Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13

• Название: Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88132-081-6

Содержание:

Там, за гранью, роман, перевод с английского А. Дмитриева, С. Фомченко

Уолдо, роман, перевод с английского К. Слепяна

Корпорация «Магия», роман, перевод с английского И. Гуровой

---

— Приказ шефа, — не моргнув глазом соврал Гамильтон и повернулся к Филлис; — Как дела, малышка?

— В порядке.

— Держи нос повыше, а голову пониже.

Гамильтон взглянул на счетчики обоих излучателей — в них оставался одинаковый заряд. Опустив в кобуру оружие Монро-Альфы и быстро взглянув на дверь, которую охраняла Филлис, он взял ее за подбородок, повернул к себе лицом и торопливо поцеловал.

— На память, — сказал он и сразу же отвернулся.

За это время Мордан не заметил никакой активности со стороны противника.

— Но она непременно проявится, — добавил Арбитр. — Мы вынуждены экономить заряды, и скоро они это поймут.

Ожидание казалось бесконечным. Оба угрюмо воздерживались от стрельбы по целям, которые им услужливо предлагались.

— Думаю, — заметил наконец Мордан, — стоит израсходовать в следующий раз один заряд — это может дать нам еще некоторую отсрочку.

— Уж не посетила ли вас бредовая мысль, будто мы все-таки сможем выкарабкаться? Я начинаю подозревать, что блюстители и не догадываются о нападении на Клинику.

— Может, вы и правы. Но мы все равно будем держаться.

— Разумеется.

Скоро перед ними появилась цель — и достаточно четкая, чтобы понять, что это человек, а не муляж. Мордан достал его лучом. Человек упал на видном месте, однако, экономя заряды, осажденные позволили ему беспрепятственно уползти.

— Послушайте, Клод, — Гамильтон коротко взглянул на Арбитра, — а ведь стоило бы постараться выяснить наконец, что же происходит, когда гаснет свет. Почему никто не взялся за это всерьез?

— Религия занимается. И философия.

— Я не это имею в виду. Этим следует заняться, как и любой… — он остановился. — Вам не кажется, что чем-то пахнет?

— Не уверен… — Мордан потянул воздух носом. — На что похож запах?

— Сладковатый… Он… — Неожиданно Феликс ощутил головокружение — ничего подобного прежде он никогда не испытывал. Он увидел двух Морданов разом. — Газ, — догадался он, — они до нас добрались. Пока, дружище.

Он попытался добраться до прохода, в котором дежурила Филлис, но сумел сделать лишь несколько неуверенных движений и, растянувшись, остался лежать ничком.

Глава 10 «…единственная игра в городе»

Быть мертвым оказалось приятно. Приятно и спокойно — без скуки. Но немножко одиноко. Гамильтону недоставало остальных — безмятежного Мордана, отважной Филлис, Клиффа с его застывшим лицом. И еще того забавного маленького человечка, трогательного владельца бара «Млечный путь». Как же его звали? Херби? Герберт? Что-то вроде этого… Гамильтон отчетливо представлял себе его лицо, однако имена без слов приобретали совсем иной вкус. Почему он назвал того человека Гербертом?

Неважно. В следующий раз он не изберет своим делом математику. Математика — материя скучная и безвкусная. Теория игр… Любую игру всегда можно прервать. Какой в ней интерес, если результат заранее известен? Однажды он изобрел подобную игру, назвав ее «Тщетность» — играя как угодно, вы были изначально обречены на выигрыш. Нет, это был вовсе не он, а игрок по имени Гамильтон. Сам он не Гамильтон — по крайней мере, в этой игре. Он генетик — вот здорово: игра в игре! Меняйте правила по ходу игры. Двигайте игроков по кругу. Обманывайте сами себя.

«Закройте глаза и не подглядывайте, а я вам что-то дам — и это будет сюрприз!»

Сюрприз — вот суть игры. Вы запираете собственную память на ключ и обещаете не подглядывать, а потом разыгрываете вами избранную часть, подчиняясь правилам, определенным для данного игрока. Временами, правда, сюрпризы могут оказаться страшненькими — очень неприятно, например, когда тебе отжигают пальцы.

Нет! Эту позицию проиграл вовсе не он. Это был автомат — некоторые роли должны быть отведены автоматам. Именно автомату он отжег пальцы, хотя в свое время это и показалось ему реальностью.

При пробуждении так бывало всегда. Всякий раз трудновато было вспомнить, какую из ролей ты играл — забывая, что играл все. Ну что ж, это была игра — единственная игра в городе, и больше заняться было нечем. Что он мог поделать, если игра была жульничеством? Но в следующий раз он придумает другую игру. В следующий раз…

Глаза его не действовали. Они были открыты — но увидеть он ничего не мог. Чертовски странно — явно какая-то ошибка…

— Эй! Что тут происходит?

Это был его собственный голос. Он сел — и с лица упала повязка. Все вокруг было таким ярким, что стало больно глазам.

— В чем дело, Феликс?

Повернувшись на голос, Гамильтон попытался сфокусировать слезящиеся от рези глаза. В нескольких футах от него лежал Мордан. О чем это он хотел у Мордана спросить? Как-то вылетело из головы…

— Не могу сказать, чтобы я хорошо себя чувствовал, Клод. Как долго мы были мертвы?

— Вы не мертвы. Вы просто немного больны. Это пройдет.

— Болен? Это так называется?

— Да. Однажды и я болел — лет тридцать назад. Это было очень похоже.

— А… — он все еще никак не мог вспомнить, о чем же хотел спросить Мордана. Между тем это было нечто важное — такое, чего Клод не мог не знать. Клод вообще знал все — ведь правила составлял он.

— Хотите узнать, что произошло? — поинтересовался Мордан.

Может, он и хотел.

— Они пустили газ, да? Потом я уже ничего не помню.

А между тем там было нечто, о чем обязательно надо было вспомнить.

— Газ действительно был пущен, только — блюстителями. Через систему кондиционирования воздуха. Нам повезло: никто не знал, что мы находимся внутри, в осаде, но, к счастью, они не были уверены, что весь персонал успел покинуть здание — иначе применили бы смертоносный газ.

В голове у Гамильтона мало-помалу прояснялось. Он уже вспомнил сражение во всех деталях.

— Вот, значит, как? И сколько же их осталось? Скольких мы не смогли достать?

— Точно не знаю, а выяснять, вероятно, уже поздно. Думаю, они все уже мертвы.

— Мертвы? Но почему? Не сожгли же их, пока они лежали без сознания?

— Нет… Но без немедленного введения противоядия этот газ тоже смертелен, а я опасаюсь, что врачи были слегка переутомлены. Во всяком случае, наших людей спасали первыми.

— Старый лицемер, — ухмыльнулся Гамильтон и вдруг спохватился: — Эй! А что с Филлис?

— С ней все в порядке — и с Мартой тоже. Я проверил, когда очнулся. Кстати, вы знаете, что храпите во сне?

— Правда?

— Неистово. Я слушал эту музыку больше часа. Должно быть, вы глотнули больше газа, чем я. Возможно, вы боролись…

— Может быть. Не знаю. Кстати, где мы?

Гамильтон скинул ноги с кровати и попытался встать — предприятие, оказавшееся не слишком благоразумным; он едва не упал навзничь.

— Ложитесь, — посоветовал Мордан, — вам нельзя подниматься еще несколько часов.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Гамильтон, снова откидываясь на подушки. — Забавное ощущение: я думал, что вот-вот полечу.

— Мы рядом с больницей Карстерса, во временной пристройке, — продолжал Мордан. — Естественно, сегодня здесь тесновато.

— Все кончилось? Мы победили?

— Разумеется, победили. Я же говорил, что конечный результат не вызывал сомнений.

— Помню, но мне никогда не была понятна ваша уверенность.

Прежде чем ответить, Мордан помолчал, размышляя.

— Вероятно, проще всего было бы сказать, что у них изначально отсутствовало главное слагаемое успеха. Их лидеры в большинстве своем — генетически скудные типы, у которых самомнение намного превосходит способности. Сомневаюсь, чтобы у кого-либо из них хватило воображения представить себе всю сложность управления обществом — даже таким мертворожденным, какое они мечтали создать.

— Говорили они так, словно во всем этом разбирались.

— Без сомнения, — кивнул Мордан. — Это всеобщий недостаток, присущий расе с тех пор, как возникла социальная организация. Мелкий предприниматель считает свой крохотный бизнес делом столь же сложным и трудным, как управление всей страной. А значит, он воображает, что способен быть компетентным государственным деятелем, таким же как глава исполнительной власти. Забираясь в дебри истории, можно без колебаний утверждать, что многие крестьяне считали королевские обязанности пустячным делом, с которым они сами справились бы ничуть не хуже, выпади им такой шанс. Корни всего этого в недостатке воображения и великом самомнении.

— Никогда бы не подумал, что им не хватает воображения.

— Между созидательным воображением и дикой, неуправляемой фантазией — огромная разница. Один — шизофреник, мегаломаньяк, неспособный отличить факт от фантазии, другой же — тупой и упрямый практик. Но как бы то ни было, факт остается фактом: среди заговорщиков не было ни одного компетентного ученого, ни единого синтетиста. Осмелюсь предсказать: разобрав их архивы, мы обнаружим, что почти никто — а может быть, и вообще никто — из мятежников никогда и ни в чем не достиг бы заметного успеха. Они могли добиться превосходства лишь над себе подобными.