Израиль Рабкин - Время, люди, самолеты.

• Название: Время, люди, самолеты.
• Автор: Израиль Рабкин
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

В книге идет речь о событиях, происходивших накануне и во время Великой Отечественной войны. Автор принимал участие в испытаниях новой боевой техники, позволившей противостоять фашистскому нашествию, одержать победу в Великой Отечественной войне. Многие события, связанные с созданием новых боевых машин, ситуации работы и жизни известных авиаконструкторов и ученых описываются в литературе впервые. Предназначена широкому кругу читателей.

---

Предлагаемая читателю книга посвящена событиям, происходившим в нашей авиации накануне и во время Великой Отечественной войны. В ней рассказывается о том, как создавались новые самолеты, с какими трудностями встречались и как преодолевали их те, кто эти самолеты проектировал, строил, испытывал, внедрял в серию и в эксплуатацию.

Наибольшее внимание в книге уделено летным испытаниям новых самолетов, тому делу, которым занимался и сам автор. В ней приведены малоизвестные факты из жизни и деятельности многих выдающихся летчиков и инженеров-испытателей: В.П. Чкалова, П.М. Стефановского, C. П. Супруна, А.И. Никашина, Ю.И. Пионтковского, А.Г. Кочеткова, A. Н. Екатова, К.А. Груздева, А.Г. Прошакова, А.С. Воеводина, B. И. Алексеенко, М.И. Таракановского, техника-испытателя И.В. Жулева и многих других.

В книге рассказывается также о конструкторах С.А. Лавочкине, А.И. Микояне, М.И. Гуревиче, Н.Н. Поликарпове, А.С. Яковлеве, И.Ф. Флорове, Н. 3. Матюке, А.Г. Брунове и о выдающихся деятелях нашей авиации Я.И. Алкснисе, П.В. Дементьеве, А.И. Филине, А.И. Шахурине и других.

НАЧАЛО

К подмосковному полустанку подошла переполненная электричка. Распахнулись двери вагонов, и народ быстро заполнил платформу, хлынул в проходы к мощеной дороге и зашагал по ней быстротечным широким потоком. Миновав расположенные неподалеку проходные, людской поток какое-то время еще держался, но потом начал распадаться и частями уходить в стороны, к стоявшим неподалеку зданиям, а у аэродрома к ангарам и самолетным стоянкам.

Шли авиационные испытатели, летчики и штурманы, инженеры и техники. Шли механики и мотористы, лаборанты и синоптики, работники аэродромных служб и ремонтных мастерских, техники-расчетчики, штабные и тыловые работники. Шли быстро, по-деловому. Обменивались приветствиями, шутили, справлялись о здоровье, делах, торопились закончить начатый в пути разговор и, перед тем как разойтись, договориться о следующей встрече. Люди были рады погожему утру, встрече с друзьями и предстоящей работе.

Мне запомнился день, когда я впервые оказался в массе идущих на службу людей. Это было в мае 1940 года. Получив накануне диплом об окончании инженерного факультета Военно-воздушной академии имени профессора Н.Е. Жуковского и направление в Научно-испытательный институт ВВС Красной Армии (НИИ ВВС), я хотел быстрее добраться к месту назначения. Всматриваясь в лица окружающих меня людей, вслушиваясь в их разговор, я радовался тому, что отныне стану их сослуживцем и начну приобщаться к интересному делу.

Мой будущий начальник – Александр Сергеевич Воеводин – руководитель отделения испытаний истребительных самолетов был на месте. Получив разрешение, я вошел к нему в кабинет и представился. Военинженер первого ранга пригласил сесть и, не сводя с меня изучающего взгляда, сказал, что уже успел познакомиться с моим личным делом и потому не станет задавать вопросов анкетного характера, а более близкое знакомство отложит на ближайшее будущее, когда я включусь в работу его подразделения.

– А сейчас, – продолжал он, – начинайте присматриваться ко всему, что мы тут делаем и как делаем. Я прикреплю вас к одному из наших лучших ведущих инженеров – к военинженеру второго ранга Михаилу Ивановичу Таракановскому. Со всеми вопросами обращайтесь к нему. Можете, конечно, и ко мне, но имейте в виду, долго присматриваться мы вам не дадим. Хотели бы, да не в силах. Работы очень много, а потому загрузим скоро и вас. Ну, пойдемте.

Мы вышли из кабинета и направились к одной из комнат напротив. Познакомив меня с Таракановским, Воеводин тут же ушел, сославшись на какие-то срочные дела.

Вступительная речь моего ведущего оказалась еще короче. Он посмотрел на часы, почесал затылок и произнес с виноватой улыбкой:

– Понимаешь, у меня сейчас полет и я очень тороплюсь. Поговорим потом, когда освобожусь немного. А пока занимай вот этот стол напротив меня и действуй. Начинай присматриваться. Хорошо?

И, не дождавшись ответа, убежал.

«Ну что ж, коль все говорят, что надо присматриваться, буду присматриваться, – решил я. – Вот только к чему?»

Окинул взглядом комнату. Два окна, голые стены, высоко подвешенная к потолку лампочка без абажура, три разнокалиберных письменных стола, несколько стульев да еще громоздкое и весьма несуразное сооружение. Из прибитой к стене инвентарной описи я вычитал, что оно называлось славянским шкафом.

Посмотрел в раскрытое окно. С высоты третьего этажа увидел площадку перед подъездом, забор и часть аэродрома. Решив, что в комнате присматриваться не к чему, я направился туда, куда ушел начальник и убежал Таракановский.

Оказалось, что стоянка самолетов истребительного отделения находилась совсем близко. Надо только войти в расположенные рядом ворота аэродрома и, повернув направо, пройти метров сто, не больше. Самолеты стояли на приангарной площадке, вдоль небольшого отрезка рулежной дорожки и на части широкой бетонированной полосы.

Я обратил внимание на эту полосу, которая проходила вдоль всего летного поля. На одном из концов ее была невысокая горка, явно предназначенная для ускорения разбега.

За полосой лежало огромное летное поле, покрытое роскошным ковром, вышитым самой природой из ярко-зеленой весенней травы и полевых цветов. В середине его рассекала еще одна серая полоса. На ней работали: взлетали и садились самолеты. А на противоположной стороне аэродрома стояла сплошная стена темного леса.

Взгляд скользнул вверх, в бескрайнее синее небо. Оно тоже принадлежало аэродрому. Торжественно, не торопясь, плыли по нему редкие островки ослепительно белых кучевых облаков, а по земле перемещались их тени. От этого еще живописнее выглядели и летное поле, и лес, и линейки ангаров, и стоянки самолетов.

Многоголосый рев моторов, доносившийся со всех концов аэродрома и с неба, нисколько не мешал любоваться этой панорамой. Скорее наоборот, шум этот отлично вписывался в понятие «аэродром» и казался самым подходящим сопровождением всего, что на нем происходило.

Я стоял словно зачарованный. Не знаю, сколько бы еще я находился в восторженном состоянии и витал в облаках, если бы непредвиденное обстоятельство не вернуло меня с неба на землю самым бесцеремонным образом. Неподалеку от того места, где я находился, вырулил самолет и… обдал меня мощной струей хлесткой и шершавой пыли. С опозданием отвернувшись, я стал протирать глаза и стряхивать пыль со своей новенькой формы. «Поделом! Нечего мечтать на стоянке! И вообще, не пора ли заняться делом и начать присматриваться?!»

Приняв деловой вид, я шагнул к ближайшему самолету, чтобы получше рассмотреть его. Это был одноместный цельнометаллический моноплан с низкорасположенным крылом и сильно скошенным назад вертикальным оперением, с хорошо вписанной в обводы фюзеляжа кабиной. Сам самолет, тип стоявших на нем мотора воздушного охлаждения и трехлопастного воздушного винта мне были неизвестны.

Обойдя этот самолет несколько раз, я заметил у него и другие особенности. Все это было интересно, хотелось узнать, для чего они были сделаны и что интересного есть внутри машины. Попытался было сам найти ответы на вопросы, но ничего из этого не получилось. Нужны были описания или консультации сведущих специалистов.

На самолете работало трое. Один из них – военинженер третьего ранга – оседлал стремянку и пристально всматривался в механизм поворота лопастей воздушного винта, а двое других, знаки различия которых были скрыты под комбинезонами, лежали под хвостовой частью фюзеляжа и занимались костыльной установкой. Инженер, оседлавший стремянку, за все время, что я находился у самолета, так и не сменил своей позы, разве что пошевелился, чтобы сделать какую-то пометку в своем блокноте да заправить под фуражку непослушный клок белокурых курчавых волос. Он был настолько занят своим делом, что я не решился обратиться к нему со своими вопросами.

Отошел к хвосту самолета. Но и здесь обстановка не располагала к беседам. Лежа на разостланном на земле самолетном чехле, испытатели отклоняли хвостовое колесо то в одну, то в другую сторону и наблюдали за тем, как оно возвращается в исходное положение. Что-то их не устраивало. Они указывали друг другу на какие-то скрытые в глубине люка места и вполголоса переговаривались. Видимо, задача, над которой они бились, была сложной, и никак не удавалось найти нужное решение.

На соседнем самолете, к которому я перешел (его тип тоже был мне неизвестен), заканчивалась подготовка к полету. Один из младших авиаспециалистов занимался заправкой самолета, двое других – креплением капота мотора, четвертый находился в кабине и время от времени подавал оттуда команды остальным…

Летчик и инженер находились тут же и в ожидании конца работ беседовали. Говорили они, по-видимому, о предстоящем полете. Летчик то и дело поднимал свою планшетку и делал в ней какие-то пометки.