Иван Новиков - Руины стреляют в упор

• Название: Руины стреляют в упор
• Автор: Иван Новиков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1963
• ISBN: С (Бел) 2 Н 73

Сложилось так, что львиная доля улиц города Минска носит имена героев-подпольщиков Великой Отечественной Войны. Теперь, по прошествии стольких лет и смены нескольких поколений, мало кто знает (даже примерно) о том, кто такой Казинец или Кабушкин. Да, справедливости ради, никто из людей-свидетелей уже ведь не расскажет об этом. Зато об этом расскажет книга! Если вам интересна история города-Героя Минска в частности, или история Великой Отечественной в целом - прочтите!

Несмотря на то, что книга основана, как теперь говорят, на реальных событиях и рассказывает о реальных людях, документализма в ней почти нет (разве что за исключением фотографий героев). Произведение художественное, и с первых страниц заставляет сопереживать героям Минского подполья, которые всеми своими силами сражаются с вторгшимся в их город злом. Которые каждый день и час выходя из дома рискуют не меньше, чем люди в окопах.

Сейчас, когда демократизм позволяет услышать любые взгляды и оценки ТОЙ войны, можно по-разному оценивать её ход и её участников. Но лично для меня каждый житель тогдашнего Минска - самый настоящий Герой.

Книга экранизирована В. Четвериковым. Фильм называется "Руины стреляют".

Первые две книги "Минского фронта" - "Руины стреляют в упор" и "Дороги скрестились в Минске" - на русском языке вышли в издательстве "Мастацкая лiтаратура" в 1977 году. Повесть "До рассвета близко" - третья книга о Минском подполье, объединенная общим названием "Минский фронт".

---

Слова, даже самые теплые, самые сердечные, не в состоянии передать чувств в таких случаях. Потому все молчали.

— Что же, мое горе, — тихо проговорила Витя, — только ничтожная капля в море общей беды. Не нужно говорить об этом.

— Да, беда наша общая, и выбраться из нее нелегко, — заговорил один командир, который до этого молча лежал в самом углу палаты. — В одиночку из нее не вылезешь. А если выкарабкаешься, то уже не человеком...

Все поняли, о чем он говорит. Как только у пленных немного заживут раны, фашисты погонят их в лагеря. Гитлеровцы пока что не знают, кто тут гражданский, кто военный. Да и вообще до больницы как следует еще не добрались. Бросили всех в эту яму, и кончено. А как проверять начнут, половину, если не больше, потащат на расстрел. Только предательством можно купить себе жизнь. А предатель разве человек?!

Однажды, придя домой, Витя увидела, что Иван Харитонович возится с чем-то в спальне возле комода. На комоде мигала керосиновая лампа, окна были тщательно завешены одеялами. В руках Ивана блестело лезвие бритвы. Витя тихо подошла и, став на цыпочки, заглянула через плечо. Иван лезвием бритвы осторожно подчищал чей-то паспорт.

— Что ты делаешь?

— Сложную операцию, — шутливо ответил Иван. — Старую женщину превращаю в молодого человека. Вы, медики, еще не дошли до этого, а я вот пробую... Может, и получится...

— Нет, правда, что ты надумал?

— Видишь паспорт? Он принадлежал какой-то старухе. Я подчищу его и сделаю документ Михаилу Львовичу.

В те дни на квартире Марии Федоровны Калашниковой прятался ее знакомый Михаил Либантов, еврей. Он не пошел в гетто и хотел выбраться из города, чтобы как-нибудь попасть в партизанский отряд. Но с его документами невозможно было показываться на улице. Иван Козлов решил сделать ему паспорт на имя русского.

Витя долго любовалась ловкой работой Ивана Харитоновича. Лезвие незаметно, микрон за микроном, снимало с бумаги написанные тушью буквы. Никогда в жизни не видела Витя такого. Тушь словно таяла, не оставляя после себя следов.

— Ты чародей, Ваня! — восторженно проговорила она, глядя на тонкую работу художника.

Она знала Ивана Козлова как хорошего артиста, талантливого художника-карикатуриста. Но о том, что он умеет делать такие дела, не догадывалась.

На другой день Иван Харитонович показал ей паспорт. Со снимка смотрел Либантов. Печати, штампы и подписи были точно такие же, как и на другом паспорте, который взяли для образца у знакомого. Витя вертела в руках документ, разглядывала его на свет и не могла заметить подделки.

— Ты, Ваня, и не представляешь, как нам пригодится твое мастерство! — обрадовалась она.

— Представляю. Теперь ты дашь мне работу.

— Наверно, дам. Только посоветуюсь...

В больницу откуда-то из леса привезли на машинах много раненых. Витя заметила, как один мужчина с забинтованной выше локтя рукой нес на спине в палату товарища. Потом осторожно опустил на пол и отдышался. Тот, которого несли, тяжко стонал. Когда Витя подошла к ним, чтобы сделать перевязку, человек с забинтованной рукой многозначительно подмигнул ей и показал на своего товарища:

— Сначала, сестрица, его... а я и подождать могу.

Рана в плечо была не тяжелая. Стонать не было причины. Когда Витя наклонилась, чтобы лучше завязать бинт, раненый тихо сказал ей:

— Мой товарищ все объяснит. Дайте ему белый халат.

Витя вышла и принесла халат. Мужчина быстро надел его.

— Вы, видно, еще можете ходить, — обратилась она к более здоровому. — Помогите носить раненых.

Мужчина быстро вышел в коридор. Витя еле поспевала за ним. Оглянувшись, не следят ли за ними, он сказал ей:

— Мы в лесу попали в окружение, выхода не было. После боя гитлеровцы сгоняли раненых. Чтоб не попасть в лагерь пленных, мы тоже решили прикинуться ранеными. Теперь нам нужно как-то выбраться отсюда, достать документы и одежду. Помогите, пожалуйста.

Витя, не задумываясь, ответила:

— Сделаю. А пока что вам придется побыть здесь. Немцы нас еще не проверяли. А что вы могли бы делать в больнице?

— Все, что скажете. Здесь, я вижу, стёкла все выбиты, оформите меня стекольщиком.

— Хорошо. Это можно. Я попрошу врачей, и мы зачислим вас на работу как стекольщика. А документы вам и вашему другу я добуду. Во всяком случае, буду искать.

Так легко раненный Василий Соколов и совсем здоровый Григорий Бочаров неожиданно для себя получили надежду выбраться на волю.

Бочаров, которому Витя принесла добытый с огромным трудом алмаз, угольник и даже несколько целых стекол, ходил от окна к окну, переставляя одни и те же стекла с места на место. На него никто не обращал внимания — возится человек, что-то делает, ну и пусть себе делает.

А у Вити хлопот прибавилось. Нужно было раздобыть документы. Только как? И вдруг совсем неожиданное открытие: мастер документов рядом — Иван Харитонович!..

Он охотно согласился помочь Соколову и Бочарову. Каким-то образом разыскал старые паспорта и сделал из них совсем новые. Под видом санитаров Бочаров и Соколов пришли на квартиру Марии Федоровны Калашниковой. Здесь Иван Харитонович и вручил им право на постоянное жительство в Минске.

Несколько недель Бочаров и Соколов жили на квартире у Калашниковой. С помощью своих новых друзей наладили они связь с Бывалым, а потом и с другими подпольщиками.

Спустя некоторое время Витя сказала Ивану:

— Срочно нужно сделать пять паспортов и столько же аусвайсов. Сможешь?

— Если нужно, смогу. А кому это?

— Все равно ты их не знаешь. Военнопленные. Из нашей больницы. Они скоро поправятся, а документов никаких нет. Люди честные, надежные, воевать хотят. Партизанами могут стать.

— Таким я сделаю документы. Только где взять их фотокарточки и старые паспорта?

— Об этом мы позаботились. К тебе придет «Девочка». Это кличка Лиды Девочко, нашей знакомой. Помнишь ее?

— Помню.

— Так вот она принесет тебе чистые бланки паспортов. Нужно только заполнить их и поставить печати, подписи, штампы.

— Да-а! — задумчиво протянул Иван Харитонович. — Дело понятное. Только нужно где-то взять образцы этих штампов и подписей... Подожди, подожди... У меня есть идея! Мария Федоровна, прошу сюда на минутку!..

Мария Федоровна весь день если не ходила по городу, добывая еду, то копалась на огороде, выжимая из маленького клочка земли как можно больше картошки, огурцов, луку, свеклы и других овощей. Семья была не маленькая — пять своих хороших едоков да ежедневные голодные гости. Сколько их приходило сюда, ища приюта, спасения от опасности! Не отказать же хорошему человеку в ложке затирки. Иван знал заботливый характер, отзывчивость Марии Федоровны, видел, как она старается обеспечить семью питанием, и старался не беспокоить без надобности. А если позвал, значит, дело серьезное.

— Чем кончились поиски Ольги Александровны? — спросил он.

Ольга Александровна — пианистка, их старая знакомая. Во время бомбежки Минска погиб ее муж, под руинами дома задохнулся маленький сын. Откопали его уже мертвого. Тяжело переживала женщина свое горе. Только поддержка Калашниковой и Козлова облегчала моральные муки этой женщины.

Ольга Александровна долго искала работы.

— Она уже устроилась в городской управе, — сообщила Мария Федоровна. — Взяли ее потому, что хорошо знает немецкий язык.

— Чудесно... — потирая руки, прошелся Иван по комнате. — Это чудесно! Она и обеспечит нас подписями и печатями...

— Только согласится ли? — сомневалась Витя.

— А почему бы ей не согласиться? Разве фашисты ее осчастливили? Странно было бы, если бы она не помогла нам...

Вечером, когда Ольга Александровна пришла к Марии Федоровне, Иван обратился к ней со своим предложением. Женщина ответила не сразу.

— Не осмеливаетесь? — спросил Иван. — Или, может, не хотите с хозяевами портить отношений?

— Как вы могли такое подумать? — обиделась она. — Что я — изменница какая? Но мне трудно доставать образцы подписей и печатей. Они не попадают мне в руки. Правда, я знаю одного чудесного парня, который, наверно, сделает для нас все, что нужно...

— Кто такой?

— Зорик. Так мы все зовем его. Захар Галло. Он в городской управе заведует выдачей пропусков.

Иван поморщился, будто от зубной боли.

— Что-то не нравится мне ваше предложение... Может, лучшее что-нибудь придумаете?

— Зачем лучшее? Не нужно лучшего. Не сомневайтесь, я все время присматриваюсь к этому хлопцу — наш... Мать его — уборщица в школе, рос он без отца, в труде, в бедности. А воспитали его школа и комсомольская организация. Мне кажется, неплохо воспитали. Попробуйте проверить. В его руках и печати и пропуска.

— Что ж, если вы так уверены, рискнем. Приведите его, поговорим.

— А я вам помогу, если нужно будет что-нибудь писать по-немецки. Можете рассчитывать на меня.