Коллектив авторов - Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

• Название: Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Философия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-98712-175-7

Книга дает возможность проследить становление и развитие взглядов гуманистов Возрождения на человека и его воспитание, составить представление о том, как мыслители эпохи Возрождения оценивали человека, его положение и предназначение в мире, какие пути они предусматривали для его целенаправленного формирования в качестве разносторонне развитой и нравственно ответственной личности. Ряд документов посвящен педагогам, в своей деятельности руководствовавшимся гуманистическими представлениями о человеке.

Книга обращена к широкому кругу читателей.

---

В этом случае я не могу предложить тебе, Убертино, никакого более славного примера ни из древности, ни из нашего времени, чем пример твоего отца[119]. <…>

Хотя он достоин бесчисленных похвал, однако славится он обычно более всего своей выносливостью в перенесении трудностей. И он действительно, как видим, так неутомим в трудах, так отважен в опасностях, что кажется, будто он совсем не обременен телом и не принадлежит к роду смертных. Ибо ведь из презрения к трудностям рождается также презрение к смерти и возрастает отвага, с которой он так бестрепетно противостоит любым трудностям, что заставляет думать, будто ничего он не боится, кроме, может быть, одного: чтобы не выпало ему на долю умереть стариком, в чем, на мой взгляд, он совершенно прав. Поистине всегда надо добиваться добродетели и устремлять душу к славным деяниям, а о долгой жизни не очень печься. Ведь каждый, кто даст должную оценку земным делам, легко поймет, что плоды долгой жизни менее ценны по сравнению со страстным стремлением к долгой жизни, а несчастья – больше, чем возможность надеяться даже на краткую жизнь.

Итак, честно живущему в мирное время и храбро сражающемуся на войне подобает все прочее переносить с душевным спокойствием, а смерть, когда бы она ни пришла, принимать спокойно и большей частью даже, когда потребуют случай или необходимость, идти ей навстречу. Не того ведь следует опасаться, что мы проживем вдруг мало, но того, чтобы не оказалось, что мы прожили свое время незначительно. Ибо человек в любом возрасте имеет возможность совершить нечто высокое. Сципион, например, позже первым названный Африканским, едва возмужав, сражался под предводительством отца за родину против карфагенян, и когда Ганнибал разбил римлян у Тицина, он спас своего отца, консула и военачальника, когда тот был тяжело ранен и окружен врагами[120]. Так в этой битве, из которой с трудом удалось бежать даже ветеранам, Сципион совсем юный, спас консула, вождя, гражданина и отца, действуя не менее по велению долга, чем отважно, и снискал щедрую похвалу за общественную и частную заслугу. Также и Эмилий Лепид, мальчиком увлеченный в сражение, в одной и той же схватке убил врага и спас гражданина. В память об этом деянии по постановлению Сената была установлена на Капитолии его статуя[121], чтобы другие вдохновлялись его примером и чтобы оказать честь творцу столь славного в этом возрасте деяния.

Также и ты [Убертино] – да не будем завистниками твоей славы – будучи по возрасту моложе того и другого [из античных героев], когда был недавно у Брешии в войсках немцев, дерзнул, сражаясь с врагом, продвинуться вперед настолько, насколько не решился этого сделать никто из остальных воинов[122]. Не знаю, будут ли этим твоим поступком больше восхищаться враги или же он больше заставит друзей испытать стыд за их меньшую смелость.

Так, следовательно, с ранних лет надо воспитывать мальчиков, чтобы они могли отважиться на большие дела и переносить трудности. Вспомним, как обстояло дело с мальчиками у спартанцев, ибо именно спартанцев очень хвалят древние за заботу о воспитании детей. Каких мужественных духом людей должен был рождать такой их обычай: в состязании между равными их юношам было свойственно проявлять обычно такую выносливость, что, поверженные силой или случайно упавшие в борьбе, они соглашались скорее быть убитыми, умереть, чем признать себя побежденными! Что же в этом удивительного? Ведь известно, что перед алтарями их обычно так бичевали, что они всегда теряли много крови и часто даже испускали дух, однако никто никогда не кричал и не показывал даже малейшего признака страдания. Воспитанные так в мирное время, юноши совершали на войне деяния, которые были прославлены в памяти древних. И что им подобало услышать от вождя или от отцов, когда даже матери вместо ласк увещевали тех, кто выступит против врагов, возвращаться живыми со щитом или мертвыми на щите? Поскольку оставить щит у врага или бросить его в бегстве они считали хуже смерти. И потому юноши заботились об оружии и оберегали его, как если бы это были части тела[123]. И не удивительно, если при жизни часто показывались с оружием те, кто считал, что даже со смертью оно будет возвращено в дом как почетное украшение. Но такой обычай и практика ношения оружия ведут к тому, что оружием пользуются равно как членами тела и одеждой и оно не ощущается как обременительное для тела. В самом деле, если бы римские легионы не обучались так путем длительных и постоянных упражнений (ведь от слова «упражнение» – ab exercendo – названо и войско – exercitus), как могли бы они выступать в походе пешими и двигаться часто быстрым шагом, нести прежде всего оружие, затем шест и все, в чем они нуждались в повседневном пользовании, и сверх того еду на 15 и более дней – бремя, тяжкое и для вьючного скота?

Итак, те, кто должен будет заниматься военным делом или литературой (поскольку эти дисциплины – благороднейшие и наиболее важные из искусств, вследствие чего в высшей степени подобают государям), должны будут приучаться к оружию, лишь только им позволит по возрасту телесное строение, и первым буквам должны быть обучены, как только смогут выговаривать слова. И уже с тех пор они должны вкусить как бы первые плоды тех дел и занятий, которыми будут заниматься всю жизнь, и попробовать в них свои силы. Но они легко смогут попеременно выполнять и то и другое, как только будут иметь определенные часы для телесных упражнений, а равно другие часы отведут книжной науке. И так следует делать не только мальчикам, но и мужам. Утверждают, что этому обычаю следовал император Феодосий[124]: днем он упражнялся в военном деле или занимался, творя суд, делами подданных, а ночью при светильнике склонялся над книгами. Однако мы, видимо, более чем достаточно сказали о занятиях литературой, скажем об остальном.

Итак, надо использовать те упражнения, которые обеспечат доброе здоровье и сделают телесные члены более крепкими, при этом надо обращать внимание на естественное строение каждого человека. Так, тех, у кого тело нежное и богатое соками, необходимо иссушать и закалять более энергичными упражнениями, других – более легкими, а тем, у кого легко возбуждается кровь, следует избегать жаркого солнца. Но надо принимать во внимание также и возраст и вплоть до возмужания давать детям более легкие нагрузки, чтобы не разрушить нерв возраста и не помешать росту тела. Но, возмужав, они должны закаляться в более суровых испытаниях. И как детей надо обучать больше разуму, так юношей – нравам, а равно у первых надо заботиться о дисциплине, у вторых же – больше о крепком и здоровом теле. А насколько важны для юношей упражнения и как надо заботиться об этом, пример дает Марий[125]. Будучи уже стариком, обремененным большим телом, как сообщает Плутарх, этот столь прославленный на войне муж в мирное время, чтобы обучить сына военным обязанностям и военным приемам, ежедневно приходил вместе с юношами на военный плац и упражнялся с ними. Благодаря этим мнимым баталиям юноши выступают в настоящие сражения более смелыми и обученными. Ведь если бы не была полезна наука воевать, которой обучают в мирное время и на отдыхе, то, выходит, тогда консул П. Рутилий[126] напрасно и необдуманно первым велел преподать воинам науку владения оружием; пригласив из города учителей-гладиаторов, он приказал ввести в лагерях упражнения по отражению и нанесению удара, чтобы воин не только полагался на силу и смелость, как это было прежде, но был силен искусством и умением.

Итак, юноши должны быть обучены всему, что относится к военному делу: они должны уметь поразить врага мечом справа, прикрыв себя небольшим щитом слева, научиться держать в той и другой руке меч, палку, копье, то бросаться на врага, то снова укрываться щитом, уметь без труда поражать, коля и рубя. Следует также упражняться в беге, прыжках, борьбе, кулачном бою, уметь метать как можно дальше копье, метко стрелять из лука, бросать древко, метать диск, укрощать коней, то, пришпоривая, побуждать их к бегу и пускать в галоп, то, натянув поводья, останавливать посреди бега и, таким образом, быть готовыми к тому, чтобы каждый без труда мог сражаться и на коне, и пешим. Также и столкновение всадников, когда они с поднятым оружием устремляются друг против друга, обычно делает юношей более смелыми и умелыми в битве, поскольку они учатся метко бросать копье и хладнокровно выдерживать вражескую атаку. <…>

Наконец, юношам необходимо также умение плавать как не чуждое всему вышеназванному. Цезарь Август так старался обучить плаванию своих племянников (а сыновей у него не было), что часто даже сам учил их[127]. Ведь искусство плавания обычно спасает людей от больших опасностей и делает смелее в морских битвах и переправах через реки.

Именно во всех подобных делах, которые относятся к военным занятиям, у тебя, Убертино, есть кому подражать – это твои родные, старшие братья Франческо и Якопо, мужи храбрые и широко известные в военных кругах, наделенные всяческим благоразумием и самообладанием. Тебе подобает почитать их всегда с полным доверием и преданностью, как ты и делаешь, и так старательно подражать им, чтобы служить примером доблести и защитой в несчастье младшим. Ведь и сообщество рода человеческого сохранится наилучшим образом, если будут священны права крови и к старшим будет сохраняться уважение, к младшим – человечность, к равным – такт и обходительность.