Николай Шебуев - Дьяволица

• Название: Дьяволица
• Автор: Николай Шебуев
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2015

В респектабельные дома Петербурга одна за другой приходят посылки со страшным содержимым — частями расчлененного трупа… Друг за другом адресаты оказываются в тюрьме… Следователи теряются в подозрениях. Роковые страсти, супружеские измены, любовь втроем, кутежи с дамами легкого поведения и авантюрные похождения служат фоном «Дьяволицы».

В новом двухтомнике из серии «Polaris» к читателю возвращаются «чрезвычайно уголовные романы» забытого писателя, поэта и журналиста Н. Г. Шебуева (1874–1937) — одновременно и ехидные пародии, и вполне захватывающее и увлекательное «бульварное чтиво».

---

— То есть как это… попу… — протестующе буркнул было купец.

— Мммолчать! Когда я говорю, все должны молчать! А в особенности ты, Дормидонтов!.. Разве ты, старый пьяница, не понимаешь, что ты первый же попадешь под суд, если только будет составлен протокол, из которого выяснится, что ты пьянствуешь с инженерами на моей квартире!..

Глава тридцать вторая СТРАШНАЯ КЛЯТВА

Дормидонтов в первый раз видел Неберучева таким. До сих пор Неберучев лебезил и заискивал перед ним. Дор-мидонтов привык почти приказывать. А тут инженер кричал на него, как на мальчишку.

Хмель спал со старика. Он отчетливо увидел, в какую историю попал, и со страха задрожал, как мальчишка.

— Двери заперты. Никто не войдет и не выйдет. Мы должны трезво обсудить положение. За Ивана, — инженер указывал на лакея, — я не боюсь. В нем я уверен, как в себе. За сослуживцев тоже не боюсь. Ни у кого из нас нет двух голов на шее!

— За меня тоже не бойся! — прошептал не своим голосом Дормидонтов. — Хоть жги меня… Не выдам…

Хмель соскочил со всех.

— О тебе, старик, беспокоюсь меньше всего…

— Так за кого же вы боитесь?

— За баб!

— За баб! — как эхо, повторил купец.

— Бабий язык долог, и они рискуют меньше нас!..

— Как меньше? Разве для них таскание по судам не ужас?..

— Их тоже заберут в тюрьму! — соврал Платонов, глядя выразительно на немок.

Те замахали руками и в страхе заголосили по-немецки.

— Молчать!.. Если нагрянет полиция, всем будет одинаково скверно: и нам, и бабам…

Все замолчали, тяжело дыша. Всхлипывала только Спаржа.

— Сколько нас?

— Я считал, когда садились на автомобиль: двадцать один… Четырнадцать мужчин и семь женщин…

— Каждый, по одному, пусть подходит к дверям и будет выпущен из дома, только произнеся слова клятвы: «Клянусь забыть обо всем здесь происшедшем. Если проговорюсь, буду убит…».

Жюли, видавшая всякие виды, и тут не забыла своих материальных интересов.

— Но прежде всего вы должны вознаградить за беспокойство нас…

Дормидонтов открыл бумажник.

— Вот тыща! Дели поровну…

Увидав деньги, дамы позабыли страх… Манька - Ковбойка лежала без чувств на полу. Никому не было до нее дела.

Жюли даже не взглянула на нее. Она была зла и не дать денег своему врагу было очень приятно.

Но страх опять вернулся к девицам, когда, подходя к дверям, они должны были повторять слова клятвы.

Первая заикающимся голосом прошептала Верка-Недомерка: — «…если проговорюсь, буду убита…».

Для большего впечатления Неберучев заставил запуганных дам подписывать какой-то лист.

Три сестры-немки долго не решались расписаться, наконец Жюли их заставила. Спаржа оказалась неграмотной… Сама Жюли дрожащей от какого-то нервного озноба рукой поставила кляксу.

Она сознавала, что ее запугивают, и все-таки пугалась, — такова сила всякой бумаги.

Когда эти дамы удалились, Неберучев опять возвысил голос:

— Теперь баб нет… кроме вот этой… (он указал на лежащую без движенья Маньку). Желаю вам покойной ночи… С этой и с этим (он указал на бочонок с головой) я сам с помощью Ивана справлюсь… Иди, старина, расписывайся…

Дормидонтов грузно подошел, отчетливо толково произнес клятву, трижды перекрестился и жирно расписался: «Григорий Григорьев Дормидонтов».

Затем, не глядя ни на кого, грузно, одышливо вышел в переднюю.

Глава тридцать третья ГАРСОНЬЕРКА ОПУСТЕЛА

— Господа, теперь, когда мы остались одни, я должен вас поздравить. Дормидонтов — наш! Теперь уж он от нас не уйдет! Он в наших руках! Ха-ха-ха! Не бывать бы счастью, да несчастье помогло. С этой дурацкой головой и пьяной Ковбойкой я разделаюсь. Это пустяки. Голова, вероятно, я даже не сомневаюсь в этом, инженера Невзорова, убитого Теремовским… Мы, конечно, не будем об этом болтать даже нашим женам…

— Браво! Браво! Молодец, Иван Иваныч! Дормидонтов действительно запуган не на жизнь, а на смерть… Ха-ха-ха…

Все, ликуя, собрались вокруг Неберучева, пожимали ему руки и совсем забыли о голове в бочке и теле Маньки на полу.

— Пора расходиться!

— Господа! Но завтра в восемь всех здесь присутствующих я приглашаю ко мне на квартиру! — прокричал Небе-ручев.

— На которую? — пропищал Ван-Ливен. — Сюда или на Фурштатскую?

— Конечно, на Фурштатскую… Здесь, на Каменноостровском, я принимаю только таких субъектов, которых надо облапошить!..

— А я думал, что это, в самом деле, ваша квартира! — процедил Грааб.

— Ха-ха-ха… Кто же не знает, что это только гарсоньер-ка Ивана Ивановича!

— А вы разве у меня на Фурштатской не были?

— Ни разу.

— Ну, так вот, я завтра познакомлю вас с женой… Завтра же я вам расскажу, конечно, не при жене, что я сделал с этими вещественными доказательствами…

И инженер махнул рукой в сторону Маньки и мертвой головы.

Глава тридцать четвертая ПРОГУЛКА НА ОСТРОВА

Перепуганные немки, Спаржа и Верка-Недомерка сели на двух извозчиков и уехали.

А Жюли осталась у крыльца ждать Дормидонтова.

Когда купец вынимал тысячу, чтобы расплатиться, она заметила, как туг и толст его бумажник.

Не использовать момента невозможно: расстроенный старик, конечно, захочет забыться… Во всяком случае, если он даже поедет прямо домой, можно будет на извозчике, а еще лучше в автомобиле, полакомиться этими деньгами.

Жюли всегда действовала решительно, и, увидав проезжавший таксомотор, сделала знак рукой.

— С богатейшим купцом… Сперва поедем на острова… только не тряси… А потом по домам… Он живет: Ивановская 74… А меня спустишь на углу Николаевской и Невско-ого… Вот он идет…

Жюли засуетилась:

— Григорь Григорч… Григорь Григорч… Я вам уж взяла авто…

Тот сначала рукой замахал.

Ему совсем не до баб.

Скорее домой, забыться, уснуть, замолить грех. И, вообще, он чувствовал себя совсем больным. Сердце так колотится. Одышка.

— Тем необходимее авто…

— Нет, с тобой не поеду… Дворник увидит с францу-зинкой… Еще разговор будет…

— Да я шоферу сказала, чтобы он меня на Невском высадил… Разве я о себе хлопочу. Все об вас…

Грузно, нехотя, влез Дормидонтов в карету автомобиля. Захлопнулась дверца и они остались вдвоем.

— Я велела проехаться по островам. Ну, не серди меня, милый Григорч… Ты устал?.. Ну, подремли вот так… Ну, положи голову мне на грудь…

Глава тридцать пятая В ОБЪЯТИЯХ ДЕВЫ

Как реакция после первого потрясения, Дормидонтова действительно разбирала дремота.

Здесь так уютно. Француженка так ласкова!

От нее пахнет такими дурманящими духами. Автомобиль идет так убаюкивающе-плавно.

Старик закрыл глаза и забылся. В полусне почувствовал, как женские руки обняли его шею. Сквозь сон улыбнулся и заснул.

А руки, с кошачьей лаской обвившие шею, из нежных, бархатных вдруг сделались стальными.

Как пружины капкана, обхватили шею, сдавили горло… Еще, еще и еще.

Всю силу напрягла авантюристка, чтобы не было слышно даже предсмертного хрипа…

Старик оказался сильным, кряжистым.

Отбиваясь, он головой ударил ей в подбородок… рассек губу…

Хлынула кровь и запачкала руки.

Упорство только ожесточило Жюли и она с удвоенной энергией сжимала горло.

Старик еще и еще судорожно, конвульсивно завозился, но уже не так энергично.

Силы покидали его.

Жюли чувствовала, что и ее покидают силы. Холодная дрожь пробежала по телу:

«Вдруг у меня не хватит сил… Сейчас выедем на Стрелку… Вдруг он закричит…» И, изловчившись, она засунула ему в рот рукав манто… Все глубже, все глубже… А самым манто закутала голову старика.

«Все равно, если еще не задушила, он задохнется через пять минут…»

Около пяти часов автомобиль подкатил к дому № 74 по Ивановской. Дворник распахнул дверцу. Но из кареты никто не выходил.

— Уснул, — подумал шофер.

Дворник почтительно ждал.

— Надо разбудить!..

Дворник почтительно крикнул:

— Григорь Григорьич!..

И вдруг закричал:

— Батюшки! Кровь!

Шофер выталкивал еще теплый труп купца.

Подняли тревогу.

С лестницы сбежали.

Кто-то зарыдал…

Глава тридцать шестая РОКОВОЙ ГРОБ

Марья Антоновна даже обрадовалась, узнав о смерти мужа.

Конечно, она сумела сделать все, чтобы не дать заметить этой радости окружающим.

Горничная Даша, узнав от шофера скандальные подробности о смерти барина, рассказала все барыне. Марья Антоновна попыталась замаскировать их, не жалея денег.

Шоферу было заплачено около тысячи рублей за молчание. Это была излишняя предосторожность: он и без того рад был замять неприятный инцидент, чтобы не фигурировать в качестве свидетеля в суде.