Илга Понорницкая - Подросток Ашим

• Название: Подросток Ашим
• Автор: Илга Понорницкая
• Жанр: Детская проза

Стать своим в новом классе, особенно в престижной гимназии, трудно. Еще труднее — если ты сам не уверен в себе, а дома у тебя не все в порядке. Леха и Миша — каждый сам по себе — пытаются прижиться в этом непривычном мире. Неформальное общение на новом школьном форуме дает обоим возможность показать себя и найти друзей. Но на форуме появляется таинственная незнакомка, и все запутывается…

Подходит читателям 13 лет.

---

Она всхлипывала вместе с Мишкой и утирала нос кулаком. И безысходность, безнадёжность висела в комнате. Мама то обещала: «Я буду ходить к тебе на собрания! Если они все равно всё знают. Пусть видят, что мы здесь, да, и ты учишься… Нарочно мы будем на виду, пускай мне попробуют в лицо сказать, что я побирушка…»

То вдруг она начинала оправдываться перед Мишкой за то, что ходила просить деньги на бывших папиных работах:

— Я хотела с Сашкой поехать в Москву, там клиника, при институте… Мне в нашей поликлинике сказали — всё без толку, а я всё равно хотела поехать… Думала — будут деньги, заплатим, сколько положено, если бесплатно нас отправлять не хотят…

От волнения у неё стучали зубы. Она горячо уговаривала его:

— Миша, ты только не рассказывай никому, что ты это узнал… Нашим, а? Таньке, Владику? Вообще молчи…

Хотя он и не собирался никому рассказывать. Что-то непонятное, неведомое до сих пор распирало его изнутри.

— Мама, я не могу… — жаловался он. — Не могу…

Нельзя было долго сидеть на месте, что-то гоняло его из комнаты в кухню, из кухни в комнату, но было немыслимо выйти из дому.

Он уже два дня не открывал лицейский сайт. Боялся того момента, когда не сможет зайти как администратор. Твердил: «Так всё равно теперь — совсем не интересно уже». Но теперь он сказал себе: «Я загляну только на минутку, как обычный погльзователь. Посмотрю, вдруг и на форуме про папу написали». Он не представлял, что стал бы делать тогда. Но, к счастью, новых сообщений не было. Их вообще теперь появлялось мало, и все они касались учёбы. Кто-нибудь забыл записать задание или нашёл в методичке опечатку. Завуч писала, что будет заседание совета старшеклассников, и незнакомые Мишке люди откликались:

«Понял, приду».

«Приду».

«А я не могу, у меня справка есть».

И это было всё со вчерашнего дня. Сейчас на сайте кроме Мишки был только один пользователь, и он зарегистрировался всего-то 12 минут назад. Пользователя звали Лёша Михайлов.

Мишка поморщился и закрыл школьный сайт.

Михайлов облегчённо вздохнул, увидев, что Прокопьев ушёл с сайта. Последние 12 минут Лёхич сидел в напряжении, ждал, что напишут ему одноклассники, готовился отбиваться: «Я ведь есть! И я здесь учусь!»

Прокопьев уже однажды удалял его с сайта, а он упрямо зарегистрировался снова, не замечая, что форум теперь стал никому не интересен. Мало ли площадок в интернете, куда можно переметнуться, назвав себя, как сам захочешь и знать, что за тобой не смотрят никакие учителя. А здесь — так и быть, нате вам наши имена-фамилии, а нас самих не будет. Но Лёхич всё ждал, когда появится кто-то из одноклассников, всё не уходил. Думал: «Пусть только спросят, почему я здесь!»

Никто не спрашивал.

Он поискал на форуме Майракпак — её не было. Да, Прокопьев же говорил, она не учится с ними. А учителя решили, что чужим здесь не место. Запоздало пришла мысль, что он мог бы застать её — если бы решился зарегистрироваться снова ещё позавчера. Может, её удалили отсюда только вчера вечером. Или даже сегодня. «Привет! — написал бы он ей теперь. — Видишь, я теперь под своим именем!»

Он открыл новую вкладку и решил поискать в сети Майракпак. Но, похоже, на всех мыслимых сайтах, где она только могла быть — если бы он только знал, на каких именно! — она была под каким-то другим именем. Найти её было невозможно, но он представлял, как найдёт её, и уже мысленно рассказывал ей о своих бедах, но и о радостях тоже.

«Этот Прокопьев, он знаешь как опозорился? Он только притворялся, что такой весь отличник, а — на самом деле, ты знаешь, что? Ребята говорят, у него отец воровал, а мать — попрошайка… Это же..» — он постарался улыбнуться. Она должна была понять, почему это для него так важно. — «Это ещё хуже, чем когда на рынке стоишь… Моя мама на рынке. И пьёт. А у него — ещё хуже».

Что-то шло в его рассказе не так, и он не мог понять, что. Но ему казалось, что Майракпак давно бы его перебила. Может, она сказала бы, что именно ей непонятно — и он смог бы тогда объяснить ей. А теперь он чувствовал, что запутался.

«Ты его маму не видела! — оправдывался он перед ней. — А я видел. У них в семье куча детей. И моя мама говорит, они все думают, что они какие-то там особенные…»

Он вспомнил лицо Мишки, идущего к нему, свой ужас оттого, что сейчас будет — и сразу же толчок, непонятно чей. Это Ярдыков был, он сам сознался. А Иванов подхватил его, Лёхича, и придал ускорения, так что он против своей воли побежал, вытянув руки, вперёд, и если бы не доска, то упал бы, растянулся — вот все бы порадовались…

Прокопьев сегодня ушёл с уроков, ни у кого не спросясь. И Лёхич тоже хотел уйти, но раздевалка была закрыта. На переменах он держался в стороне от своих одноклассников, но в туалете Борька Иванов всё-таки подошёл к нему и спросил, как ему показалось, вполне дружелюбно и даже ласково:

— А ты знаешь, как это — щелбан с оттяжкой?

— Не… — мотнул головой растерянный Хича.

И тут же его отбросило назад от тычка в лоб и на секунду сделалось ничего не видно.

— Вот так, — покровительственно объяснил Иванов. — А если учителям расскажешь, то будет ещё знаешь как? Вот так…

Лёхич двумя руками прикрыл голову и отпрянул.

— Ну ладно, иди, — разрешил ему Иванов.

И Хича видел, что его просто распирает презрение.

Иванов не задумывался, что происходит с ним. Он давно уже слыхал дома про то, что Прокопьев-старший был никудышный слесарь и при том въедливый человек, прилипчивый, как замазка. «Послушаешь его — так ведь и вправду выходило, что он кругом прав, и ему не угодили! — удивлялся дедушка. — О покойниках, понятно, или хорошо, или никак — да только я ночи не спал, думал, как увольнять его станем, чтоб без сучка без задоринки — так, чтобы в суд он на нас не подал».

После мастерской Мишкиного папу никуда больше в городе работать не брали. И Мишкина мама ходила к Борькиному деду просить за отца прощения, и он после разводил руками и посмеивался над собой: «Не устоял. Махонькая, нос крючком, патлы дыбом стоят. И эти глазищи её круглые. Вижу — а ведь и верит, что Сашка Прокопьев святой. Такое сыграть невозможно, не… Нам-то он человек-замазка, а ей — святой. Во женщина! «Я, говорит, умоляю вас!» Небось, и в лицее тоже умоляла за сына, такая за своих куда хошь пойдёт…»

— А что за Мишку умолять, он же отличник. Он лучше всех учится, — сказал Борька.

И дед отчего-то обрадовался:

— Ну, может, и выйдет из него толк. С такой-то мамашей, да если у самого голова светлая…

Сам Борька учился так себе, и он стушевался при дедовых словах. Думал, что сейчас речь пойдёт про оценки, но дед сказал:

— А ты гляди, не болтай лишнего в классе. Пришёл парень учиться — пускай учится…

Борька и молчал. Хотя разве ему не обидно было, что лучший друг теперь переметнулся к Прокопьеву с Ярдыковым? На переменах все трое отходили к окну, секретничали — Борька попробовал тоже войти в их круг, но даже делать мультики шаг за шагом ему показалось скучно, он путался в самых мелочах, в элементах, в тэгах, а Катушкин уже трещал об этом обо всём с такой скоростью, что Борька не всё улавливал. Он подозревал, что он не такой умный, как кто-то ещё, не только с Прокопьевым ему было не тягаться — даже с Катушкиным.

«А зато я никому не рассказываю секрет», — утешал себя Борька.

Дед говорил ему, что настоящий мужик — не болтливый, не многословный. И тут вдруг он повёлся, пошёл вслед за Локтевой, подтвердил: «Да, мол, всё так, только штучки, которые Мишкин отец украл — это ключи были, элементарно же!»

Ну да, ключи, но что это меняет? Элька, может, никогда и простого гаечного ключа не видела! Это он, Борька, разбирается в инструментах — научился у дедушки в мастерской… А вовсе не у папы! Папа с мамой на Севере, Борька видит их только несколько раз в году! Он живёт с дедушкой. Вот он и заспорил, когда Локтева про папу сказала. И для чего-то начал Мишке про его папу всё объяснять. Так само собой вышло.

«Что я делаю? Я ведь обещал деду, что не стану болтать!» — испугался он и тут же увидел Хичу, изображавшего Мишкину маму. И в нём поднялся такой стыд оттого, что не удержал он язык за зубами, что было просто необходимо сделать что-нибудь с Хичей, с этим последователем, подхватывателем его слов. Как будто таким образом можно было откатить время назад и отменить предыдущее действие.

Лёша Михайлов тоже думал о том, как хорошо было бы, если б сегодня было ещё вчера. Или позавчера.

Два дня он представлял, как бы Майракпак удивилась, если бы он смог рассказать ей, что будет представлять свой класс на поэтическом фестивале. Жаль, что она не из лицея и не сможет прийти на фестиваль, послушать, как он читать будет. Лёша так ясно рисовал себе лицейский актовый зал. Все смотрят на него, а он читает стихи. И среди зрителей — черноволосая строгая девушка, — почему-то Майракпак представлялась ему строгой и черноволосой. Как узнала она о фестивале, как её пропустили на входе — не важно, главное — она была здесь…