М. Роуз - Великое зло

• Название: Великое зло
• Автор: М. Роуз
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-84403-6

59 год до н. э. К берегам Британии приближаются римские военные корабли, и друид Овейн отправляется в святилище – попросить у богов защиты для племени. Они обещают помощь и объявляют ее цену. Страшную цену…

1853 год. Находящийся в добровольном изгнании знаменитый писатель Виктор Гюго всерьез увлекается спиритическими сеансами, надеясь вызвать дух утонувшей десять лет назад дочери. Но ему является совсем другой гость…

Наши дни. Француженка Жас л’Этуаль по приглашению друга детства приезжает на остров Джерси, чтобы собрать материал для нового сезона телешоу «В поисках мифов». Но она и представить себе не может, какая тайна откроется ей здесь. Тайна, связывающая древнего друида, великого французского писателя и ее. И впускает в ее жизнь Великое Зло…

---

Когда умирает кто-то, кого ты любишь настолько сильно, ты на некоторое время тоже выпадаешь из житейского круговорота, переживая свою утрату. Боль существования без того, кто ушел, слишком велика. А потом ты начинаешь возрождаться к жизни: медленно, медленно… Начинаешь заново испытывать голод и жажду. Учишься ценить маленькие повседневные радости: вкус еды, аромат хорошего вина, душевный разговор… Чувствуешь интерес к политике и морали, негодуешь и возмущаешься… Все это возвращается постепенно, мало-помалу. И вот однажды утром, любуясь рассветом, ты осознаешь, что дочь твоя мертва, а ты – ты по-прежнему жив.

Чего я не знал тогда – что боль, такая же крепкая, как моя любовь, – боль остается. Ощущение утраты не исчезло и не ослабело. Я желал услышать голос дочери, увидеть ее смеющиеся глаза, снова ощутить, как она опирается на мое плечо, читая написанные мною строки. О, если бы я мог хотя бы еще раз обсудить с нею то, что волнует меня, – ведь то же самое волновало и ее!

Все эти годы меня обуревала болезненная жажда встречи. Один раз, пусть даже во сне. Я возносил молитвы жестокому Богу, забравшему мое дитя. Я просил его позволить мне увидеть ее. Хотя бы для того, чтобы сказать: «Прощай. И прости». Меня не было рядом, когда земля принимала ее мертвое тело. И это терзает меня. Я молил Его (не доброго и не справедливого) позволить мне хотя бы один короткий взгляд, чтобы я мог удостовериться: мое дитя прошло сквозь врата и ныне обрело покой на небесах…

Но эта встреча не была мне дарована.

Так случилось, что сразу после нашего прибытия на Джерси в годовщину смерти дорогой Дидин с недельным визитом из Парижа приехала моя подруга детства Дельфина де Жирарден, автор нескольких пьес. Она привезла с собою не только утонченность и изысканность столичной жизни, но и новое дьявольское увлечение. С тех пор все изменилось.

Мой ежедневный распорядок на Джерси мало отличался от привычного по Парижу. Почти всегда мы обедали семейным кругом. Совсем просто: мясо или рыба, овощи, свежий хлеб, вино и сдоба. Наша кухарка здесь была во всех отношениях так же хороша, как оставленная во Франции, только миловиднее и моложе. Ее tarte framboise[1] был так же аппетитен, как губы, вкус которых мне посчастливилось узнать.

К приезду Дельфины Каролина расстаралась с обедом: суп из лобстера, шоколадный мусс и прочие изысканные яства. По высшему разряду, совсем как в знаменитом парижском ресторане «Гран-Вефур».

Пока мы ели, о печальной годовщине никто не упоминал. Мы с женою сроднились с этой потерей, и для нас один скорбный день ничем не отличался от другого. А портить горестными вздохами вечер для всех остальных – зачем? Дельфина развлекала нас свежими парижскими сплетнями. Она рассказывала, как идут дела у наших друзей, кто из них сменил место жительства, какие пьесы имеют успех у публики, а какие провалились. Делилась слухами о сердечных тайнах и о скандалах в обществе. Перечисляла популярные у публики и разорившиеся рестораны.

А потом она поведала о новом безумии, захватившем Париж: салонной игре под названием «говорящий стол», позволяющей беседовать с мертвыми.

Это слово, «мертвые», эхом прошелестело по столовой. Заметила ли Дельфина взгляд, который супруга украдкой бросила на меня? И как я привычно отвел глаза? Как мой сын Шарль лихорадочно допил содержимое бокала? Как закашлялся его брат, Франсуа-Виктор? И как наша младшая дочь, тоже Адель, в честь матери, опустила голову и как слезы полились по ее щекам?

Не знаю, поняла ли Дельфина нашу реакцию. Она увлеченно щебетала, рассказывая о сеансах, которые ей довелось посетить, и перечисляла духов, которых удалось вызвать.

Меня всегда восхищала способность разума выходить за пределы, обусловленные возможностями плоти. Результатом таких опытов стало создание «Французского клуба гашишистов», куда, кроме меня, входили также Бальзак и Дюма. Сладкий запах дыма дарил сновидения, которые невозможно вообразить. Но я понимал, что их порождает мой собственный рассудок, – а я мечтал оказаться вне его пространства. Именно к этому я всегда стремился: вырваться наружу, порвать узкие оковы моей личной реальности.

Меня также привлекали дерзкие теории Фридриха Месмера. Данный ученый предполагал, что все взаимосвязано, что телесные флюиды соединяют в единое целое не только нас друг с другом, но и человечество со Вселенной; что баланс этих флюидов влияет на благополучие тела и разума. Я лично был свидетелем того, как магниты калибровали телесные флюиды моего сына Франсуа-Виктора, когда он был здоров, и помогали рекалибровать их верное течение во время болезни, способствуя его исцелению. Однажды я позволил адепту месмеризма попробовать ввести меня в транс, поскольку надеялся, что стану более восприимчивым к прорицанию будущего. Увы, достигнуть желаемого состояния мне так и не удалось.

Спиритизм, о котором взахлеб рассказывала Дельфина, заинтересовал меня. Основоположник этого нового учения, мсье Ипполит Леон Денизар-Ривайль, известный больше под именем Аллан Кардек, считал, что мы можем общаться с мертвыми. Он заявлял о множественности перерождений. Мы были воплощены раньше и воплотимся снова. Он утверждал, что познал тайны реинкарнации, когда проживал жизнь кельтского друида, и потом еще раз – в античной Греции, когда водил знакомство с Пифагором.

Такое совпадение показалось мне не случайным: здесь, на Джерси, земля сохранила руины множества сооружений эпохи кельтов. Я рассказал об этом Дельфине.

– Здесь совершенно обычное дело во время прогулки в лесу или по берегу наткнуться на следы их святилищ или могильников.

Она спросила, соглашусь ли я сопровождать ее назавтра, и после утвердительного ответа продолжила рассказ о сеансах, которые ей довелось посещать в Париже.

– Но как столоверчение помогает установить связь с духами? – спросила моя супруга.

– Мы избираем медиума, который опускает руки на маленький трехногий табурет, поставленный на стол. Духи общаются с живыми, постукивая ножками табурета определенным образом. В этом сезоне весь бомонд вызывает умерших.

Мы забросали ее вопросами, она терпеливо отвечала и в конце концов заявила:

– Невозможно объяснить все тонкости. Вы позволите мне продемонстрировать? Мы попробуем провести такой сеанс, и вы сами все поймете. Согласны?

Кроме моей супруги, загорелись все.

– Bien[2], – промолвила Дельфина. – Нас здесь шестеро. Кто-нибудь да сумеет установить связь.

Идея казалась достаточно безвредной. Я был заинтригован и в то же время испытывал сомнения. Связываться с миром духов таким легкомысленным способом… впрочем, посмотрим.

Так все и началось.

В тот первый вечер я не стал садиться за стол. Просто наблюдал со стороны, как каждый поочередно старается вызвать духа, используя табурет о четырех ногах. Все были исполнены рвения, но безрезультатно. Попробовав раз, мои гости ощутили решимость добиться своего. И на следующий день, когда мы возвращались после прогулки по окрестностям, Дельфина попросила сопроводить ее по лавкам: ей хотелось найти табурет, более пригодный для проведения сеанса, меньше размером и о трех ногах. Возможно, сказала она, все дело в этом.

Но замена большого четырехногого табурета маленьким трехногим не изменила ничего. Духи молчали.

Четыре дня спустя, заскучав, я предложил бросить глупую затею.

– Еще разочек, – взмолился мой старший сын, – папа́, теперь ваш черед сесть к столу, а я положу руки на табурет. Мы не испробовали только эту комбинацию.

Удивительно, но я согласился. Я всегда слишком сурово относился к Шарлю и здесь, на Джерси, старался чаще поддерживать его.

Мы предприняли эту – я думал, последнюю – попытку 11 сентября.

Тем вечером с нами обедали Дельфина, Огюст Вакери, генерал Ле Фло и Пьер Ревеню. К столу подали жареную курицу, приправленный зеленью картофель, спаржу и яблочный пирог. На столе стояло хорошее красное вино, но я почти не пил. Участие в сеансе предполагает ясную голову, не затуманенную алкоголем или приступом сонливости. Пока Дельфина готовила все необходимое, я позволил себе лишь послеобеденную трубку гашиша, чтобы прочистить мозги, взбодрить разум и повысить восприимчивость.

Наш дом на Джерси выходил на Ла-Манш; окна глядели прямо на пролив. В тот вечер море завораживало: волны без устали бились о берег, заполняя тишину гневной музыкой. Море тоже изнывает от нетерпения и ожидания чего-то необычного, подумал я тогда.

И необычное случилось. Четвертый сеанс привел нас в ужас и восторг одновременно. Он оказался пугающим и прекрасным; приоткрыл дверь такой силе, что ни человек, ни зверь, ни сам Господь не могли помешать ей. Тем вечером иной мир распахнул нам свое пространство, он затянул в себя море, небо, звезды…