Паркинсон Кийз - Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2

• Название: Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2
• Автор: Паркинсон Кийз
• Издательство: Локид
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00188-6, 5-320-00190-8

…Кажется, совсем недавно богатейшая плантация Синди Лу стала приютом любви и верности Клайда Бачелора и его жены Люси. Только многое изменилось с тех пор: погибли в беспощадном огне пожара Люси, любимица отца Кэри и ее муж.

И теперь в несравненном дворце подрастает Ларри — внук и наследник Клайда. Как знать, не станет ли его поездка во Францию роковой? Не принесет ли она ему встречу с большой, всепоглощающей страстью?..

* * *

Прекрасный роман “Любовь в наследство, или Пароходная готика” принадлежит одной из знаменитых романисток XX века Ф.П. Кийз, именуемой “принцессой жанра”.

Плантация Синди Лу с ее несравненным дворцом становится приютом любви и верности Клайда Бачелора, главного героя романа, и его жены Люси. Там переживают они самые страшные испытания судьбы и самые сильные чувства. Там же познают истинные ценности их дети и внуки.

---

— Собаки никогда не забывают тех, кого любят, мистер Ларри. Но нам пришлось привязать Наффи, поскольку мы не знаем, как мисс Луиза отнесется к тому, что…

— Как я хочу его видеть! Я хочу, чтобы Наффи был сейчас же с нами! Тьюди, пожалуйста, отвяжите его! Немедленно! — воскликнула Луиза.

— Я сам пойду за ним, — сказал Ларри. — Я не хочу, чтобы он от волнения и радости прыгнул на тебя и повалил наземь. Где он, Тьюди?

Служанка ответила, что Наффи на кухне. Пусть Айви спустится с мистером Ларри, а сама Тьюди останется с мисс Луизой и поможет ей распаковать вещи. Может быть, надо принести горячей воды, чтобы хозяйка могла принять ванну? Или сразу подавать ужин?

Опять Луиза посоветовалась с Ларри, и снова Ларри заметил, что Тьюди и на этот раз подала превосходную идею, предложив принять ванну, и снова отметил про себя, что его ответ небезынтересен Луизе. Конечно же, ванна освежит Луизу и придаст ей сил, разумеется, ужинать лучше позже, когда она поудобнее устроится в постели. А сейчас он пойдет к своей любимой собаке. И если Наффи вспомнит его, поприветствует громким лаем и радостными прыжками, то он выведет его из дома и пойдет на могилу деда. Ему не хотелось, чтобы Луиза пошла с ним к огороженному участку земли, где покоятся дед и бабушка, когда он сам пойдет туда в первый раз. Но он будет рад, если с ним пойдет Наффи. Ведь верный пес был неким связующим звеном между ним и дедом…

Едва Ларри снова вошел в комнату матери со следующим за ним по пятам Наффи, он сразу заметил, что Тьюди привела все в безукоризненный порядок. Луиза уже полусидела в постели и походила на розу в своем прозрачном китайском пеньюаре. Ларри склонился над ней и поцеловал, а потом заключил любимую в крепкие объятия. Уже в третий раз за каких-то полчаса в нем возникали непонятные, непривычные, сильные эмоции. Луиза не только выглядела как роза, она и благоухала так же. Ее пышные волосы цвета бронзы были все еще немного влажными и ароматным облачком ниспадали на плечи и на отороченный кружевами пеньюар с V-образным вырезом и короткими рукавами, являвший собой нечто прозрачное, как дымка: он не прятал ее красивого тела, а лишь прикрывал, словно вуаль. Впервые они оба одновременно почувствовали неукротимое, страстное желание слиться в любовном порыве. Невероятно, но тем не менее Ларри заключил ее в объятия лишь потому, что сам жаждал успокоения и утешения. Только что он вернулся с могилы деда, где долго стоял под звездным небом в молчании и печали. Когда же он наконец покинул огороженный участок и поднялся наверх, Наффи, трусивший впереди, подбежал не к открытой двери комнаты Кэри, а к закрытой двери комнаты Клайда, оглянулся и посмотрел на Ларри смущенным, жалостливым взглядом верного пса, который горюет и не понимает, почему хозяин не успокаивает его.

— Наффи вспомнил меня, — произнес наконец Ларри, разжимая объятия. — Он от радости так прыгнул на меня, что Тьюди пришлось снова привязать его, пока он не утихомирился. Теперь с ним все в порядке. Ну, иди сюда, Наффи, познакомься со своей новой хозяйкой.

Наффи, осматривающий комнату, послушно подошел к кровати, и Луиза повернулась на бок, чтобы погладить его и почесать за ухом. И снова взгляд пса был вопрошающий, и опять его преданные карие глаза ловили взгляд Ларри. Но на этот раз Наффи, похоже, был удовлетворен и спустя несколько секунд радостно замахал хвостом.

— Ты не возражаешь, что я привел его сюда, Луиза? — спросил Ларри. — Он… он всегда спал в моей комнате, когда я бывал дома. Он спал там, с тех пор как мы принесли его еще совсем щеночком.

— Конечно же, я не возражаю! Разве ты не слышал, как я сказала Тьюди, что мне хотелось бы, чтобы Наффи был все время с нами? Ну, кто будет отдавать ему команды, ты или я?

— Давай лучше ты. Я не знаю, как будет поначалу. Но уверен, что он научится слушаться тебя. Так что ты хочешь, чтобы он сделал?

— Может быть, пусть он ляжет у очага, а мы тем временем поужинаем? Ведь уже очень поздно, не правда ли, дорогой? Полагаю, нам надо подумать о наших слугах.

Безусловно, она была права; и, хотя какие-то секунды Наффи сомневался, снова вопросительно глядя на Ларри, когда Луиза второй раз ласково приказала ему лечь у камина, он послушался. Гумбо был превосходен, такими же вкусными оказались перепелки с черным хлебом и трубочки с кремом, которые Ларри всегда любил больше всего. Луиза ела и все расхваливала, не забыв похвалить также и Тьюди, очень гордившуюся своими кушаньями.

После ужина Ларри вернулся к предложению Тьюди осмотреть погреба, подсобные помещения — словом, все хозяйство.

— Первым делом завтра поутру мы осмотрим все наши владения, если, конечно, будет хорошая погода. Полагаю, я должен как можно скорее повидаться с Дюмайном и Трегром. Но это можно сделать и ближе к вечеру. А тем временем ты с Айви смогла бы осмотреть кладовые. Должен признаться, я плохо во всем этом разбираюсь.

— Конечно, дорогой. Я могу быть еще где-нибудь полезна?

Он несколько секунд молчал, вновь погрузившись в мучительные мысли о доме.

— Знаешь, по-моему, тебе надо как следует осмотреть дом, чтобы выяснить, в каком он состоянии, — наконец с трудом проговорил Ларри. — Па… ну, мой дедушка и я никогда не пользовались гостиной, если не считать тех дней, когда летом в Викторию приезжала тетя Арманда, пока не началась война. Это было единственное время, когда мы были не одни и собиралось кое-какое общество. Летом мы пользовались и бальной залой, однако не думаю, что ты и я…

— Разумеется, мы не станем немедленно давать балы. Но я обязательно прослежу, чтобы гостиная была всегда готова к приему гостей. Ведь к нам будут заезжать люди, не так ли? Мы станем приглашать гостей. Я имею в виду, что я же как-никак молодая жена…

— Да, да, конечно, конечно! Ты всегда сможешь предложить гостям кофе, пирожные… ну, так же, как это было, когда собирались гости в Монтерегарде.

— Спасибо, милый, за эти слова. Я постараюсь сделать так, чтобы тебе понравилось. Обязательно!

Во время их разговора опытная Тьюди незаметно убрала посуду и привела в порядок маленький столик. Потом спросила, подавать кофе утром в какое-нибудь определенное время или хозяева позвонят. Оба ответили, что позвонят, и она, пожелав им спокойной ночи, удалилась. Когда ее шаги совсем стихли, Ларри начал раздеваться.

— Наверняка тебе захочется как следует осмотреть и этот этаж, дорогая, — произнес он. — Комната через холл отсюда принадлежала дедушке, и, расставшись с детской, я всегда спал там, на маленькой кроватке, стоявшей рядом с его, большой. Одна из спален в задней части дома всегда считалась гостевой: там две одинаковые кровати, их прозвали монастырскими, поскольку раньше они стояли в монастыре в Луизиане и на них спали монашки. А вот другие узкие кровати ставились раньше по обеим сторонам большой кровати с балдахином. Эти кроватки использовались для того, чтобы принимать на них роды. Они похожи на то, что у вас во Франции называют кушетками. Но в былые времена семьи, как правило, были очень большими и, конечно же, все дети рождались дома, так что эти кроватки для принятия родов всегда были под рукой.

— Понятно. И когда жена лежала с мужем в постели, эта кушетка все время напоминала ей о том, что ее ожидает. Не думаю, что это слишком тактично. А ты?

— Да, боюсь, ты совершенно права.

Он сказал это очень рассудительным тоном и только потом понял: Луиза могла подумать, что он рассердился на ее легкое подшучивание насчет историй об ужасных родах на плантациях и даже в самых роскошных и богатых домах, а также об огромном количестве случаев, закончившихся гибелью матери или ребенка, или обоих… и все это именно в те времена, когда, главным образом, пользовались кроватками для принятия родов. Луиза, соскользнув с постели, встала рядом с ним в своем прелестном прозрачном пеньюаре.

— Дорогой, ты же понимаешь, что я только шучу. Если ты хочешь, чтобы кроватка для принятия родов стояла в нашей комнате, то меня она вовсе не пугает. Во-первых, потому, что я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью — и не важно, с какими последствиями. Я уверена, что умру от разрыва сердца, если ты перестанешь заниматься этим. И, во-вторых, потому, что я хочу иметь кучу детей. А ты?

— Я… я… наверное, да. Я еще как-то не думал об этом. Пока я думал только о том, как сильно я тебя люблю.

Они улыбнулись друг другу и какой-то миг сдерживались. Но спустя несколько секунд Луиза придвинулась к нему, обвила руками его шею, не ожидая, когда он ответит тем же.

— Ну, о каких еще комнатах ты хочешь рассказать мне, прежде чем мы ляжем спать? — настойчиво спросила она.

— На первом этаже их великое множество, не считая винного погреба и кладовок, которые ты решила осмотреть завтра. Другие комнаты раньше существовали для приема деловых посетителей. Чтобы им было как можно удобнее. В былые дни плантаторы и судовладельцы строго разделяли личную и деловую жизнь, поэтому там имелась даже столовая. А одна из спален в конечном итоге превратилась в мою классную комнату. — Он замолчал на короткое время. — Дедушка сам учил меня до тех пор, пока мне не исполнилось двенадцать. Полагаю, пока ты можешь пропустить классную, если не возражаешь. Но там есть еще одна спальня, она находится напротив той, где стоят монастырские кровати. Мне бы хотелось, чтобы ты осмотрела ее. Эта комната была моей детской, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы перейти в комнату дедушки. По-моему, раньше ее использовали, главным образом, как вторую гостевую комнату. Однако слуги всегда называли ее комнатой мистера Бушрода.