Николай Шебуев - Дьяволица

• Название: Дьяволица
• Автор: Николай Шебуев
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2015

В респектабельные дома Петербурга одна за другой приходят посылки со страшным содержимым — частями расчлененного трупа… Друг за другом адресаты оказываются в тюрьме… Следователи теряются в подозрениях. Роковые страсти, супружеские измены, любовь втроем, кутежи с дамами легкого поведения и авантюрные похождения служат фоном «Дьяволицы».

В новом двухтомнике из серии «Polaris» к читателю возвращаются «чрезвычайно уголовные романы» забытого писателя, поэта и журналиста Н. Г. Шебуева (1874–1937) — одновременно и ехидные пародии, и вполне захватывающее и увлекательное «бульварное чтиво».

---

— Вы настаиваете, что это писал г. Теремовский?

— Разве в этом есть сомнение? Раз человек сидит в тюрьме и просит вас передать мне записку… ясно…

— Вы уверены, что эта записка адресована вам?..

— Несомненно… Ведь я же его впутала в эту глупую историю…

— А не можете ли вы предположить, что записка адресована другой даме? Не знаете ли вы, с какой еще дамой г. Теремовский на «ты»…

— Как на «ты»? — вспыхнула Лидия Львовна. — Георгий Петрович никогда не был со мной на «ты»… Никогда он не подписался бы под письмом так фамильярно — «Жорж»! Я лично никогда его «Жоржем» не звала!.. Эта записка адресована не мне! Это или ловушка с вашей стороны… Или провокация с его…

Она только сейчас заметила, в каком тоне составлено послание Теремовского!..

— Какой негодяй! Он не только не раскаивается в том, что воспользовался моим расстроенным положением, опоил и изнасиловал меня, но и кичится своей близостью ко мне… Как он смеет писать ей на «ты»! Это он сделал нарочно, чтобы прокурор и следователь яснее видели, что я его любовница!.. Какой наглец! Боже мой, какой наглец!.. Как я ошиблась в нем!.. Я считала его таким деликатным… Видно, был деликатным, пока добивался меня, а как добился, оказался, как все… хуже всех… При первой же шкурной опасности, не стесняясь, топчет в грязь ее репутацию!.. Шкурный вопрос! Шкурный вопрос! Покажу же я тебе шкурный вопрос!..

Глава восемнадцатая В УДУШЬЕ ЗЛОБЫ

Злоба душила Лидию. Вихрь мыслей хлыстовствовал в ее голове. Горящими, безумными глазами смотрела она на записку.

— Так вы утверждаете, что это адресовано не к вам. К кому же, по вашему мнению, могло это адресоваться… Не знаете ли вы, кто еще находился с г. Теремовским в интимных отношениях?..

— В интимных отношениях? Вы хотите сказать, что он со мной находился в интимных отношениях! Вы осмеливаетесь оскорблять меня в глаза! Кто вам дал право! Закон! Мундир!..

Следователь спокойно ответил:

— Сударыня! Успокойтесь. Мы одни. Нас никто не слышит. Я задаю вам вопросы, на которые вы имеете право не отвечать. Но, поверьте мне, что я делаю это, повинуясь долгу службы. В моем вопросе нет ничего оскорбительного после того, как вы сами на первоначальном допросе заявили, что…

— Да! Этот негодяй силой взял меня! Напоил и… взял!.. Но теперь я ему такая же чужая, как раньше… Даже более чужая, чем прежде!.. Я ненавижу! Я презираю! Я проклинаю его!.. Вот в каких интимных отношениях мы с ним! Я убила бы этого подлеца и не раскаялась бы! Я не хочу слышать имени человека, который опозорил меня, моих детей… Дети! Дети!..

Она начинала истерически всхлипывать и причитать, зовя на все лады Тосю и Вандочку. Она готова валяться в ногах, целовать руки следователя, лишь бы он позволил ей не разлучаться с ними. Мало ли, что она истеричка, слабая, подхваченная вихрем неожиданных, странных стечений дьявольских фактов, могла на себя наговорить. Муж жив, он завтра приедет. Все разъяснится.

Следователь видел, что в таком состоянии Лидия Львовна не даст ни одного дельного показания.

Он как мог старался успокоить ее: дети у сестры Петра Николаевича, г-жи Гнездиковской, в прекрасных руках. Им сказано, что мама на несколько дней уехала в Варшаву к папе. Они ждут, что мама с папой вернутся и привезут целый ящик с игрушками.

Глава девятнадцатая ДОГАДКИ СЛЕДОВАТЕЛЯ

Следователь сам расстрогался, рисуя картины детского благополучия, хотя это и не входило в круг его обязанностей.

Сама Невзорова с каждым днем казалась ему все загадочней. Ясно было одно, что она — истеричка. Ясно было другое, что не она написала эту записку: надо быть чересчур искусной актрисой, чтобы разыграть сцену нынешнего допроса.

Ясно было третье: она ревнует Теремовского и даже сама мысль о возможности у него интимных отношений с какой-то другой дамой приводила ее в истерическое бешенство.

Но тогда кто же написал записку, которую нашел в ящике с мертвой ногой, адресованном Анне Антоновне Ратнер?

На вопрос:

— Знакомы ли вы с г-жой Ратнер?

Лидия Львовна так просто и искренне спросила:

— А какие это Ратнеры? Муж говорил, что Теремовский познакомил его с какими-то Ратнерами. Но я лично ничего о них не знаю…

«Муж знаком с Анной Антоновной!» — новое подозрение мелькнуло в голове следователя.

Сегодня он ждал ответа на телеграфный запрос в Варшаву.

Быть может, и в самом деле Невзоров жив, и тогда следствие потечет совсем по новому руслу.

Потому что, если он жив, преступление — дело его рук. Жена тут ни при чем.

Если жив — преступник, если умер — жертва.

Подали телеграмму…

Глава двадцатая ЕСЛИ ЖЕНЩИНА ЗАХОЧЕТ

— Главная достопримечательность Варшавы — Ченсто-ховский монастырь.

— Ведите, куда хотите!

— Не «ведите», а «везите!».. Ченстохов монастырь так же далеко от Варшавы, как Иматра от Петербурга!.. Мне одна знакомая говорила, что самое интересное, самое любопытное и самое восхитительное в Петербурге — это Имат-ра…

— Очевидно, ваша знакомая ездила туда не одна?

— Ну конечно. Кто же ездит в Ченстохов или на Иматру втроем… Мы тоже не возьмем мужа…

— На Иматру ездят или вдвоем, или поодиночке… Или влюбленные, или… самоубийцы.

— Ну, самоубийцы не жалуют Ясногорского монастыря, хотя там есть где покончить с собой. Я как-то гуляла на валах. Оттуда залюбовалась на цветущие клумбы монастырских садов, которые разбиты там внизу, у подножия стены. И мне так захотелось с головокружительной высоты этой святой крепости ринуться вниз и смешать свою кровь с цветами, выросшими на святой монастырской почве… Я тогда была моложе… и лучше, кажется, была…

— Почему такие мысли!.. Вы мне кажетесь такой жизнерадостной, что у вас даже в шутку мысль о самоубийстве не может проскользнуть…

— Я тогда была другой… Я узнала об измене мужа, о первой измене… Ха-ха-ха… И поехала одна в монастырь… Замаливать грехи мужа… Я была, как шальная… Я, православная, исповедовалась у паулина…

— Уж не у Мацоха ли?..

— Вы угадали… Тогда еще никто не знал о его подвигах… Напротив, среди других монахов он выделялся мягкой обходительностью… Я покаялась ему в том, что хотела покончить с собой… Он долго и горячо говорил о том, что жизнь самый драгоценный дар Создателя и что те, кто отказываются от этого дара, тем самым оскорбляют Его… Говорил простым, житейским языком, голосом вкрадчивым, но не неприятным… И примеры брал все житейские… «Вот если бы я вам от чистоты сердечной подарил колечко с бриллиантиком, а вы бы подержали у себя, поносили на пальце его дня два, а потом вернули мне: — «не надо»!.. Ну разве этим вы не обидели бы меня? Я подумал бы, что вы недовольны тем, что бриллиант мой, который я вам дал, не чистой воды… Или что он недостаточно велик… Или что вы на меня сердитесь… Вот и жизнь тоже… Нельзя жаловаться, что она не чистой воды, если вы сами мутите воду жизни. Нельзя жаловаться, что этот бриллиант недостаточно играет… Надо уметь его носить и он заиграет, надо вправить его в подобающую оправу… Очевидно, муж ваш неподобающая оправа для вашей жизни… Вот я познакомлю вас с отцом Исидором, он вас научит, как надо жить, чтобы жизнь играла, как молодая кровь, как старое вино…

— И вы познакомились с Исидором Старчевским![4]

— Нет! Случай спас! Настроилась так, что захотелось простить мужа и, не дождавшись вечернего свидания со Старчевским, уехала с первым поездом в Варшаву… Это было три года тому назад!.. Очень хотелось бы посмотреть монастырь, валы, аллею теперь, после того, как над Ясной горой пронеслась нежданная гроза.

— Ваше желание для меня закон! Я всегда к вашим услугам.

— Фу!.. И вы тоже говорите такими обычными, готовыми фразами. Это нам, женщинам, простительно говорить готовыми фразами. А вы, мужчины, обязаны ковать новые фразы, новые действия. Ведь задыхаешься во всем этом тряпье, в которое кутает меня Василий Александрович Топи-лин! Впрочем, у него, у этого доброго, разбитного парня, больше фраз, чем у всей их редакции… Я человек веселый, экспансивный, и меня тошнит, когда говорят, только говорят, а не действуют…

Глава двадцать первая МЕСТЬ ИЛИ ЛЮБОВЬ

Петр Николаевич вскочил, протянул обе руки:

— Едемте! Звоните мужу! Он сейчас в редакции. Предупредите его, что мы уезжаем и…

— Зачем предупреждать?

— Но ведь мы можем заночевать там?..

— А он меня предупреждает, когда отправляется к своей Тине… тине, в которой он завяз…

В ее голосе почудились злые нотки.

— Нет, уж пусть он сегодня поволнуется, поревнует… Я хочу, чтобы никто, а он менее всего, не знал, куда делась я…

— Но моя дружба к нему обязывает меня…

— Трус! Тряпка!..

— Марья Александровна! Если бы я не сознавал, что вы хотите воспользоваться мною исключительно как орудием мести, я был бы без ума от радости ехать с вами.