Санта Монтефиоре - Найти тебя

• Название: Найти тебя
• Автор: Санта Монтефиоре
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9910-0778-8

Селестрия Монтегю молода, красива, богата, вращается в высшем свете Лондона, покоряя мужские сердца. Но ее мир рушится в одночасье, когда отец девушки кончает жизнь самоубийством якобы из-за того, что растратил все состояние. Девушка подозревает, что в смерти отца есть какая-то тайна…

---

— А как теперь дела у вашего сына? — спросила Лотти.

— О, он идет на поправку, спасибо, мисс Флинт. — Она снова взглянула на Селестрию. — Если бы не ваш отец, то мой сын Райан… — Она вдруг запнулась, глотнув воздуха. — Ну, я не буду вас задерживать. — Она повернулась и исчезла, растаяв в море темных костюмов и шляп.

— Ты знала об этом? — спросила Селестрию Мелисса.

Та лишь отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Да, дядя Монти был темной лошадкой, — произнесла Лотти, находясь под впечатлением от услышанного.

Селестрия прищурила глаза, припоминая недавний разговор между Джулией и Монти, невольной свидетельницей которого она стала.

— Да, настолько темной, что ее просто невозможно рассмотреть, — сухо добавила она. — Мне начинает казаться, что я совсем не знала своего отца.

Когда Селестрия вернулась в поместье, она прямиком направилась к матери. Памела сидела в постели в кашемировом кардигане и ночной рубашке, пытаясь накормить Пучи кусочком хлеба с паштетом. Она подняла на дочь покрасневшие и блестящие от слез глаза.

— Он ничего не хочет есть.

— Он покушает, когда проголодается, — ответила Селестрия, расстегивая свое пальто.

— Он совсем потерял аппетит.

— А разве у нас он есть?

— Я никогда бы не подумала, что Пучи может скучать по твоему отцу. Но так оно и есть, он явно опустошен.

— Ты уже послала телеграмму дедушке? — Селестрия сняла свою шляпу и стала вытаскивать шпильки из волос, расположившись возле зеркала у туалетного столика Памелы.

— Я не хочу лишний раз беспокоить его до тех пор, пока мы не будем знать наверняка.

Селестрия сидела, сгорбившись, и рассеянно крутила одну из шпилек.

— По-моему, и так все ясно как божий день.

— Пока нет тела, я отказываюсь верить в его смерть.

— Но, мама, ведь тело могут никогда не найти. Как очень тактично заметила тетя Пенелопа, его, возможно, проглотила какая-нибудь рыба.

— Да откуда взяться такой огромной рыбине на побережье Корнуолла? — не сдавалась Памела. — И что может знать эта глупая женщина? — Она вдруг начала плакать. — Ну ради всего святого, Пуч, кушай же что-нибудь!

Селестрия уселась на край кровати и взяла мать за руку.

— Что же нам теперь делать? — простонала Памела. — Я не представляю себе жизни без Монти. Он был для меня всем. Как он мог так поступить со мной? Если он чувствовал себя несчастным, он мог бы прийти и сказать мне об этом. И тогда мы бы вместе решили, что делать. Но вот так взять и убить себя — разве это не эгоистично с его стороны?

— Нам придется обходиться тем, что мы имеем, — сказала Селестрия, вынужденная казаться сильной ради своей матери. — Гарри снова пойдет в школу. Мы вернемся в Лондон. И жизнь станет, как прежде. Папы больше не будет с нами, с этим надо смириться.

Наступило долгое молчание, Памела переваривала слова дочери. А потом она внезапно сжала ее руку.

— О Селестрия! Я тебе солгала.

— Солгала? О чем?

— Твой отец и я… В ту ночь, когда он исчез… Мы действительно поссорились.

— Из-за чего?

— Он ведь ужасно любит пофлиртовать.

— Кто? Папа?

— О милая… Ты еще слишком молода, чтобы знать такие вещи. Ты такая невинная и наивная. — Селестрия вдруг подумала об Эйдане Куни, но ничего, кроме пустоты, не почувствовала. Памела быстро пробежала рукой по щеке дочери. — Он любит красивых женщин. Конечно, я привыкла к его заигрываниям с особами женского пола и старалась в большинстве случаев не замечать этого. Но это вовсе не означает, что мне не было больно наблюдать, как он сладострастно смотрит на кого-то моложе и симпатичнее меня. Никто не может устоять перед таким вожделеющим взглядом. Как будто он видит тебя насквозь и заглядывает в самую твою суть, прекрасно зная, чего ты хочешь и чего тебе в жизни недостает. Но прошлой ночью все зашло так далеко, что стало той последней каплей, которая переполнила чашу терпения. И когда мы поднялись к себе наверх, я налетела на него. Я говорила ему, что не пристало в его возрасте пытаться заигрывать с молоденькими девушками и что он выставляет себя полным идиотом. — Она провела пальцами по лицу, чтобы смахнуть слезы. Ее ногти были длинными, красного цвета, идеально ухоженными. — А еще я сказала, что не хочу, чтобы он слишком много времени проводил в командировках. И что нечестно так часто оставлять меня одну.

— И что он сказал? — почти шепотом спросила Селестрия.

Лицо Памелы сморщилось, как от боли.

— Он так рассердился, что был просто сам не свой. Передо мной стоял совершенно незнакомый человек — Монти как будто подменили. Он сказал, что его заигрывания были совершенно безобидными. Просто невинным развлечением. И что благодаря им он еще чувствует себя полным жизни. Он аргументировал свое поведение тем, что вынужден работать не покладая рук, чтобы ты и я имели все самое лучшее в этой жизни, а Гарри смог получить самое престижное образование, какое только есть в Англии. Его приводит в ярость Элизабет, постоянно внушающая ему, что он должен быть идеальным во всем: ее планка столь высока, что не хватит и жизни, чтобы до нее дотянуться. По его словам, мы его так опустошили, что он чувствует себя небольшим островком в огромном море надоедливых и постоянно требующих чего-то людей, и ему остается лишь дать им то, чего они хотят. — Ее плечи начали трястись. — Он сказал, что чем скорее ты выйдешь замуж, тем лучше, потому что ты только и будешь делать, что выворачивать его карманы, как я, сводя с ума своими запросами.

— Он так и сказал?

— Он говорил ужасные вещи, дорогая. Наверное, виной тому спиртное. Клянусь, я никогда раньше его таким не видела. И теперь всю оставшуюся жизнь это не будет давать мне покоя, потому что именно таким я его и запомню.

Селестрия сидела, не говоря ни слова, одинокая морщинка пролегла над ее бровью, придав лицу недовольное выражение. Она чувствовала, что мать выбила у нее из-под ног почву и она летит в какую-то страшную пропасть, где не за что даже ухватиться, чтобы остановить падение. Она с трудом проглотила слюну, не замечая боли в горле.

— Так он убил себя, чтобы нас наказать? — спросила Селестрия. Ее голос казался ей самой слабым и гнусавым. — Из-за того, что наши запросы были слишком высоки? Но это ничто по сравнению с адом, через который нам по его милости теперь приходится пройти, не так ли? Отец Далглиеш говорит, что самоубийство — это смертельный грех и что отец попал именно в ад.

— Он так сказал? — спросила Памела. — Монти в аду?

— Не понимаю, почему ты выглядишь такой удивленной, ты что, не веришь в ад и в рай?

— Нет, не верю. Нет никакого ада, просто есть совершенно другие люди. — Она цинично засмеялась.

Селестрия вздохнула и встала с кровати.

— Ну что ж, мама, не забудь послать дедушке телеграмму.

В тот же день Селестрия села за дядюшкин письменный стол и выдвинула левый верхний ящик. Там, внутри лежали аккуратно сложенные стопки фирменных бланков и открыток для корреспонденции. Она постаралась представить настроение своего отца, когда он находился здесь ночью, обдумывая, что же написать в своей предсмертной записке. «Наверняка, — с горечью размышляла она, — тот, кто собирается свести счеты с жизнью, обязательно объясняет семье свой поступок, а не оставляет родных и близких в недоумении». Вместо этого ее отец написал два ничего не значащих слова. Простить его за что? За то, что расстался с жизнью? Обрек свою семью на адские муки? Поссорился с женой? За то, что говорил отвратительные вещи о своей дочери, которая, между прочим, никогда и не собиралась, подобно своей матери, выворачивать его карманы?

Она представила, как он стоит возле окна, где она его нашла в ночь вечеринки. Он тогда выглядел совершенно чужим. Каким-то серьезным и чем-то встревоженным. В нем была беспощадность, которая ее очень напугала. Когда он увидел дочь, то черты его лица стали мягче, и перед ней снова предстал ее жизнерадостный отец, которого она так любила. Постепенно Селестрия начала восстанавливать в памяти обрывки фраз из разговоров со своей матерью и тетей Джулией, а также слов, услышанных в тот момент, когда она пару раз шпионила за ничего не подозревающим отцом. И она все больше склонялась к тому, что, пока остальные члены семьи беззаботно проводили здесь свои летние каникулы, Роберт Монтегю скрывал какую-то темную тайну.

Она вынула листок бумаги и взяла ручку с подставки на письменном столе. «Дорогой дедушка, — начала она. — Случилось нечто ужасное, и мне нужна твоя помощь…»

Элизабет Монтегю стояла в гостиной отца Далглиеша, внимательно наблюдая за садом из окна. Ее рука крепко сжимала трость, а лицо было злым и неподвижным.

— Мой сын не мог умереть, — заявила она, даже не взглянув на священника. Она увидела в выражении его лица жалость, и это было именно то, что она больше всего на свете ненавидела. — Вы ведь не знаете моего сына, не так ли, святой отец?