Карел Чапек - Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы

• Название: Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы
• Автор: Карел Чапек
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1976

В четвертый том Собрания сочинений Карела Чапека вошли пьесы Карела Чапека, написанные только им и в соавторстве с братом Иозефом Чапеком. Большинство пьес неоднократно переводилось в Советском Союзе («RUR», «Белая болезнь», «Мать» и др.); две пьесы («Любви игра роковая» и «Адам-творец») переводятся впервые.

С иллюстрациями Карела и Иозефа Чапеков.

Перевод всех пьес выполнен по книгам: Bratři Čapkové. К. Čapek. Hry. Praha, 1958; Hry. Praha, 1959.

В томе использованы рисунки Иозефа Чапека:

Стр. 6. Фрагмент обложки к первому изданию пьесы.

Стр. 44. Фрагмент иллюстраций к циклу «Как это делается».

Стр. 124. Элементы оформления разных книг.

Стр. 204. Фрагмент иллюстрации к книжному изданию пьесы «Из жизни насекомых».

Стр. 280. Фрагмент обложки к третьему изданию пьесы «Средство Макропулоса».

Стр. 358. Фрагмент иллюстрации к циклу «Как это делается».

Стр. 446. Фрагмент обложки И. Чапека к пьесе «Средство Макропулоса».

Стр. 518. Фрагмент обложки к книге Яр. Кратохвила «Путь революции», 1928 г.

Стр. 590. Фрагмент иллюстраций к циклу «Как это делается».

На переплете даны фрагменты иллюстраций к книжному изданию пьесы «Из жизни насекомых».

---

Послушник. И искоренено огнем и мечом.

Первосвященник. По праву, сын мой. То было тяжкое заблуждение, и родилась сия ересь в кровавые времена. Ежели творцы воистину существовали, примем со смиренностью учение о божественной чистоте их ликов.

Послушник. Ежели они воистину существовали?

Первосвященник. Да. Некоторые теологи полагают, что явление их следует понимать в образном смысле. Утверждается, будто они ранее вовсе и не существовали в земном обличии, а бренную оболочку обрели временно и чудодейственным способом.

Послушник. Но мы учим народ, что они жили подобно всем смертным и явились людям на этом самом месте!

Первосвященник. Воистину так. Толкование текстов допускает и то и другое. Тем строже должны мы исполнять священные обряды в честь обоих творцов — Альтера и Адамэго. Взгляни на строящийся храм! Сказано, что только с возведением его будет завершен акт творения. Не будем вопрошать, воистину ли существовали боги; главное, что в честь их возводится храм, коим будет увенчан божественный уклад мира. О, сколь прекрасен сей вечер!

Послушник. Канун Дня Создателей.

Первосвященник. Да, ныне в первый раз зазвучит колокол, отлитый во славу их. На том месте, где я стою, была выкопана из-под земли чугунная труба, или жерло, из коего и отлили колокол. Назвали его Канон, сиречь Закон.

Послушник. Правда ли, что эта пушка упала с неба?

Первосвященник. Глаголят, сын мой. Канон сей столь глубоко вошел в землю, что всенепременно должен был упасть с великой высоты. У этого колокола будет неземной звон. Эй, сторож!

Сторож (выходит из-под лесов). Вечер добрый, ваше преосвященство.

Первосвященник. Сторож, ночи нынче стали холодные. Смотрите, как бы кто не проник в святую пещеру.

Сторож. Не извольте беспокоиться.

Первосвященник. Ведомо мне, зимой сюда зачастили на ночь всякие старцы да бродяги. Жаль их. И все же допускать того не следует. Только сим и могу объяснить, что на столь священном месте… совестно сказать: полно блох.

Послушник. Отче, неужто и блохи — творение Создателей?

Первосвященник. Воистину и сии твари суть порождения неисповедимой мудрости творцов; однако негоже, чтобы нищие напускали их сюда. Следите за этим, сторож.

Сторож. Я прогоню их взашей, ваше преосвященство.

Первосвященник. Вот и хорошо. Храм Творцов — не притон для бродяг. Идем помолимся, сын мой.

Уходят.

Сторож (смотрит им вслед). Храм, храм! (Сплевывает.) Слыхали мы эти байки. Никаких Создателей сроду не бывало, и точка! (Чешется.) Проклятые блохи!

Появляется Поскребыш, с ним Адам и Альтер Эго, оба в жалких отрепьях своих божественных облачений, с нищенскими посохами и сумами.

Поскребыш. Вот мы и опять дома к зиме. Ой-ой, что это тут строят?

Сторож. Это ты, Поскребыш? И старички твои с тобой? А где ж пацаны?

Поскребыш. Разбрелись по белу свету — сами себя кормят. Господин сторож, что тут строят?

Сторож. Храм.

Адам. Какой храм?

Сторож. Говорят, храм Создателей.

Адам. Храм Создателей?

Сторож. Ага. Только хотел бы я знать, на кой ляд Создателям храм? (Сплевывает.) Ведь все один обман. А сколько ухлопают золота да мрамора!

Адам. Храм Создателей! Слышишь, Альтер Эго? Про нас вспомнили!

Альтер Эго. Поверить не могу…Смотри, Адам, какое грандиозное сооружение!

Адам. Я этого ждал! Я знал — люди нас отблагодарят! Вот видишь, дорогой Альтер Эго!

Альтер Эго. Мой добрый Адам!

Обнимаются.

Поскребыш. А что же будет с нами, господин сторож?

Сторож. Приказано, вишь, чтоб и духу вашего тут не было. Шляется, мол, всякий сброд!

Поскребыш. Так я и знал. А жаль, хорошая была дыра!

Сторож. Отчаливайте, да поживей!

Адам. Тут какое-то недоразумение, сторож. Разве это — не храм Создателей!

Сторож. Это храм для их статуй и для попов. А вы проваливайте подобру-поздорову.

Адам. Сторож, знай: мы — Адам и Альтер Эго.

Альтер Эго. Мы Создатели!

Адам. Прочь с дороги! Идем с нами, Поскребыш!

Сторож. Куда?

Адам. В наш храм!

Сторож. Послушай, старик, хоть и жаль мне вас, но гляди — возьму палку. Отправляйтесь на ночь в какой-нибудь хлев. (Скрывается под лесами.)

Поскребыш. Да, теперь каюк. А как хорошо нам было в пещере…

Альтер Эго. Каюк! Что скажешь, Адам?

Адам. Я этого ждал! Я же знал, что… что… (Рыдая, бессильно опускается на землю.) Господи, как ужасно быть творцом.

Темнеет.

Альтер Эго. Адам, у тебя есть еще Пушка отрицания. Она под тобой, только руку протянуть. Протянуть руку — и кара, протянуть руку — и искупление. Адам, как ты поступишь?

Адам. Оставь меня! Ради бога, оставь!

Альтер Эго. Разве ты не дошел до предела страданий и боли? Адам, неужели ты это так оставишь?

Сторож выходит с молотком и красным фонариком.

Сторож. Я же еще и скобы выпрямляй! Проклятая жисть!

Поскребыш. Собачий холод.

Сторож. Чертова работа.

Альтер Эго. Отойди, Адам! (Бросается на землю, ищет место, где была зарыта Пушка.)

Сторож. Пропади он пропадом — весь этот мир!

Поскребыш. Провались он в преисподнюю!

Сторож. Разрази его гром!

Альтер Эго (выворачивает камень). Адам, Адам, Пушку отрицания сперли!

Раздается гулкий удар колокола.

Сторож. Ага, — новый колокол.

Адам (выпрямляется). Это она! Она! Слышишь?

Альтер Эго. Пушка отрицания!

Адам. Узнаю ее по голосу! Моя Пушка! Слышишь, как гудит?

Поскребыш. Отбивает: бим-бам, бим-бам!

Альтер Эго. Отбивает: нет! нет!

Адам. Отбивает: да! да! да!

Альтер Эго. Нет! Нет! Нет! Нет!

Адам. Да! Да! Да! Да!

Поскребыш (стучит ложкой по своему котелку). Бим-бам, бим-бам!

Сторож (стучит молотком по наковальне, выпрямляя скобы). Раз! Два! Раз! Два!

Звон бесчисленных колоколов.

Поскребыш. Это мой котелок так звенит!

Сторож. Это звенит мой молоток!

Альтер Эго. Это гром моего отрицания!

Загорается Око Божье.

Глас Божий. Это я звоню во все колокола мира!

Поскребыш. Бим-бам!

Адам. Да! Да!

Альтер Эго. Нет! Нет!

Адам. Боже, что это — «да» или «нет»?

Альтер Эго. Эй — «да» или «нет»?

Глас Божий. Слушай!

Бесчисленные мужские и женские голоса. Выкрики, смех.

Слушай!

Глас Божий переходит в торжественный хорал.

Хоры за сценой. Осанна, осанна! Слава творцам!

Сторож (снимает шапку). Праздник у людей.

Благовест и пение стихают.

Глас Божий. Адам-творец!

Адам. Я тут.

Глас Божий. Ты оставишь все, как есть?

Адам. Да! Да! Да!

Глас Божий. Я тоже.

Удар колокола.

Занавес

Белая болезнь[78] Драма в трех действиях и четырнадцати картинах © Перевод Т. Аксель

Предисловие

Несколько лет назад мой друг доктор Иржи Фоустка предложил мне такой сюжет: врач, открывший лучи, уничтожающие злокачественные опухоли, обнаруживает, что лучи эти одновременно являются «лучами смерти». С их помощью он становится властелином мира и непрошеным спасителем человечества. От этого сюжета у меня сохранился в памяти образ врача, который каким-то образом держит в руках судьбу людей всего мира. Но в наше время столько деятелей решают или стремятся решить судьбу народов и человечества, что я никогда не прельстился бы возможностью прибавить к ним еще одного, если бы меня не побуждала к этому настоятельно сама наша эпоха.