Есть в стране Аванти прославившийся по всей земле город Удджайини [45] — жилище Махакалы [46], сверкающее беломраморными дворцами, подобными вершинам Кайласы, собравшимися для поклонения великому богу [47]. Город подобен беспредельному океану, и, когда сотни армий вступали в него, казались они реками, впадающими в тот океан, а водой в нем был Истинный повелитель [48], окруженный дружественными ему царями.

Царствовал в Удджайини раджа Викрамасинха — истинный лев доблести, по заслугам так названный, ибо перед ним любой враг становился робкой газелью и не мог противостоять ему. А раз никто не мог противиться славному радже, не было и битв и не мог он показать ни ловкости во владении разным оружием, ни ратной доблести и очень оттого мучился.

Узнав об этом, сказал ему однажды во время беседы министр Амарагупта: «Не трудно царям причинить себе вред, если стремятся они укротить врагов с помощью высокомерия, порожденного или чрезмерной мощью, или упоением от мастерского владения оружием. Так вот, в давние времена асура Бана [49], возгордившийся тем, что была у него тысяча рук, просил Шиву дать ему для битвы достойного врага. Бог согласился и дал ему в противники самого Вишну [50], а тот и отсек асуру все его руки. Потому не сокрушайся, что нет войны! Никогда не следует жалеть, что нет противника! А если хочется тебе показать, как мастерски владеешь ты оружием, показать свое молодечество, то самое лучшее место для этого — лес. Покажи-ка все это на охоте. Царям надлежит проводить время на охоте, в разных телесных упражнениях и в подобных занятиях, иначе не преуспеть им в военных походах! Хищные звери стремятся опустошить землю, и потому царю следует истреблять хищников. Но и этим занятием нельзя увлекаться сверх меры — страсть к охоте погубила Панду и других царей[51]». Кончил многомудрый министр Амарагупта, и сказал Викрамасинха на это: «Так тому и быть».

На другой же день покинул он город и отправился на охоту. Всю землю покрыли лошади, пешие воины, охотничьи собаки, и все четыре страны света были оплетены взлетавшими сетями и силками, а небо загудело от радостных кликов охотников. Ехал Викрамасинха на слоне, и, когда слон вынес его из города, увидел раджа в пустом храме, в безлюдье, двух людей, стоявших друг подле друга и о чем-то ожесточенно споривших. Поглядел на них раджа, но останавливаться не стал, а поехал в лес охотиться. Вот он мечами пронзает дряхлых тигров, средь гор-долин тешит слух свой львиным рыком.

Всю землю усеял он семенами своего мужества — сверкавшими словно зерна жемчуга костями львов, истребителей слонов. Вверх и вправо, вниз и влево метались газели, но легко и без промаха разил их раджа одну за другой и радовался всякий раз, как стрела настигала цель. Затемно закончилась охота, и Викрамасинха, все слуги которого утомились, а тетива лука умолкла, поздно возвращался в Удджайини. И у того же храма вновь увидел он тех же двоих, которых видел, отправляясь на охоту.

«Кто эти двое и о чем они так долго спорят? Наверно, они оба — соглядатаи и ведут такой долгий разговор, обсуждая какую-то тайну!» Рассудив так, велел он своему стражу схватить обоих и связать. Привели их на следующий день во дворец и спросил раджа: «Кто вы такие и о чем вы так долго толковали?» Тогда один из связанных, попросивших смилостивиться, заговорил: «Да соизволит повелитель выслушать то, что я расскажу. Жил в этом городе брахман Карабхака. Совершил он великое жертвоприношение богу Огня ради того, чтобы родился у него сын-герой, а я, махараджа, и есть сын этого брахмана, изощренного в знании священных вед. Еще был я ребенком, когда умерла моя мать, а за нею и отец, и хоть овладел я науками, но сбился с предназначенного мне пути. И стал я играть в кости да заниматься фехтованием. И то сказать: кто не собьется с пути, если в детстве лишен поучений наставника? Детство мое прошло, и однажды я, опьяненный силой своих рук, пошел в лес метать стрелы. В то же время из города выезжала в паланкине некая жена, окруженная многочисленными служанками. Вдруг откуда ни возьмись примчался слон, порвавший узы, и в ярости кинулся на женщину. В страхе разбежались все ее спутники, вместе с ее мужем убежали и евнухи — кто куда! При виде этого в смятении возмущенно подумал я: «Что же это все ее покинули, несчастную! Так я же защищу ее от слона, беззащитную! Разве не мужское дело защищать лишенных защиты?» Кинулся я с воплем на слона, а он, оставив женщину, бросился ко мне. Увел я слона далеко от перепуганной женщины. А когда попался мне на пути большой густой баньян, спрятался я за его висячий ствол[52] и, так легко сбив слона со следа, спасся, а он искрошил тот ствол в прах.

Тогда поспешил я к женщине и спросил ее, перепуганную, о том, как она себя чувствует. Она же, одолеваемая горем, увидав меня, отвечала: «Что уж говорить об этом, коли отдана я в жены трусу — в такой беде бросил он меня, а сам куда-то сбежал! Возвратилось ко мне здоровье, когда увидела я тебя целым и невредимым. Отныне не он мне муж, а ты, не убоявшийся за свою жизнь, чтобы вырвать меня из пасти смерти!

А вот и муженек мой со слугами явился. Ты ступай пока следом за нами — будет удобное время, скроемся мы куда-нибудь».

Согласился я на это — хороша она, да и сама отдается. Что из того, что она чужая жена? Таков путь зрелого мужа, не влюбчивого юнца! А тут подоспел муж, умолил простить его, и отправилась она с ним и слугами дальше. Я же шел всю дорогу позади, так, чтобы меня не замечали, и питался тем, что она мне тайно передавала. Красавица, притворяясь, будто после нападения слона все тело у нее ноет и всякая косточка болит, не позволяла мужу даже прикоснуться к ней. Какая женщина, охваченная страстью, испепеляемая пламенем любви, не попытается отомстить? Какая змея, исполненная ядом, не укусит?

Приблизились мы наконец к городу Лоханагара[53], где был дом ее мужа, промышлявшего торговлей, и остановились у храма, расположенного вне городской стены. Там-то и встретился я с этим брахманом, и с первого же взгляда почувствовали мы друг к другу привязанность — видно, помнит душа любовь к тем существам, которых любила в прежних рождениях. Поведал я ему свою тайну, а он, выслушав всю историю, вот что говорит мне: «Есть средство тебе помочь, и хорошо, что ты сюда пришел. Есть у этого купца сестра. Полюбила она меня и готова убежать отсюда, забрав свои сокровища. Если мы это сделаем, то благодаря этому осуществится и тобой желаемое». Так сказал мне брахман, а сам пошел к жене купца и ее золовке и условился, что и как надлежит сделать.

На другой день, как было условлено, привела та золовка жену купца в храм. Пока мы там были, переодела она своего возлюбленного, а моего друга, в платье жены купца, и, устроив все для нас, пошли они в город в дом купца. Я же с моей возлюбленной, переодетой в мужское платье, пошел прочь от города и после долгого странствия пришел сюда, в Удджайини.

Они в ту же ночь, когда все люди и слуги в доме спали, упившись на пиршестве хмельным, тоже бежали и после трудного и опасного пути тоже пришли сюда. Здесь мы и встретились. Так обрели мы наших юных возлюбленных, золовку с невесткой, полюбивших нас по своей воле. Опасаемся мы, божественный, где-либо поселиться — у кого сердце не тревожится от таких дел? Вот и рассуждали мы про то, где жить нам и чем жить, когда ты, царь, заметил нас издалека, а как увидел, то подумал, что мы соглядатаи и велел схватить нас и связать. Сегодня же божественный изволил спросить, и рассказал я всю нашу историю. Что далее с нами будет, на то воля царя!» Этими словами и закончил он свой рассказ.

Обратился раджа Викрамасинха к брахманам с такой речью: «Доволен я! Без страха живите в моем городе! Дам я вам достаточно денег» — и пожаловал им столько, сколько требовалось. Стали жить при нем брахманы вместе со своими супругами.

Таким-то образом цари бывают щедры даже к тем хитроумным, чьи дела не согласуются с добродетелью и чье единственное достояние — дерзость.

Как бы ни назывался этот мир, божественным или не божественным, но всегда и всякий в нем наслаждается плодами своей кармы, порожденной этим или прежними рождениями, доброй или недоброй.

Так что, божественная, и тот огонь небесный, который, как тебе приснилось, проник в твое чрево, непременно не простой огонь, а душа кого-то из небесных жителей, обреченная силой кармы на земное рождение!»

Услышала все это из уст своего супруга божественная Тарадатта и возрадовалась.

Волна вторая

День ото дня становилось тяжелее бремя царицы Тарадатты, жены раджи Калингадатты, и, когда приблизилось время ей разрешиться, побледневшая, с тревожными глазами, подобна она была восточной стороне неба, на которой вот-вот должен взойти тонкий серп юного месяца. Родила она дочь такой бесподобной красоты, словно творец собрал для ее создания все, что есть прекрасного на свете. Все светильники в покоях Тарадатты потрескивали, как бы говоря: «Ах, почему бы не родить ей сына такой же красоты?!»